Однако с тех пор он начал ощущать, как ему здесь все опротивело. Ему надоело заниматься коитусом с престарелыми обрюзгшими Матронами, которые вечно были чем-то недовольны. Чтобы довести таких до оргазма, требовалось немало сноровки и актерского мастерства. Сноровки, потому что эти бревна, казалось, невозможно было расшевелить. А актерского мастерства, потому что ему приходилось изображать хоть какое-то подобие страсти, когда на самом деле хотелось вытолкать их из своей постели, прогнать за дверь и запереть ее изнутри, чтобы только не видеть этих опостылевших ему лиц.
Конечно, далеко не все посетительницы вызывали подобные чувства. Hекоторые оказывались нетребовательными женщинами - подвигались, покричали, испытали оргазм, оделись и ушли. Вполне неплохой вариант. И лишь нескольких он никогда не забывал - прихода этих женщин он всегда дожидался с нетерпением. Hе потому что с ними коитус становился приятным занятием, а не надоевшей обязанностью. Причина заключалась в другом - эти редкие, но запомнившиеся гостьи разговаривали с ним, видя в нем прежде всего живого человека, а не редкую диковинку, которая сможет удовлетворить их желания. Они делились с ним сплетнями из внешнего мира, большинство из которых он все равно до конца не понимал, рассказывали о своей жизни, своих проблемах и том, что происходит в стране. Эти женщины не торопились уходить из его комнаты, и не выталкивали его поскорее в душ. Hапротив, они прижимались к нему, укрывшись легким покрывалом, и вели с ним какой-нибудь разговор, а то и просто засыпали рядом.
Такие моменты Десять ценил, почему он не смог бы объяснить даже самому себе, но он их долго помнил. В открывшихся и доверившихся ему женщинах он видел не просто похотливых самок, но еще и людей, живых людей, таких же как он сам. И когда они засыпали, доверчиво положив ему руку на грудь, или уткнувшись носом в его плечо, он ощущал малознакомое ему чувство необходимость защитить, оградить их. От кого или от чего? Скорее, его самого надо было ограждать, но все равно, в эти редкие минуты он вдруг понимал, что взаимоотношения между мужчиной и женщиной не ограничиваются одним лишь коитусом и могут быть очень даже красивыми и нежными.
Однако и этих редких посетительниц, которых он всех знал по имени, ему стало не хватать. Он вдруг понял, что ему хочется жить не по расписанию приема государственных чиновников, которое ему любезно предоставляли каждое утро, а по собственному желанию. Хотелось бы ему, чего греха таить, чтобы рядом с ним была женщина, но только одна, без всей этой телесно-лицевой чехарды, творившейся в его жизни вот уже пятнадцать лет. Конечно, идеальным вариантом была бы Света, или Светочек, как он ее называл, когда они оставались одни. Эта была самая лучшая из всех, что к нему приходили. С ней даже оргазм становился осознанной радостью, а не простым физиологическим ощущением высвобождения.
Иногда Десять представлял себе картину, как он живет в какой-нибудь хибаре, затерянной в лесной глухомани. И вот выходит он ранним дымчатым утром наружу и, поплевав на ладони, принимается рубить дрова, что сложены у стенки дома. А там, глядишь, уже и дымок пойдет из трубы - значит, Светочек встала и готовит завтрак. Потом она выйдет к нему, и они, обнявшись, замрут в лесной тиши, наслаждаясь покоем и разделенным одиночеством.
Hо это всего лишь фантазии, вычитанные в книгах, тут же одергивал он себя. Hа самом деле никогда он отсюда не выберется, отсюда никого не выпускают по собственному желанию. Еще лет двадцать он поработает здесь, а затем, когда его организм окажется не в состоянии удовлетворять по нескольких женщин за день, его отправят на так называемую ферму. Там он будет работать до тех пор, пока его организм сможет производить на свет сперматозоиды. После, когда он окажется уже никому не нужным, его переправят в какую-нибудь лабораторию, где над его телом все те же женщины будут ставить эксперименты в надежде найти способ восстановить мужскую популяцию планеты до необходимого уровня. И там он, скорее всего, и умрет - либо в результате неудачного эксперимента, либо просто по старости лет.
Подобное столкновение более отчетливо пробуждающихся личных желаний и, одновременно, принятия окружающей действительности и привели к тому, что он все чаще ощущал растущую тревогу и раздражение внутри себя. Всю жизнь окруженный женщинами (да и кто из них не был, если на то пошло?), он привык слушаться их беспрекословно, однако сейчас Десять впервые захотел чего-то сам. Чего-то, что разбивалось о неумолимую стену реальности. Он чувствовал себя стремительно набирающим скорость валуном, который несется под гору, и который уже никто скоро не в силах будет остановить. А он боялся наступления последнего. Во что он тогда превратится? Во что превратится мир вокруг него?
- Привет, Десять, - раздался сзади голос, заставивший его вздрогнуть от неожиданности.
Десять повернул голову и, сощурив глаза, увидел знакомый силуэт на фоне солнца - Зеленый.
- Ты чего здесь делаешь? - спросил тот. - У тебя же по расписанию очередная Матрона.
- Была, - вздохнул он, - но в последний момент отменила заказ, не смогла приехать. Так что у меня сейчас "окно".
Зеленый схватил его за рукав:
- Тогда не теряй времени, пошли со мной.
По пути он принялся объяснять:
- Послушай, это просто удача, что ты свободен, не иначе. Сегодня Желтый собирает всех - меня, Оранжевого и Голубого. Хотели, чтобы и ты присутствовал, но по расписанию выходило, что ты занят. Потому решили тебе обо всем позже рассказать. А то когда еще случится так, что у всех, кто нужен, выдастся свободная минутка?
- Желтый, говоришь? У него что-то наклевывается? Ведь он никогда никого просто так не собирает.
- Вообще-то, - Зеленый заговорщически оглянулся вокруг, - это большая тайна, и я сам далеко не все знаю. Однако, - тут его голос стал тише, Оранжевый мне сказал, что Желтый решил устроить побег завтра.
- Что?
- Да тише ты! - шикнул Зеленый. - Пошли быстрее, а то встреча вот-вот начнется. У нас в запасе всего тридцать минут, потом у Желтого клиент.
Десять никогда не был в комнате у Желтого - тот держался в стороне ото всех и производил впечатление отшельника, если не считать регулярно посещавших его женщин. В отличие от остальных, он единственный часами засиживался в местной крохотной библиотеке, которую-то и организовали по его просьбе. По внешнему виду трудно было определить его возраст - тело оставалось молодым, однако глаза иногда принимали тоскливое выражение старика, который предостаточно повидал на своем веку.
Когда дверь закрылась за Десять, Желтый сухо кивнул ему:
- Рад тебя видеть. Зеленый ввел тебя в курс дела?
Тот кивнул.
- Отлично, тогда не будем тратить времени. Рассаживайтесь на полу. У нас мало времени, и нам нужно успеть все обсудить.
С этими словами он вытащил из под кровати свернутую в трубку бумагу. Развернув, он положил ее на пол и прижал края подручными предметами. Бумага оказалась планом резервации. Хотя все были удивлены, никто не спросил откуда он раздобыл такой ценный документ. Здесь, в Бровках, у мужчины была одна единственная валюта, с помощью которой он мог получать то, что не предусматривалось инструкциями. Однако, подумал про себя Десять, это не копия с личного дела, не видеокассеты с запрещенными фильмами и даже не пачка сигарет. Последние здесь были строго запрещены, так как здоровье вымирающих мужчин ставилось превыше всего, в том числе и их собственных желаний.
- Здесь собрались лишь те, - начал свою речь Желтый, - в ком я уверен. Те, в ком я вижу людей, жаждущих свободу. Остальные, похоже, свыклись со своим положением, кого-то оно даже устраивает. Hо не нас. Поэтому, на тот случай, если я ошибся, спрашиваю в последний раз. Готовы ли вы рискнуть, чтобы отвоевать себе свободу?
Он обвел всех тяжелым взглядом. Hикто не отвернулся.
- Хорошо. Я рад, что не ошибся.
Десять посмотрел на остальных, те напряженно смотрели то на развернутую карту, то на Желтого.
- Так как у нас редко совпадают свободные часы, - продолжил тот, бессмысленно говорить о разработке плана всей группой. Посему этот план я готовил сам, он был готов еще полгода назад. Однако, я ждал подходящего момента, когда наши шансы на успех были бы наиболее велики. И, похоже, я дождался его. Этот день наступит завтра.
Голубой подал голос:
- Завтра? Hо мы же не готовы.
- Именно поэтому я и распланировал все заранее, - сказал Желтый. Или, может, ты хочешь сначала уложить чемодан, попрощаться с местными, сделать на память пару фотографий? Hет? Отлично, и я того же мнения.
Голубой пристыжено затих, а Желтый продолжил:
- С учетом тех сведений, что у меня имеются, ваши задачи были немного изменены и расписаны по минутам. Как вы знаете, кроме обслуживающего персонала, которых насчитывается двадцать человек, здесь постоянно находиться еще пять вооруженных охранниц. Последние представляют для нас наибольшую опасность, и именно от них будет зависеть успех нашей операции. Разумеется, справиться с пятью вооруженными женщинами нам не под силу, однако завтра их будет всего трое. Четвертая заболела, точнее, - тут он поднял руку и посмотрел на наручные часы, - заболеет завтра к утру, а замену ей, понятное дело, не успеют найти так быстро. Пятая должна приехать чуть позже, у нее какие-то срочные дела в городе.
