инерцию, разгоняясь будто паравоз…Но в стену щитов она так и не врезалась, поскольку никакой стены щитов на её пути не существовало больше.
С криками ужаса бойцы, стоявшие там куда нацелилась нежить уже заносящая для удара свои магические клинки, побросали свою амуницию, растолкали товарищей по оружию и рванули кто куда, спеша убраться как можно дальше от страшных волшебных мечей, огромных зубов, когтей, копыт и рогов монстра, внушающего ужас одним своим видом. На месте осталось только четверо из них…И один из индусов упал на колени, поднимая руки к небесам в попытке не то сдаться, не то вымолить помощь высших сил, второй застыл столбом, намочил штаны и, кажется, впал в состояние полного ступора.
Лишь двое из бойцов попытались хоть как-то противостоять твари. Молодой юноша, у которого подбородок был покрыт скорее пушком, чем бородой, встал на её пути, припав на одно колено и выставив разряженное ружье штыком вперед, видимо рассчитывая, что прущая в лобовую атаку тварь насадится на острый металлический штырь всей своей массой. А смуглый широкоплечий мужчина с заметной проседью в бороде и растрепанных черных волосах хоть вроде бы и пустился наутек вместе с остальными, но удирал не просто так, а со смыслом, направившись не в противоположенную нежити сторону, а скорее под углом в девяносто градусов.
Отдаленно похожая на очень уродливого и очень мертвого кентавра туша прогарцевала мимо старика, направившись прямо к молодому солдату, упорно стоящему на месте, выставив вперед трясущимися руками свое ружье, без возможности выстрелить ставшее всего лишь убогим подобием короткого копья. Тварь нависла над практически безоружной жертвой, склонилась к её бледному лицу, покрытому обильными бисеринками холодного пота, и громогласно прорычала в лицо обмершему юноше на чистом русском языке: «НЕ! ЗА! ЧЕТ!!!».
Прекративший свое тактическое отступление старик кинул ружье в спину твари будто огромный дротик. Причем оно в лишенную кожных покровов алую плоть действительно вонзилось и вонзилось достаточно глубоко, выпав из раны только секунд через пять от движений обернувшегося в сторону угрозы монстра. Но опытный метатель всяких опасных предметов на результат своих усилий не смотрел, поскольку уже подбирал с земли замену своему оружию. Причем он схватил не ту, которое валялось к нему ближе всего, а другую, которое отличилось от других брошенных ружей одним очень и очень важным фактором. Оно все еще было заряжено и готово к бою. Пуля, выпущенная с расстояния лишь нескольких метров, практически в упор, попала в одну из голов медленно разворачивающегося на одном месте чудовища и отшибла твари один из рогов.
Юноша, возомнив себя героем, шагнул вперед и ударил снизу вверх в грудь твари, пытаясь вонзить штык туда, где у человека было бы сердце…И монстр немного стронулся вперед, сбивая с ног парня, улетевшего под копыта так легко, будто его протаранил целый грузовик. Увидев падение своего последнего союзника старик швырнул в монстра уже второе ружье, только на сей раз менее удачно…И кинулся наутек, оставляя за спиной все еще голосящего товарища по оружию и больше не пытаясь продолжать схватку. Вслед ему неслись человеческие крики, но были это крики больше страха, чем боли. Да и тот постепенно стало вытеснять досадой и гневом.
Ужасающее чудовище было большим и, в общем-то, довольно сильным, но действовало с аккуратностью если и не опытного хирурга, то по крайней мере бывалого игрока в дворовый футбол. Свою единственную жертву с трудом заслуживающее звание полноценной нежити чудовище, не способное к самостоятельному мышлению, существованию, поеданию пищи или накоплению энергии и сделанное из пары художественно обезображенных и сшитых вместе мертвых лошадей, дополненных костями нескольких тщательно обглоданных солдатами баранов, несмотря на отчаянное сопротивление роняло очень-очень бережно, пару синяков или ссадин та еще могла бы заполучить, но вот перелом — уже вряд ли. А пугающие своей остротой магические лезвия в когтистых лапах вообще являлись не более чем имитацией зачарованного оружия при помощи вшитых прямо в мертвую плоть артефактов, создающих слабенькие иллюзии и изначально вообще-то бывших обычными светильниками.
— Так, ну этого седого можно допускать до собеседования и дальнейших испытаний на профпригодность в мой отряд… — Решил Олег Коробейников, умудряющийся делать два дела сразу. Управлять собственноручно созданным монстром с дистанции примерно в пять сотен метров, словно марионеткой которую он дергает в нужную сторону за невидимые ниточки и наблюдать за происходящим через подзорную трубу. Участок трущоб, превращенный в испытательный полигон для потенциальных новобранцев, представлял из себя тот еще лабиринт, но сколоченная на скорую руку наблюдательная вышка, с которой открывался неплохой обзор, позволяла чародею вполне уверенно командовать своим творением. — Парня, после того как мои целители его на всякий случай осмотрят на предмет трещин в костях, лучше отправить в какой-нибудь из фомируемых полков пехоты, из тех, что более-менее толковый сержантский состав имеют. Он может и нифига толком не умеет еще, даже выстрелил мимо цели которую я специально такой массивной и медленной сделал, но хотя бы старается…Через несколько месяцев учебы вполне сносный вояка может получиться. Остальные — не бойцы.
— Мда уж! Переводить на этих паршивых трусов казенные харчи, не говоря уж о порохе и пулях, что на деревьях не растут, просто глупо, — задумчиво хмыкнул князь Чатурведи, а скорее его магический дубликат, заявившийся посмотреть, как там поживает русский военный советник и его отряд. — Жалкими крестьянами родились, жалкими крестьянами и помрут! И, к сожалению, мои простолюдины в этом отношении не так уж и отличаются от того отребья, которое сейчас вербовщики выцеживают из трущоб Нового Ричмонда….Но почему ты хочешь взять старика? Он ведь, в отличии от парня, что стоял до конца, все-таки побежал…И это не ему повезло попасть в ногу монстра своей пулей, я точно видел!
— Зато этот мужчина достаточно хладнокровно и умело всадил нежити сначала штык в спину, а потом и пулю из брошенного заряженным ружья в башку. Он не трус и умеет подмечать ключевые для боя детали, а свое отступление начал лишь после того, как убедился — подобный противник ему не по зубам. Во всяком случае, в одиночку. — С точки зрения Олега в отступлении перед превосходящими силами противника не было ничего постыдного. Особенно когда на кону не невинные жизни, а всего лишь автоматическое зачисление в элитный отряд с очень даже неплохим жалованием, которое достанется каждому потенциальному новобранцу, что без нареканий пройдет вступительные испытания. Единственное, чего боялся сейчас чародей, так это того, что потенциальный новобранец окажется каким-нибудь записным душегубом, которого к коллективу, судовой казне и близким русского боевого мага и на пушечный
