Времена смутные. Мы больше не можем жить от одного урожая до другого и быть довольными. Надо заботиться о будущем.
— Ну что же, это мудро, — согласился я. — В эти злые дни только дурак будет считать, что завтра будет как вчера.
Мужчины смотрели на меня с опаской. Ллаур выдавил из себя улыбку и попытался поднять настроение.
— Злые дни, ты говоришь, Эмрис? Ну, может, не все так плохо? Сэксенов больше нет, и ирландцев уже год как не видели. Мир — это хорошо. Правда, если так и дальше пойдет, мы разленимся. — Остальные кивнули, соглашаясь со своим начальником.
— Наслаждайтесь миром и изобилием, друзья мои. Ничего другого хорошего в этой жизни нам не увидеть.
Улыбка исчезла с лица Ллаура. Остальные тоже смотрели ошеломленно. С годами я все чаще производил на воинов такое впечатление.
Но кимры не могут долго оставаться подавленными. Настроение быстро улучшилось, и я тоже повеселел, когда разговор перешел на другие темы. Пиво кончилось, воины разошлись по делам, и мы с Ллауром остались одни.
— Будь лорд Тедриг дома, — смущенно сказал он, — устроил бы для вас пир. Но, — он беспомощно развел руками, — я не знаю, когда он вернется.
Это Ллаур пытался направить разговор к цели нашего приезда. Теперь, без посторонних ушей, я не хотел темнить.
— Полагаю, твой господин не сильно отстанет от нас, — сказал я ему. — Ты же догадался, что мы покинули Совет раньше остальных.
Ллаур понимающе кивнул, как будто знал о склочности королей на Совете.
— Ты скоро все узнаешь, но могу и сейчас сказать. Это не секрет, — продолжал я. — Нового Верховного Короля не будет. Совет зашел в тупик. Они не смогли договориться. Никого не выбрали.
— Чего-то подобного я и опасался, — вздохнул Ллаур. — Злые дни, ты сказал. Да! Ты прав. — Он задумался на мгновение, а затем спросил: — И что теперь будет?
— Поживем — увидим, — ответил я.
— Что ж, — невозмутимо сказал он, — жили без Верховного короля, и дальше проживем. Просто вернемся к тому, что было.
— Нет, — я покачал головой. — Как прежде, уже не будет.
В тот вечер мы легли спать сразу после ужина. Наутро, позавтракав, я позвал к себе Энид. Мы ждали ее в комнате Тедрига, тихо переговариваясь.
— Хорошо, что ты здесь, — сказал я Пеллеасу. — Я давно не чувствовал себя так спокойно, как сегодня.
— Рад слышать, — ответил Пеллеас.
Через мгновение вошла Энид. Она привела с собой Артура и робко остановилась на пороге. Ребенка она прижимала к себе, словно боялась, что мы отнимем его.
— Подойди ближе, Энид, — мягко попросил я. — Позволь мне взглянуть на вас обоих.
Словно настороженная олениха, она сделала два шага вперед. Я улыбнулся и поманил ее. Я могу быть убедительным, когда захочу: разве я не из Дивного Народа, в конце концов? Энид ответила на мою улыбку, и я увидел, как плечи ее слегка расслабились.
— Когда я увидел тебя вчера, то не узнал. Ты стала красивой молодой женщиной, Энид, — сказал я ей. Она застенчиво склонила голову. — И я рад видеть, что ты хорошо заботилась о ребенке. — Она кивнула, но глаз не подняла. — Что бы ты сказала, если бы ему пришлось уехать?
Вот тут Энид вскинула голову. В глазах блеснул огонь.
— Нет, ни за что! Он должен быть здесь. — Она крепче прижала к себе Артура. Однако он вывернулся из ее объятий. — Я… это же его дом. Ему будет плохо где-то еще.
— Значит, ты любишь ребенка?
— Это его дом, — умоляющим голосом проговорила Энид. — Вы не должны забирать его.
— У него есть враги, Энид, — вкрадчиво объяснил я. — Или скоро будут — когда о нем вспомнят. Здесь для него больше не безопасно. Самые хитрые из них будут искать меня в надежде найти и его.
Энид склонила голову и молчала. Она прижалась щекой к Артуру, а он запустил маленькую ручку в ее мягкие каштановые волосы.
— Я не собирался пугать вас, — сказал я, вставая. — Я только хотел спросить о ребенке. — Я подошел к ней вплотную, и ребенок тут же ухватился за край моего плаща. — Сядьте. Об отъезде больше говорить пока не будем. — Мы сели, и Энид поставила Артура между своих колен. Ребенок опять вывернулся, доковылял до Пеллеаса и уставился на него снизу вверх. Пеллеас улыбнулся, потянулся, чтобы взять его за руку и, внезапно вдохновившись, решил проверить силы ребенка. Он протянул Артуру по два пальца на каждой руке, а когда Артур ухватился за них, медленно поднял его. Артуру понравилась эта игра, и он взвизгнул от удовольствия.
Пеллеас дал ему повисеть немного, а потом начал осторожно раскачивать мальчика из стороны в сторону — Артур не отпускал его пальцы и хохотал. Пеллеас увеличил размах, Артур продолжал хихикать. Пеллеас стал раскачивать его быстрее и Артур заверещал от восторга. Пеллеас высвободил одну руку. Ребенок продолжал держаться одной рукой и засмеялся еще громче. Накануне мы уже видели, как он держал котов, и теперь убедились, что хватка у парня очень крепкая. В этих пухлых пальчиках таилась немалая сила.
Наконец, Пеллеас опустил Артура на пол, чем вызвал его громкий протест. Артур хотел продолжать игру. Встав на колени перед ребенком, я взял его маленькую ручонку, раскрыл и всмотрелся в ладонь.
— Эта рука создана для меча, — пробормотал Пеллеас.
Я довольно долго изучал линии на ладони мальчика, а потом перевел взгляд на невинное лицо ребенка и веселые голубые глаза. Встал, отряхнул колени и повернулся к Энид.
Вроде бы незначительный эпизод, но с тех пор Пеллеас больше никогда не называл Артура «ребенком», а только по имени.
— Мы обсудим это с Тедригом, когда он придет, — сказал я Энид. — Тебе не стоит пока беспокоиться. Впрочем, я могу и ошибаться. В настоящее время опасности нет. — Я постарался подкрепить свои слова улыбкой. — Всё, Энид, можешь идти.
Молодая женщина встала, подхватила Артура и пошла к двери.
— Энид, — окликнул я ее уже в дверях, — тебе не следует меня бояться. Я не заберу у тебя Артура. И я не позволю никому причинить ему вред.
