в сон. Резкий телефонный звонок заставляет меня вскочить и с бьющимся сердцем схватить трубку.
– Мама, забери меня из РОВД.
И короткие гудки. Включаю свет – два часа ночи. Кто это был – Егор или Владик, и как это выяснить? Не буду же я в такое время обзванивать всех родственников. Про сон не может быть и речи, сижу на кровати, завернувшись в одеяло. Звонок раздается снова. На этот раз официальный голос спрашивает меня: вы такая-то? После моего утвердительного ответа сообщают, что мой сын находится в РОВД и утром будет принято решение, отпустят его со штрафом или оставят на 15 суток. Так, значит все-таки Егор. Да, с моими детками РОВД мне почти дом родной.
В 8 утра мы вместе с женой Егора Алькой толчемся около окошка дежурного. Но нам ничего толком не объясняют, увидеть его нельзя, за что попал туда тоже неизвестно. Расспрашиваю невестку, но и она толком ничего не знает. Спустился проводить друга до такси, и больше домой не появился. Так проходит два часа. С работы мне трезвонят на мобильный, когда приду я и сама не знаю. Еще через час дежурный сжалился над нами и сказал, что скоро будет суд у мирового судьи, где будет принято решение о дальнейшем наказании. Бежим к зданию суда, боясь пропустить Егора. Ждем там еще около часа. Наконец в сопровождении милиционера заходит Егор, небритый и весь какой-то помятый. Мы бросаемся к нему с расспросами, пользуясь тем, что сопровождающий его милиционер зашел в кабинет судьи с какими-то документами.
– Ничего я не сделал, – отбивается он от нас.
– Ну тогда бы дома ночевал, – резонно замечает Алька.
Выходит милиционер и начинает стыдить его:
– Ну не стыдно, и маму, и жену заставил волноваться.
– А что он сделал-то?,– обращаюсь я к милиционеру.
– В салоне «Ваша удача» матерился, оскорблял посетителей.
– Как ты туда вообще попал?– спрашиваю сына.
Тот молча морщится и не отвечает.
Тут его вызывают к судье и мы остаемся в коридоре вдвоем с невесткой.
– Аль, ты что-нибудь понимаешь?
– Он пришел к нам вечером с другом, мне этот друг не нравится, и я стала его ругать, и Егор тогда пошел его провожать и видимо продолжил банкет в этой «Вашей удаче».
В результате Егору присудили штраф 500 рублей, который я тут же заплатила в ближайшей кассе, и побежала на работу, оставив детей самих выяснять отношения. Шла и опять думала о своем: может, не надо было платить штраф, пусть бы сидел 15 суток? Но жалко девочку, жену его, как вспомню ее умоляющие глаза… Что я сделала не так, почему мне до сих пор покоя нет, хоть дети уже взрослые? Когда они научатся сами отвечать за свои поступки и за их последствия? Может, все-таки виноваты папочкины гены?
Эти вопросы похоже, из тех, на которых не найдешь ответа. Ответы может дать только жизнь, да и то не сразу.
Глава 12 Мальта, Мальта…
Мальта – небольшой остров в Средиземном море. До чего же красивы его пальмы, в море отражаются огни набережной, а на волнах качаются яхты. Мы с Юрием Петровичем смотрим рекламный проспект, который прислала с Мальты Европейская школа английского (ESE). Вокруг стола столпились и другие ученики, взрослые и дети. Всем хочется полюбоваться на заморскую красивую жизнь.
– А откуда они узнали про наши курсы? – спрашивает худенький мальчик-старшеклассник.
– Наталья Витальевна в Интернете разместила сайт, – отвечает Юрий Петрович, и все головы поворачиваются в мою сторону.
– А сколько стоит туда поехать на учебу? – спрашивает шустрая и не по годам размалеванная девочка в мини-юбке.
Услышав ответ, публика разочарованно вздыхает и расходится.
– Вот видите, – говорю я оставшимся в кабинете Юрию Петровичу и Виктору, его брату., – Для наших людей это дорого.
– Ничего, я дам рекламу в газету. У нас в городе есть люди очень состоятельные, – не согласился со мной Юрий Петрович.
Виктор молчит и не сводит с меня глаз. Моя мама, как всегда права: здорово, когда тебя любят.
– А может и мне поехать с детьми, если найдутся желающие?, – неожиданно осеняет меня гениальная мысль., – И посмотрю методику их преподавания, и сама поучусь, и детей легче отпустят родители за границу в сопровождении взрослого.
– А что, это мысль!, – соглашается Юрий Петрович.
На Виктора жалко смотреть, на его лице отражается целая гамма чувств, и он уже собирается было возразить, но тут же понимает, что с одной стороны тут его личные эмоции, а с другой – бизнес брата, и замолкает на полуслове.
Дома мама тоже одобряет мою идею.
– Здорово, придумала. А деньги как-нибудь подкопим, съездишь на Мальту на недельку.
Сама мама собирается в Канаду, посмотреть на внука, которого ни разу не видела за 6 лет его жизни. Все дело тормозит отсутствие у нее гражданства и следовательно заграничного паспорта.
– А на будущий год мы с тобой поедем в Париж, – обещаю я маме.
У мамы от удивления округляются глаза.
– Ну, бабульки, вы даете, – смеется Владик, который зашел к нам на огонек.
Нам, молодым и не снились такие путешествия…
Мы все смеемся, всем хорошо рядом с любимыми людьми. Маленький Ромка топчется рядом и пытается засунуть в род свой ботинок. Недавно дети уезжали на море и оставляли мне Романа. Мы с Витей гуляли с ним на улице, катали на велосипеде и не заметили где и как он потерял сандалик. Хватились: ребенок наполовину разутый. Уже стемнело, мы бегали по дороге с фонариком, искали сандалик, но так и не нашли. Пришлось срочно покупать новую обувь, а то получили мы ребенка обутого, не можем же вернуть его в неподобающей экипировке. Ботинки, которые мы купили взамен, были чуть великоваты и он при любой возможности стягивал их с ноги и тащил в рот.
Владик схватил малыша на руки, вернул на ноги его ботинки, и, расцеловав нас, побежал вниз по лестнице.
– Пока, пока, ба-ба, га-га, – махал нам рукой малыш, пока они не скрылись за поворотом лестницы.
На улице уже стемнело, и мама стала отправлять меня домой.
– Ты обязательно поедешь на Мальту, – сказала она, – я в этом уверена.
Мамины слова оказались пророческими. Через несколько месяцев, благополучно пережив все уточнения, согласования, получения виз, я с двумя подростками, Викой и Артемом, сошла с трапа самолета в мальтийском городе Сент-Джулианс. Первое впечатления было такое, как будто мы попали в раскаленную духовку. Даже по сравнению с нашей краснодарской жарой было очень-очень жарко. Людей на улицах почти не видно, дома не очень высокие:
