Доминик Ливин - РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ

В целом в двадцатом веке британские государственные деятели и британское общественное мнение, будучи поставлены перед выбором и имея разные варианты, предпочитали союз с Америкой любому другому. Предметом озабоченности государственных деятелей был только трезвый просчет стратегических вариантов и рисков. Соединенные Штаты обладали уникальной мощью. В основном их интересы совпадали с британскими. Даже для британских правителей, не говоря уже об общественном мнении, чувство общего языка, культуры и политических ценностей было также очень важно. Британское общественное мнение, воспринимавшее Ла-Манш как оборонительный ров с водой и испытывавшее сильное влияние протестантских и либеральных ценностей, всегда предпочитало рассматривать внешнюю политику, британскую мощь и Британскую империю скорее в моральном аспекте, чем с точки зрения закостеневшей геополитики. Британская империя получила легитимность в глазах британцев как оплот мира во всем мире, оплот международного экономического и политического порядка, а также англосаксонской цивилизации, которая почти повсеместно воспринималась как превосходящая любую другую. Альянс с Соединенными Штатами и даже последующий окончательный переход превосходства в международных делах к американцам широко рассматривались как поддержка целей, для достижения которых существовала Британская империя.

Впрочем, за сто лет со времени обретения Америкой независимости отношение к ней в Британии часто менялось. Правящая Британией аристократическая олигархия большую часть девятнадцатого века была склонна видеть в американской демократии вызов британским социальным и политическим ценностям, а также угрозу британским позициям в Западном полушарии. Американское мстительное и националистическое общественное мнение также рассматривалось как агрессивное, нестабильное и экспансионистское по сути. Лорд Пальмерстон, важнейшая фигура в британской внешней политике 1830-1860-х годов, был воплощением подобных представлений. Предоставленный самому себе, он вполне мог бы вмешаться в американскую Гражданскую войну, чтобы обеспечить независимость Конфедерации и навсегда ослабить потенциальную угрозу мировым позициям Британии. К 1900 году настроения даже среди аристократической и консервативной части британского руководства сильно изменились. Для Артура Бальфура, богатого аристократа, премьер-министра тори и ключевой фигуры британской внешней политики на протяжении четырех десятков лет, англо-американские отношения были «величайшим стимулом его политической жизни». Для Бальфура государственные институты и международные договоры всегда значили меньше, чем общие симпатии, культурные предпочтения и ценности, У него не было сомнений в полном превосходстве англосаксонской цивилизации перед всеми остальными. «Вопрос упорядоченной свободы» в мире зависел от англосаксов, поскольку только они обладали добродетелью «благоразумной сдержанности». В конце концов, Соединенные Штаты и Британия были союзниками в деле поддержки мирового прогресса, порядка и цивилизации, потому что «если поскрести американца, обнаружишь британца».

Альянс с Америкой, тщательно культивируемый с 1890-х годов, спас Британию в двух мировых войнах и создал международный порядок, который был более приемлем для Британии, чем какая бы то ни было другая стратегическая альтернатива. Тем не менее зависимость от Америки имела свои минусы. Сразу после окончания Первой мировой войны желание избежать конфронтации с США и предотвратить соперничество за военно-морское превосходство привело к разрыву англо-японского альянса, к которому Соединенные Штаты относились крайне неодобрительно. Поскольку американцы не предложили никаких гарантий безопасности британских территорий и интересов на Дальнем Востоке, этот разрыв усилил уязвимость империи. Влияние ирландского и еврейского лобби в Америке затрудняло британскую политику в Ирландии и Палестине. После 1945 года позиция Америки по отношению к Британской империи была двусмысленной. С одной стороны, американцы помогали своему основному союзнику и его прозападным сателлитам в борьбе против международного коммунизма. С другой стороны, в некоторых частях света Вашингтон рассматривал Британскую империю как препятствие на пути международной свободы торговли и как главный раздражитель для националистов третьего мира, чьи симпатии в отсутствие империи - так тогда думали - естественно окажутся на стороне антиимпериалистической и демократической Америки в ее сдерживании советского тоталитаризма. Американской идеологии, рожденной в борьбе против имперского правления, империя всегда оставалась чуждой. Превосходство американских ценностей в «свободном мире» после 1945 года ослабляло идеологические позиции Британской империи. Как показали суэцкие события, стратегическая и экономическая зависимость Британии от Соединенных Штатов делала любую одностороннюю попытку восстановить могущество Британии очень опасной, если эта попытка не была санкционирована Вашингтоном.

Бальфур Артур Джеймс (1848-1930) - английский государственный деятель, лорд с 1922 года, один из лидеров Консервативной партии.. В 1887-1891 годах министр по делам Ирландии, проводил политику жестоких репрессий против ирландского национально-освободительного движения- В 1891-1892 и в 1895-1902 годах министр финансов. В 1902-1905 годах премьер-министр,

Имеются в виду события 1956 года, когда успешная англо-франко-израильсхая военная операция по разблокированию Суэцкого канала оказалась, по сути дела, бессмысленной из-за политического вмешательства СССР и США, что лишний раз подчеркнуло утрату Британией международного авторитета,

Альянс с Америкой имел также важные последствия для отношений Британии с белыми доминионами. Защита своих владений всегда была главной заботой империи. Даже те сообщества, которые не испытывают особой привязанности по отношению к имперским правителям, могут одобрительно относиться к укреплению имперской мощи как источника своей безопасности в сложной международной обстановке. Хотя вклад доминионов в оборону империи в мирное время был очень ограничен, во время двух мировых войн его объем и значение резко увеличивались. Британия оказалась втянутой в эти войны прежде всего из-за страха за свою безопасность, вызванного угрозами европейскому балансу сил, К канадцам и австралийцам эти угрозы имели довольно слабое отношение. Единственная возможная угроза Канаде исходила от Соединенных Штатов, Однако в 1900 году мало кто мог представить себе вторжение Соединенных Штатов в Канаду, и уж абсолютно никто в здравом уме не мог представить себе Британию, защищающую Канаду, случись невозможное.

Австралийская позиция была другой. Изолированные и относительно небольшие белые сообщества на краю земли стремились заручиться поддержкой Британии в отражении домогательств соперничающих европейских держав, и особенно (и прежде всего) Японии. Колонии, чье процветание основывалось отчасти на разорении аборигенов и жесткой дискриминационной эксплуатации наемного труда азиатских иммигрантов, имели особые причины опасаться усиления единственной в мире небелой великой державы, Австралия была одним из основных участников Версальской мирной конференции, отказавшейся примкнуть к японскому предложению увековечить декларацию расового равенства в мирном соглашении. Военно-морская база, построенная в Сингапуре между двумя мировыми войнами, должна была служить одновременно символом и стратегическим узлом британских оборонных обязательств перед ее австралийской и азиатской империями. Ее унизительная и впечатляющая потеря в 1942 году обнаружила невысокую цену этих обязательств и привела к тому, что безопасность австралийской и азиатской частей Британской империи попала в зависимость от Соединенных Штатов. Более того, если мир, укрепление белого влияния в Новом Свете и мировое превосходство англосаксонской цивилизации были среди наиболее привлекательных для австралийцев черт Британской империи, то теперь смещение мировой гегемонии к Соединенным Штатам им ничем не угрожало.

15 февраля 1942 года гарнизон считавшейся неприступной морской крепости Сингапур сдался существенно уступавшему ему в численности японскому десанту.

Даже в вопросах, касающихся обороны и внешней политики, -ключевых вопросах империи - простая география предопределяла конфликт перспектив Британии и ее доминионов. Глобальные оборонные приоритеты, с лондонской точки зрения, привели к тому, что воздушные эскадрильи, которые могли бы спасти Сингапур от японцев, были вместо того развернуты в России и на Ближнем Востоке. В 1930-х годах осведомленность британцев о том, что доминионы сильно противятся военному вмешательству в европейские дела, была хотя и не самым важным, но одним из факторов, заставивших Лондон неблагоразумно и неосмотрительно потакать Германии. Перспективы и приоритеты новых обществ, возникающих при новой расстановке сил, неизбежно отличались от перспектив и приоритетов метрополии. Земельная собственность, иммиграция, экспортные тарифы и отношение к коренному населению были основными пунктами расхождения во взглядах. Памятуя о разногласиях, возникших после американской революции, Британия после 1840-х годов полностью отдала эти вопросы в руки колоний, справедливо полагая, что белые колонии достигли такого уровня развития и численности населения, что любые попытки Лондона навязать свое мнение по определенным вопросам будут просто бесполезными и опасными, К 1840-м годам, например, население будущей Канады достигло уровня американских колоний накануне обретения независимости.