Тогда он захлестнул меня стремительным потоком.
И шею кольцами обвил, — я смял его в лепёшку.
Скалою вырос на пути, колодой бурелома.
«Вы змеи, а не сыновья! [Отца увидели, узнали вы?] Зовите ж Тириэля!
Чего стоите? поскорей зовите Миратану!
65 Вернулся ваш слепой отец, готовый к новым пыткам,
К насмешкам ядовитым сыновей своих проклятых!»
Тем временем со всех сторон сыны его другие
Сбежались, в страхе замерев пред Иджимом могучим.
Копьё ли, щит или кольчуга — бесполезно всё,
70 Когда подъемлет длань взбешённый Иджим — стрелы
Отскакивают от него, и острый меч тупится .
«Так, значит правда, Гексос, что отправил ты отца
Охотиться за зимним ветром? Значит, это правда?
Иль это ложь, а я — лишь древо, вырванное бурей?
75 Ты чёрт слепой, а эти — нечисть в логове змеином,
Обманчивом, как Мата, мрачном, как жилище Орка?
Спасайтесь, бесы, ни к чему вам Иджима дурачить!»
И молвил старый Тириэль: «Где грозный гром уснул?
Где гневные его сыны? Где пламенные дщери
С проворными крылами? Где пугающие космы?
Земля, я требую, восстань землетрясеньем страшным,
5 [Явись] Потоком лавы из твоих зияющих расщелин [мировых].
Развороти плечами башни, огненными псами
Скачи из чёрной бездны, изрыгая огнь и дым!
Спеши ко мне, чума, довольно нежиться в болотах,
Расправь медлительные члены, мерзкую заразу
10 Лей из отравленных одежд, из облаков зловонных!
Приди, широкий этот двор усей горою трупов;
Потешься вволю над проклятым родом Тириэля!
Сюда, гроза, огонь, чума! Внемлите ж заклинанью!»
Он смолк. Угрюмая гроза над башнями нависла,
15 И грянул гром в ответ на заклинанье Тириэля.
Всё задрожало, из земли взметнулся к небу пламень,
И непроглядный чёрный дым окутал край злосчастный.
В чертогах был великий плач, пять дочерей в испуге
Рыдали горько и отца хватали за одежды.
20 «Теперь вы прокляты навек! Как Тириэль, глухи
И слепы будут все к молитвам вашим и слезам!
И звёзд вам больше не узреть! О солнце и луне
Забудьте, чёрный дым навеки скроет их от вас!
Малютка Хела, уведи меня скорей отсюда,
25 И пусть падёт на остальных смертельное проклятье!»
Он смолк, и Хела повела от проклятого места
Слепого старца, а сыны и дочери его
Кричали, плакали всю ночь, окованные мраком;
А утром — о ужасный вид! сто мёртвых сыновей,
30 Четыре дочери на мраморном полу застыли:
Одни сражённые чумой, другие — [жутким] смертным страхом,
И чада их уснули в колыбелях навсегда.
Осталось тридцать сыновей в чертогах Тириэля
Зовущих смерть, отвергнутых, безумных, безутешных.
Так Хела шла со стариком, не проронив ни звука
В ночной тиши, пока вдали не засияло солнце.
«Как славно, Хела, заживём с тобой в жилище Хара,
Когда проклятие пожрёт сынов моих преступных!
5 Какой прямой и правый путь — я чувствую по звуку
Своих шагов. И помни, что я спас тебя от смерти, -
За послушание отцу я снял с тебя проклятье.
Пять долгих лет я с Миратаной жил на неприступных скалах,
И ждал, когда огонь с небес спалит моих потомков
10 Или потоком захлестнёт их океан могучий.
Но Миратана умерла, и я дождался мести, -
Её видала ты. Веди, и бойся ослушанья!»
«Сообщник дьявола, меня ты породил рабыней!
Но кто, скажи, просил тебя спасать меня от смерти?
15 Ведь небо за твою жестокость глаз тебя лишило!»
«О, Хела, бедный Тириэль теперь покинут всеми.
Жесток не я, а дети, — даже младшая из дочек
Глумится над слепым отцом, над старостью смеётся.
Но я два дня не ел. Веди меня скорее к Хару,
20 Не то такое на тебя обрушится проклятье,
Что ты почувствуешь, как червь впивается могильный
В твоё нутро! Я требую, идём в долину Хара!»
«О злобный! О жестокий! О бездушный! О коварный!
Ты, видно, хочешь Хара с Хевой поразить проклятьем,
25 О, проклятый старик, учти, они с тобой несхожи,
Они сияют добротой, они полны любовью,
Они прощают сыновьям жестокие обиды,
Иначе не было б тебя с проклятьями твоими».
«О, посмотри в глаза мои, ужель и ты ослепла? -
30 Они, как родники в скале, наполнились слезами.
О, если б в этих родниках таилось злое жало,
Чтоб насмерть поразить тебя, проклятая гадюка!
Что ж, смейся, смейся над отцом, отродье Тириэля,
Глумись, пока не привела меня в долину Хара!»
35 «О замолчи, злодей, детей беспомощных убийца!
Я не боюсь твоих угроз, идём в долину Хара!
Пусть Хар и Хева проклянут тебя, старик жестокий,
Пусть казнь придумают тебе — страшнее всяких казней,
Пускай могильный червь пожрёт язык твой злоречивый!»
40 «О Хела, дочь моя, внимай проклятьям Тириэля!
За осмеянье слёз отцовских, я взываю к небу, -
Да покарает пусть оно тебя ужасным страхом,
