расширяя социальную базу поддержки альтернативного глобального проекта.
Очевидно, что альтернативные глобальные проекты были и ранее. Все они
предлагали свои модели политической организации мира и порождали разные формы
конфликтов. Поэтому в глобальном проекте мироустройства нет ничего нового, а
параллели между идеологиями, верами, ценностями, которые были положены в основу
совершенно различных глобальных проектов, проводились давно17.
Так, анархистский и коммунистический проекты (последний в его изначальном
марксовом варианте) были альтернативными проектами, предполагающими иные
политические отношения, иные структурные единицы политической системы мира
(артель – в анархизме, класс – в марксизме). Кстати, оба эти проекта появился также в
своего рода кризисный период, когда капитал в целом заканчивал «освоение»
национального государства, и начал осуществлять «массовый» выход за его пределы.
Интересно, что в дальнейшем при практическом воплощении коммунистического
проекта в России, а затем в других странах, идея глобальной перестройки социально-
политических отношений отодвигается в неопределенное будущее, а усилия были
сосредоточены на уровне национального государства. Более того, само национальное
государство как главная структурная единица политической системы мира, не только не
исчезла в идеологии и в политике во времена Советского Союза, но напротив –
укрепляется, причем укрепляется, гипертрофировано и жестко.
17 Lewis B. Communism and Islam // International Affairs. – 1954. - # 30.
14
Таким образом, терроризм, погромы в Европе, антиглобалистские и
альтерглобалистские движения, внутренние конфликты, рост национализма и
фундаментализма и т.п. являются лишь симптомами проявления кризиса политической
системы мира.
К симптомам кризиса также следует отнести постоянно наблюдаемую сегодня
«сшибку» международных норм и принципов, на что обращает внимание, в частности,
В.М.Кулагин, описывая современный политико-правовой режим, в частности, право
нации на самоопределение и сохранение целостности государства18. И вновь следует
подчеркнуть, что все эти нормы, которые «вдруг» противоречащие друг другу, созданы не
сегодня.
Одновременно происходит «размывание» международных режимов. Причем, этот
процесс охватывает наиболее опасные области, такие как ядерное нераспространение.
Северная Корея продемонстрировала возможность необычайной легкости выхода из
ДНЯО без каких-либо существенных последствий. Другие государства – Индия и
Пакистан – на своем примере показывают, что можно вообще не вступать в Договор и
разрабатывать ядерное оружие. Очевидно, что кроме названных проблем с ДНЯО
существует опасность попадания ядерного оружия в руки террористических организаций,
что выходит за рамки договора и в то же время с технологической точки зрения
становится все более реальным19. При наличии вопросов относительно стабильности
существующего режима Пакистана, его границы с Афганистаном, трудно делать
оптимистичные прогнозы относительно ядерное безопасности в данном регионе.
Опасность ядерного терроризма обусловлена еще и политическим значением
данного вида оружия. По оценкам практически всех специалистов, если террористы
решаться на применение ОМУ, то это, скорее всего, будет химическое оружие в силу его
18 Кулагин В.М. Политико-правовой режим современных международных отношений / Современные
международные отношения // Под ред. А.В. Торкунова. – М.: РОССПЭН, 2000
19 Zimmerman P.D., Lewis J.G. The Bomb in the Backyard / Foreign Policy. – 2006. – November/December. – P.
33-39.
15
большей доступности с технической точки зрения и относительной легкости
использования20 (Кстати, имевший место в мире случай использования ОМУ
террористами из Аум Синрике в токийском метро в 1995 г. полностью подтверждает
данное предположение), однако логика действий террористов может быть совсем иной.
Для террористической организации, выступающей с альтернативным глобальным
проектом, какой является, например, Аль-Каида, важно, прежде всего,
продемонстрировать свою силу, свое могущество, возможность влиять на западный мир и
его инфраструктуру. В гипотетической ситуации с применением террористами ОМУ
выбор ядерного оружия, в частности, так называемой «грязной» бомбы позволит им
«войти в ядерный клуб», который доступен далеко не всем государствам, на
психологическом уровне. Для массового сознания оказывается не столь важным, какое
именно ядерное оружие использовалось – высокотехнологичное, или нет использовалось.
Знаменателен сам факт применения ядерного оружия в качестве демонстрации
могущества.
В современном мире в силу взаимозависимости все чаще происходит «путаница» с
«зонами ответственности». Международные организации вдруг начинают активно через
миротворчество,
посредничество
действовать
внутри
государства,
а
внутригосударственные регионы, наоборот, стремятся активно действовать на мировой
арене. Даже если нет прямых правовых нарушений, политические сдвиги налицо.
Возможно, менее заметно, но не менее серьезным становится то, что все большая
сфера отношений в мировой политике оказывается в так называемой «серой зоне», где
сложнейшим образом переплетаются с одной стороны, законные, «прозрачные» действия,
с другой - незаконные, «полузаконные» и т.п. Очень точно это сформулировано героем
Николса Кейджа в фильме «Оружейный бароне», когда он говорит, что создавал такие
20 См. например, Орлов В., Хлопков А. «На повестке дня – “Супертерроризм” // Независимое Военное
Обозрение, 21 сентября 2001.
16
сложные схемы поставок оружия, что часто сам не понимал, действует ли он легально,
или нет».
Наконец, фактор активности транснациональных акторов все в большей степени
ведет к «феодализации», растаскиванию сфер мировой политики «по кусочкам». Причем,
от государства «уходят» такие области, которые традиционно принадлежали ему. В
частности, одна из наиболее чувствительных сфер – безопасность. Сегодня частный
бизнес в сфере безопасности занимается: поддержкой военных операций; обучением
военному делу; консультированием по военным вопросам; сбором данных (разведкой);
сопровождением перевозок; охранными функциями; доставкой гуманитарных грузов в
зоны конфликта (военное сопровождение)21 и др. Возрастает число жертв среди
сотрудников гуманитарных миссий, поскольку государства «уходят» из сферы
безопасности.
Таким образом, мир в настоящее время оказался в ситуации, аналогичной той, что
возникла в Европе в середине XVII в. – множество акторов со своими структурами,
интересами, ценностями. Именно поэтому, начиная с 1990-х гг., современный период
истории нередко сравнивали и продолжают сравнивать со средневековье. Тогда
нахождение принципа национального суверенитета позволил справиться с множеством
противоречий – этнических, религиозных и иные, раздиравших Европу, и погасить
конфликты (необходимо подчеркнуть, что речь идет не о том, чтобы избавиться от
конфликтов, а перевести их в некое русло, позволяющее в соответствии с правилами
регулировать их мирными средствами).
Сегодня задача оказывается значительно более сложной. Во-первых, масштабы
выстраивания политической системы совершенно иные. Это относится и к
географическим параметрам, охватывающим не часть европейского континента, как в
ХVII в., а весь мир, и к количеству акторов, и т.д. Во-вторых, современные акторы
21 Avant D. The Market for Force: The Consequences of Privatizing Security. - N.Y.: Cambridge University Press,
2005.
17
различаются по множеству параметров: интересам, целям, ресурсам, возможностью
воздействовать на политическое развитие мира, принципам внутренней организации и
т.п. 22 Найти здесь «общий знаменатель» гораздо труднее, чем это было 350 лет назад.
Несколько попыток поиска нового «общего знаменателя» были сделаны в направлении
дальнейшей вестернизации. Так, для Т.Фридмана атрибутами единого глобального мира
выступили западные модели обыденной жизни, характерные практически для всех стран
(Интернет, факс, связь по сотовым телефонам и т.п.) 23, а для Ф. Фукуямы – прежде всего,
ценности западной демократии24.
