Александр Белогоров - Большая книга ужасов. 18 : Черный фотограф. Бунт марионеток [повести]

— У меня тоже, говорят, нога медленно срастается, — со вздохом сказал Алеша. — Так и все каникулы пройти могут!

Настойчивый звонок в дверь прервал разговор. Звонящий жал на кнопку беспрерывно, да еще иногда стучал от нетерпения в дверь не то кулаками, не то ногами. Вообще-то родители многократно убеждали Алешку ни в коем случае не открывать дверь, не посмотрев в глазок. Как будто он был совсем маленьким и сам этого не знал! («Они бы еще сказку про семерых козлят рассказали!» — иногда возмущался он.) Но, надо признаться, напоминания эти не были лишними. Алеша часто пренебрегал этими советами, особенно если кого-то ждал в гости.

На этот раз такая настойчивость звонящего его очень насторожила. Но, с другой стороны, чего бояться, раз они вместе с Антоном, который, между прочим, увлекался боксом (правда, весовая категория у него была совсем небольшая) и даже побеждал в прошлом году на городских соревнованиях. К тому же, по здравому рассуждению, кто-то чужой едва ли стал бы так ломиться в дверь. Например, преступник, чтобы обмануть хозяев, скорее всего попытался бы представиться каким-нибудь водопроводчиком или страховым агентом, или еще кем-нибудь, кто вынужден по своим служебным обязанностям ходить по домам.

Ну а беспечный Антон, казалось, вообще никого не боялся. Поэтому дверь ребята открыли довольно спокойно. Едва дверь отворилась, как с лестничной клетки в нос ударил запах перегара. Это был Алешкин сосед по подъезду, дядя Семен, как всегда пьяный. Мальчишки мысленно рассмеялись, представив себе, что бы сейчас сказала мама, будь она дома!

Несмотря на алкогольные наклонности дяди Семена, к нему почти все относились хорошо. Он был неплохим мастером и зарабатывал себе на жизнь разным мелким ремонтом. Во время работы он становился очень сосредоточенным и надевал очки на веревочке. Кто-то прозвал его «Джузеппе — сизый нос», потому что он в эти моменты напоминал столяра из сказки про Буратино. Даже напиваясь, он никому не причинял вреда, ничего не портил, не мусорил в подъезде и во дворе. Разве что любил иногда орать песни. Соседи его, как правило, жалели, иногда посмеивались над ним, хотя и ворчали порой на «этого алкаша». Почему-то дядя Семен нравился детям и собакам. Наверное, за свою безобидную веселость.

Но разгневанным он мог быть страшен. Такое случилось, например, этой зимой, когда на их улице устроили облаву на бродячих собак. Дядя Семен тогда, несмотря на мороз, выскочил на улицу в одной рубашке, тренировочных штанах и тапочках на босу ногу и в течение какой-то минуты обратил «собачников» в позорное бегство. Его потом за это забирали в милицию, но он только гордился своим поступком и говорил, что если ловцы собак еще раз сюда сунутся, то так легко не отделаются!

В этот раз дядя Семен выглядел страшно взволнованным и очень сердитым. Ребятам даже на мгновение стало страшно, но тут же стало ясно, что гнев направлен отнюдь не на них. «Джузеппе» потрясал кулаками, грозя непонятно кому, и говорил не очень связные слова. Алешка с Антоном не скоро уяснили, что он хочет им сказать и зачем пришел.

— Ты не бойся! — начал он свою речь, и тыкая грязным указательным пальцем в грудь Алешке.

— А чего это я должен бояться? — осторожно спросил мальчик.

— Он за это, — дядя Семен показал на сломанную ногу, — заплатит! Впредь неповадно будет! — И от избытка чувств добавил несколько крепких слов.

— Кто заплатит? — не понял Алешка. — Я же сам упал! Никто меня не толкал!

— Ха! Сам! — хрипло рассмеялся сосед. — Это тебе так кажется! Ничего ты не понимаешь! Но ничего, я его выведу на чистую воду! — И он погрозил кулаком куда-то в сторону.

— Кого, дядя Семен? — вмешался в разговор Антон и опять закашлялся.

— И ты не бойся! — теперь дядя Семен ткнул пальцем в грудь Антона.

— А я и не собираюсь бояться! — насупился он. В чем, в чем, а в трусости его точно никто обвинить не мог бы. — Чего это мне бояться! Никогда не боялся, а теперь вдруг испугаюсь неизвестно чего. — И снова раскашлялся.

— Вот этого! — сказал дядя Семен и поднял палец вверх, словно требуя обратить внимание на особо глубокую мысль. — Думаешь, это все случайно? — И он загадочно усмехнулся, словно знал и понимал нечто, что недоступно остальным.

— И что же это, всех заразил какой-то злодей? — не удержался от иронии Антон.

— Все не так просто! — опять поднял палец дядя Семен. — Но вы не бойтесь! Теперь этим займусь я! Он у меня попляшет. — Сосед опять потряс кулаком и добавил несколько неприличных слов. Будь этот кто-то сейчас здесь, ему явно пришлось бы несладко. — Пусть не думает, что я такой простачок, как эти, как их…

— Как кто? — в один голос спросили ребята, заинтересовавшиеся пьяным монологом.

— Врачи! Вот кто! — выпалил дядя Семен.

— Ну, вы, конечно, совсем не такой! — поспешил успокоить его Алешка, еле сдерживая смех. Представить себе непутевого соседа рядом с их аккуратной участковой докторшей действительно было смешно.

— Если я тут не разберусь, то вы все перемрете! — совершенно серьезно заявил дядя Семен. — Или инвалидами станете. А я этого не хочу! Так-то!

— А что мы должны делать? — спросил Антон, которому эта болтовня уже стала надоедать..

— Смотреть в оба! — ответил сосед очень торжественным и важным тоном. — А я его выведу на чистую воду!

— Кого? — спросили ребята хором, пытаясь хоть что-то понять из пьяной болтовни.

— Ишь чего надумал! Чтобы дети болели! — продолжал выступать дядя Семен, все больше; и больше распаляясь. Вопроса он, казалось, не слушал или же не захотел на него отвечать. Этим он отдаленно напомнил Алешке с Антоном одного из учителей, физика Сергея Сергеевича, которой, когда какой-нибудь вопрос не нравился ему или же когда он просто не знал, как на него ответить, делал вид, что его не слышит.

— А я тоже хорош! — перешел дядя Семен на самокритику. — Мне бы эти вот руки, — он указал сначала на левую, а потом на правую, — отрубить следовало.

— Это за что? — поинтересовался Антон.

— За то, что я сделал! — объяснил дядя Семен, хотя понятнее его слова от этого отнюдь не стали.

— А что вы сделали? — настаивал Антон. Но дядя Семен опять не стал отвечать.

— Ничего! Теперь я его сам вот этими руками! — продолжил он и снова сжал кулаки. — Он у меня попляшет, повизжит!

Дядя Семен говорил так громко, что из соседней двери высунулась любопытная соседка, тетя Клава. То ли через дверь ей было не все слышно, то ли захотелось увидеть своими глазами, что здесь происходит (дверной глазок, как видно, не давал желаемого обзора).

Увидев сжатые кулаки, она сначала испугалась и даже слегка взвизгнула, но, увидев, что угрозы соседа ее совершенно не касаются, тут же набросилась на него с упреками. Мол, сам пьет, так еще и к детям пристает. Чего доброго, и они такими же станут!

— Ничего ты не понимаешь! — сказал дядя Семен сочувственным голосом. А потом подумал и добавил: — Ты лучше не вмешивайся: это мужские дела!

Тетю Клаву такое замечание очень задело, и она не только не замолчала, но и высказала соседу все, что думает о нем и о его поведении. Старый пьяница только махнул рукой (скандалов он, в отличие от тети Клавы, очень не любил) и нетвердой походкой направился вниз по лестнице. Но потом он обернулся и еще раз сказал ребятам очень серьезным голосом: «Смотреть в оба!» Затем он погрозил кому-то невидимому кулаком и скрылся из виду.

— О чем это он? — спросила тетя Клава у ребят. В чем дело, она, конечно, так и не поняла. И немудрено: даже у ребят, которые слушали дядю Семена с начала до конца, в головах все перепуталось от его странных слов.

— Не знаю, тетя Клава, — как можно более вежливым голосом ответил Алеша. — Наверное, просто напился и говорит не поймешь что.

— До горячки допился! — всплеснула руками соседка. — А ведь такой был мастер когда-то! А с ним поосторожнее! — добавила она, обращаясь: к ребятам. — Этот ничему хорошему не научит! Лучше бы вам вообще с ним не разговаривать!

Антону хотелось сказать, что с кем разговаривать, а с кем нет, он будет решать сам, но потом он все же просто промолчал. Связываться co сплетницей, которая потом растрезвонит всему двору, какой он грубиян, сильно не хотелось.

Алешка уже устал стоять в дверях со своими костылями, поэтому он вежливо попрощался с тетей Клавой и пошел обратно в квартиру, а следом за ним отправился и Антон. Ребятам хотелось обсудить между собой произошедшее.

— Как думаешь, есть какой-то смысл в том, что он наболтал? — спросил Алешка у друга. Конечно, слова пьяного можно было и не воспринимать всерьез, но он почему-то был озабочен. Уж очень серьезным и уверенным в своей правоте казался дядя Семен.

— Мне кажется, что зря он болтать не станет! — подал голос Антон. Действительно, несмотря на пристрастие к алкоголю, болтуном и фантазером дядю Семена назвать никто не смог бы.