много воспоминаний, и кроме Джонатана и Рикки никто не носил костюм-тройку. Часы. В этом мире не было механических часов. Всё определялось по солнечным часам, у которых была погрешность в двадцать три минуты. Воспоминания охотника на оборотней говорили об этом, и сопоставить факты оказалось просто.
— Сколько времени? — я уже знал, что сейчас без двадцати пяти минут восемь вечера. Небо краснело и, учитывая, что я был всё время в сознании от начала казни и до этой минуты, то сейчас точно был вечер.
— Без двадцати пяти минут восемь, — на автомате ответил Джонатан, бегло взглянув на часы.
— Такие же часы были у Рикки. Только он не умел ими пользоваться. За всё время нашего знакомства он ни разу не взглянул на часы. Одежда у него такая же, как и у тебя…
— Рикки? Ты с ним знаком? В последнее время он что-то не радует визитами, — усмехнулся он. — Хороший боец. Тебе с ним не справиться ни за что…
— Возможно, — теперь усмехнулся я с мыслью: «Теперь никто никогда не узнает кто кого».
— Познакомился с ним на одном подпольном кулачном бое. Он помог мне заработать тридцать четыре серебряные монеты. Хороший парень. Даже заключил пари, что я смогу одолеть его. На кону стояла моя одежда и часы. Такие же, как у меня, — он продемонстрировал их мне. — Как ты понял, я с треском ему проиграл. Мне было больно смотреть, как такой талант умирает в подпольных боях. Я слышал, что ты один на один смог одолеть Рекаласа. Возможно, ты не знаешь, но Рекалас смог победить Рикки в честном бою.
— Ты сказал, что я не смогу одолеть Рикки ни за что. Рекаласа то я одолел, — улыбнулся я. Взял из тарелки яблоко и начал есть.
— Рикки тогда успел поучаствовать в двух боях, и его состояние было не самое лучшее. Возможно, когда прибудет Рикки и его команда, то я обязательно познакомлю тебя с ним. Может, сможем организовать бой. Будет интересно. В синем углу ринга охотник на вампиров Рикки, а в красном — охотник на оборотней Арднер. Как ты на это смотришь?
— Желательно в HD, но, думаю, что бой не состоится ни при каких обстоятельствах. Не хочу позорить свою школу и ремесло, — я не заметил, как уже съел все фрукты и принялся за виноград. Англичанин только усмехнулся и молча разлил компот.
— Умно. Я бы тоже не решился, если бы от меня зависела репутации школы.
— У Томала была четырёхзарядная винтовка, — вспомнил я. — Ты говорил, что гномы недостаточно точно воспроизвели чертёж. Топорно, если быть точнее. Почему ты дал столь грозное оружие именно ему?
— С Томалом я служил на северной границе вашего королевства. Так получилось. Он меня восхитил своею меткостью и отважностью. Вечно ругался, что ружьё приходится долго перезаряжать, и убивать им просто невозможно из-за плохой кучности летящих снарядов. Решил ему помочь. Заодно познакомить с Иваном. Столь отважного солдата я не встречал никогда. Можно сказать, что именно я причастен к созданию самого результативного отряда охотников на вампиров, — улыбнулся он во все тридцать два зуба.
— Иван. Это имя явно не из этого мира.
— Это я дал ему имя. Он мой сын.
— Сын? Тебе на вид не больше тридцати, а твоему сыну точно за сорок. Ты вампир? — и тут блин родственники. Кумовство повсюду.
— Нет. Я оборотень. Мы стареем намного медленнее, нежели люди.
— Почему Иван, а не другое имя? Джон, например.
— Я назвал его в честь одного русича, с которым мы воевали плечо к плечу в горах на подходе к дамбе, — он заулыбался.
— Ты хотел сказать с русским?
— Нет, — твёрдо ответил Джонатан.
— Ты говорил про автомат Калашникова 47 года. А какого века? — Джонатан открыл дверь, ему в руки вручили поднос с едой. На этот раз там было жареное мясо, вино и хлеб. Поставил поднос возле меня. — Угощайся. Я знаю, что ты не ел больше суток, — он бросил взгляд на пустую тарелку, где не так давно прохлаждались фрукты. — Считаю, что фрукты не являются полноценной едой. Раз мы выяснили, что ты явно не из нашего мира, как и я, то хотелось бы узнать про твой мир подробнее.
— Когда это успели выяснить? — почему я продолжал изображать дурака? Не могу ответить на данный вопрос.
Помню, как меня пытались развести одни бандиты и приписать все косяки мне. Тогда разговор изначально не задался, но среди бандитов был один, про которого говорят: «У него язык подвешенный». Этот мужик пытался всячески вывести меня на «чистую» воду. Предъявлял убедительные факты. Паханы верили каждому его слову. Верили до тех пор, пока я не предъявил убедительный аргумент в виде десяти грамм свинца каждому в голову. Тогда я мог погибнуть раза три точно. После того случая я стараюсь не связываться с такими людьми, но Джонатан, на мой беглый взгляд, относится именно к типу людей с подвешенным языком. Время покажет.
— Арднер, ты же умный мужик. Твои знания точно никак не могут появиться в этом мире. Тут до пневматики ещё полсотни лет, как минимум. К тому же ты точно определил время на моих механических часах. По твоему взгляду всё читалось, как на чистом белом листе с одной крупной надписью. Автомат. Какого именно года? — Джонатан положил пистолет на стол.
— 1947 года провели боевое испытание. В сорок восьмом приняли на вооружение, — нехотя ответил я, но понимал, что упираться нет смысла. Автомат англичанина точь-в-точь повторял все очертания так до боли мне знакомого автомата Калашникова.
— В этом мире началось только второе тысячелетие. Средневековье — как бы назвали у меня в мире. Только в твоём мире автомат изобрели слишком поздно. В моём мире также изобрели такой же автомат, но носил он другое название: «Автомат Кевина 47» или АК-47. Правда, чуть раньше.
— В каком году? — может он врёт? Всё можно сочинить и преподнести, как правду.
— 1747 год, — ответил он.
— Ты тогда какого года рождения? И откуда? — мне пришлось сесть. Неужели они так быстро смогли развиться?
— У меня круглая дата. Я родился в 1800 году. В Англосаксонии. В семье чиновника.
—
