— Мы пытаемся вам помочь, — мягко вымолвила Айви. — Но сначала необходимо понять, что происходит.
— То есть вы сами не в курсе? — удивилась я.
Гэбриэл и Айви всегда настроены на связь с Царством Небесным, как на четкую радиоволну.
— Ваш случай беспрецедентен, — продолжала сестра. — Такое было лишь однажды.
Мы с Ксавье вытаращили глаза. Айви надо изъясниться попроще.
— Айви говорит о нефилимах,[6] — буркнул брат.
— Ладно тебе! — выдохнула я.
— Кто они? — спросил Ксавье.
— Так названо потомство, родившееся в стародавние времена, когда «сыны Божии» спустились с Небес и были сражены красотой «дочерей человеческих», — сказала я. — От их союзов родились полулюди-полуангелы.
— Серьезно? — Ксавье вздернул брови. — Когда мы изучали Библию, нам такого не сообщали.
— Это не общепринятая доктрина, — сухо бросил Гэбриэл.
— Но разве мы имеем отношение к нефилимам?
— Нет! — с жаром ответила я. — Те ангелы, которые вступали в связь со смертными, — падшие. Они лишились благодати Божьей. Они восстали против Господа. В Царстве Небесном вряд ли могут считать наш проступок настолько серьезным? Правда?
— Не знаю, — негромко отозвалась Айви. — Но ты связала себя с миром смертных — точно так же, как те ангелы.
Айви права. А от взгляда Гэбриэла не укрылось, что я поглаживаю свое обручальное кольцо. Я опустила голову и залюбовалась сиянием бриллиантов в гаснущем свете заходящего солнца. Я была уверена, сама судьба предначертала мне всегда носить его. Я не собиралась с ним расставаться — по крайней мере, без боя.
— Сними его, — довольно грубо предложил Гэбриэл.
— Что?
— Не надо его демонстрировать, — с каменным лицом произнес мой брат.
— Нет, — заявила я без малейших колебаний. — И пусть весь Рай злится.
Гэбриэл приготовился пререкаться со мной и дальше, но Айви порывисто подошла к нему и что-то шепнула брату на ухо. Мы с Ксавье разобрали только последнюю фразу.
— Хватит, — сказала Айви. — Все равно уже ничего не изменишь.
Как я ни хорохорилась, но вдруг поймала себя на том, что дрожу от страха.
— Тебе плохо? — заботливо спросил Ксавье, обнимая меня за талию.
А я вспомнила, что тех падших ангелов постигла печальная участь. Неужто я навлекла на свою голову смертный приговор? Нет, не только на себя, а на нас обоих? Мои брат с сестрой прочли мои мысли.
— Не делай поспешных выводов, — вымолвил Гэбриэл.
— Запасемся терпением, — утешила меня Айви.
Она потянулась к столику, на котором лежали ключи от машины, но Гэбриэл накрыл ее руку своей ладонью.
— Оставим им джип. Не бойся. Если вы попадете в беду, мы это почувствуем. А вы в таком случае уезжайте. Мы вас разыщем.
Ксавье кивнул.
Он оказался более понятливым: быстро прошел по комнате и старательно задернул шторы.
— Мы постараемся вернуться как можно скорее, — произнес Гэбриэл. — И обязательно заприте за нами дверь.
— Эй, а как мне быть с родителями? — воскликнул Ксавье. — Наверняка они жутко волнуются.
Пару минут Гэбриэль молча сверлил взглядом пол.
— Я об этом позаботился, — заявил он наконец.
— Вот как? — возмутился Ксавье.
До сегодняшнего дня Вудсы оставались вдали от наших проблем, и я знала: Ксавье устраивает подобный расклад.
— Что ты сделал с моей семьей?
— По легенде, в последний раз тебя видели в «Брайс Гамильтон» перед выпускной церемонией, — начал Габриэль. — Затем ты пропал. О твоем местонахождении нет никаких сведений. Уже завтра департамент шерифа заведет дело о твоем розыске. Через две недели решат, что ты вовсе не жаждешь вернуться домой.
Ксавье замер на месте.
— Надеюсь, ты шутишь… Значит, отец и мать решат, что я сбежал из Венус-Коува?
— Так будет лучше.
— Нет!..
— Позвони им, — перебила его Айви. — Но тогда ты подвергнешь их риску. Ситуация очень серьезная.
— Им тоже грозит опасность? — изумился Ксавье.
— Нет — до тех пор, пока они пребывают в неведении, — сказала моя сестра. — Сейчас они не располагают информацией, которую у них можно получить. Так что им повезло.
Айви и Гэбриэл превратились для нас в героев шпионского фильма. Но как ни был озадачен Ксавье, у него не было выбора. И он смирился с ангельскими распоряжениями. Он заставит себя молчать, даже если его родня будет горевать о нем каждый день, предполагая его возможную гибель.
— Вы увидитесь снова, — заверил его Гэбриэл. — Когда история закончится.
И брат с Айви без труда прошли сквозь закрытую дверь.
— Ну да, — пробормотал Ксавье.
Я знала, что он любит меня. Но мне не хотелось доставаться ему такой дорогой ценой. Он казался таким потерянным… Я шагнула к нему, но Ксавье отвернулся и уставился на часы на каминной доске.
Он тосковал.
А куда же направились Айви и Гэбриэл? Может, расправят крылья и взлетят? Я присела на корточки и выглянула наружу через замочную скважину. Брат и сестра, держась за руки, скрылись в зарослях деревьев. В просветах между кривыми стволами воздух замерцал, а потом два ослепительно-белых луча рванулись в небо и исчезли в плотном облаке. Но я все-таки различала брата и сестру: они уподобились крошечным точкам, похожим на светлячков. Еще мгновение — они растаяли в воздухе. Я поднялась и прижалась спиной к стене, чувствуя себя слабой и уязвимой. Мне казалось, что на доме уже висит громадная неоновая вывеска с нашими именами.
У меня закружилась голова, и я плюхнулась в кресло у камина. Ощущение было такое, будто мои нервные окончания поджарились. К горлу подкатила тошнота. Вдобавок у меня стучали зубы, я не могла унять дрожь. Ксавье отвлекся от мрачных раздумий и посмотрел на меня так, будто только что вспомнил о моем присутствии. Потом кинулся ко мне.
— Как ты, Бет?
— Нормально.
— Вряд ли.
— Все будет хорошо, — сказала я и мысленно повторила эти слова, будто мантру.
— Гэбриэл и Айви вечно строят мрачные прогнозы, — пытаясь разыграть оптимизм, заметил Ксавье.
Я резко выпрямилась, услышав шуршание листвы за окнами. Даже негромкое тиканье старинных часов на каминной полке звучало зловеще.
— Бет, — Ксавье прикоснулся к моему лбу тыльной стороной ладони. — Успокойся, иначе ты заболеешь.
— Почему все обернулось так ужасно! — воскликнула я. — Мы сейчас должны были уехать на медовый месяц. А мы заперты в глуши, и кто-то — или что-то — на нас охотится.
— Иди ко мне, — Ксавье сел на край кресла и прижал мою голову к своей груди. — Детка… Ты побывала в аду и вернулась! Ты выжила. Слишком много раз ты видела, как умирают твои друзья, но сама чудом уцелела. Ты бесстрашная, храбрая… Разве ты не знаешь, какая ты сильная… какие сильные мы с тобой?
Я прильнула щекой к накрахмаленной школьной рубашке Ксавье. Стук его сердца и знакомый древесный запах парфюма угомонили меня. Однако мои эмоции метались из одной крайности в другую. Они прыгали, как баскетбольный мяч: вверх-вниз, вверх-вниз…
— Ксавье, — прошептала я. — Пусть против нас ополчится вселенная, мне все равно…
Мы долго сидели и смотрели, как меркнет дневной свет в щелке под дверью. Внешне мы, наверное, казались умиротворенной и безмятежной парой, но на самом деле мы готовились к новому сражению, к очередной битве за нашу любовь.
Наверное, такова наша судьба. Но неужели она не может проявить к нам благосклонность хотя бы на краткий период времени?
Первые дни, проведенные нами в «Ивовом приюте», стали для меня самыми тревожными. Час проходил за часом, а мы томились в тесном домике. Будь все иначе, я бы мечтала о том, чтобы укрыться в таком месте с Ксавье. Мы бы готовили горячий шоколад и нежились перед горящим камином вдали от цивилизации. А теперь мы мечтали вернуться обратно и покинуть нашу сюрреалистическую тюрьму. Слишком много вопросов оставалось без ответа, и поэтому мы не получали удовольствия ни от идиллической бревенчатой хижины, ни от живописных окрестностей.
«Ивовый приют» прятался за стеной деревьев. Пологая крыша, уютное крыльцо. Окна, занавешенные шторами из набивного английского ситца. В гостиной стояли пухлые диванчики с клетчатой обивкой, перед камином — плетеная корзина с дровами. К гостиной примыкала кухня: к потолочной балке над плитой были приделаны длинные крюки с разнообразной медной утварью. В ванной комнате красовалась чугунная ванна, обои пестрели рисунком в виде маргариток. На второй этаж мы поднимались по узкой лестнице. В мезонине находилась широченная кровать с балдахином и пледом. За окошком можно было разглядеть затянутые дымкой верхушки деревьев.
Но для нас не существовало никаких красот природы. Романтическое гнездышко лишь угнетало нас.
