Кстати никто, кажется и не заметил никаких изменений в "Пете". По той причине, что этих типов волновала только своя болтовня.
В конце концов, Максим решил, что с него хватит — и отправился в свою комнату. Остановка не слишком впечатляла. Кровать, письменный стол, шкаф и книжная полка. Последняя была полупустой. Понятно, что из России ничего не утащили, но тут-то эмигранты сидели аж три года! Да и литературка... Из знакомых были Луи Буссенар и Генри Райдер Хаггард[6] на французском. Остальные издания, судя побложкам, были примерно такими же. Да уж, чтиво для тринадцатилетнего пацана. Инфантильность в запущенной стадии.
Зато вид из окна был роскошный — сплошное море разнообразных крыш. Чем-то это напоминало Питер — видел он такое из окна у одного своего приятеля.
Потом Максим поступил очень непоследовательно, но... так все и поступают. Только что ругнул своего реципиента за читательские пристрастия и взял с полки книгу Хаггарда "Священный цветок". Благо он её не читал. Как оказалось, произведение являлось приквелом к "Копям царя Соломона". Что это именно приквел сразу было видно — очень уж труба пониже и дым пожиже. Явно товарищ после успеха "Копей" стал бодро клепать денежку[7].
Но... зачитался. Оторвался он лишь когда пол залило красным светом. Макс подошел к окну и выругался на тему того, что нормальная цветная фотография появится ещё очень нескоро. Над парижскими крышами поднималось бешеное красное солнце. Зрелище было феерическим. Поглазев на это дело, Максим завалился спать. Благо было воскресенье. А на вечер у него имелись кое-какие планы...
* * *Он решил отправиться в "Русское общество", расположенное бульваре Лефебр. Там по воскресеньям эмигранты проводили разные лекции, и, что самое главное, собиралась русская молодежь. Короче, тусовка.
Петр пропустил уже два вечера. Причина носила имя Лены Кондратьевой, к которой Петя испытывал сильные чувства. Он в последнюю встречу Леночка продемонстрировала к нему своё нерасположение. Порывшись в петиных воспоминаниях, Максим решил, что объект любви его реципиента принадлежит к типу женщин, которые имелись и имеются во все времена и у всех народов. Эдакая стервочка, которой нравится, когда вокруг неё бегает толпа мужиков, она ими крутит. Причем (пока что), не с корыстными целями, а просто натура такая. Да и Петра она отшила явно не всерьез и ненадолго. Просто, чтобы жизнь медом не казалась.
Но мальчик-то этого не понимал! Страдал, бедняга. Кстати, выяснилось и наличие у парня крупной по его масштабам суммы. Он хотел послать девице шикарный букет. Ну, дурак! За пару франков в бистро можно было налопаться до отвала и вина хорошо попить[8].
Но Максима данная любовная трагедия не осень волновала, а вот оглядеться-то стоит.
Возле здания местного эмигрантского культурного центра и на скамеечках бульвара тусовалась молодежь. Внтури было тесно и накурено, а погода стояла хорошая.
— Здравствуйте, Петр! — Приветствовал его околачивающийся по бульвару один из местных, тоже не слишком богато одетый. Его звали Александр Марков.
— Здравствуйте, Александр, — ответствовал Максим, знавший от Пети, что тут "тыкать" не принято.
— Что-то вас давно видно не было.
— Да так, дела...
Судя по роже Александра, он прекрасно знал, какие это дела были у Петра. Деревня, все обо всех всё знают. Но оно и к лучшему. Проще будет въехать в местные расклады.
Александр протянул ему портсигар. Максим на курил, до и Петя дымил больше для солидности.
— Нет, спасибо бросил.
Приятель поглядел с удивлением. В это время до антитабачной пропаганды было как до Луны.
Александр стал рассказывать разные местные сплетни, Максим вполуха слушал. И тут вдруг увидел интересную картину. Про противоположной стороне улицы шли шесть крепких парней в синих беретах и черных кожанках. Но самое главное — двое из них были в косухах! Самых натуральных. Когда компания поравнялась с клубящимися на бульваре эмигрантами, один из них повернулся и весело крикнул:
— Привет белым! Чемоданы уже собрали, чтобы дальше от революции бежать?
Парень явно не задирался, просто прикалывался. Компания двинулась дальше, а Максим изумленно глядел им вслед. Такого Петя не видел.
— Кто это? — Спросил он приятеля.
— А, молодые большевики. Возле моего дома их много, там рядом коммунистический клуб, они туда ходят французским боксом заниматься.
— А эти куртки с молниями? Я имею в виду — с металлическими застежками[9]?
— Совсем недавно появились. Говорят, из Совдепии мода пришла. Вот ведь странно. Раньше мода шла из Парижа, а теперь — из Москвы...
— А кто-нибудь про этих парней известно?
— Кое-что. Они тут на националистов охотятся. Те нас подкарауливают, а они — их. В прошлое воскресенье, когда я домой пошел, на меня четверо напали. Здоровые, сволочи... А тут эти в кожанках подскочили. Навешали националистам знатно.
— То есть, они нас защищают? — Не понял Максим.
— Да плевать им на нас! Они националистов ненавидят, поскольку те "буржуа". А мы вроде приманки.
Максим про себя отметил — а ведь коммунисты — это не панки и не скинхеды. Они явно обкатывают молодежь в уличных драках. Грамотно.
Александр, продолжая трепаться, потащил Максима в знание центра. Так, Лена виделась, вокруг неё вились трое молодых людй. Это была блондинка с формами почти как у Барби — да ещё и с эдакой кукольной внешностью.
Лена заметив его, заслала приветливую улыбку. Видимо, решила, что кавалера вновь надо привадить.
Но тут её ждал облом. Максим в такие игры играть не собирался, да и подобный типаж был не в его вкусе. Так что приподняв шляпу, он двинулся дальше.
Тут из-за спины вынырнул какой-то парень.
— Давайте быстрее в зал! Сейчас начнется!
— Что начнется-то? — Не понял Максим.
— Там Зинаида Гиппиус выступает.
— И что?
— Так она ж из компании Савинкова, этого предателя. Ну, мы ей покажем...
Когда они вошли в зал, процесс уж шёл. Зал стоял на ушах. Свистели, орали:
— Предатели!
— Сколько вам большевики заплатили?!
— Долой!
— Чекистских подстилок на помойку!
Гиппиус, высокая тонкая женщина средних лет, была ошарашена.
Максим знал, что такая была в "серебряном веке", но ничего из её произведений не читал. Но явно, что она являлась не футуристом Маяковским или имажинистом Есениным, которые к такому приёму были привычны и умели ему противостоять. Так что дама была буквально раздавлена. А толпа продолжала развлекаться.
Максиму стало противно. Вспомнился старый фильм. "Чучело предатель!" Когда все вот топчут одного... Он уже хотел уйти, но тут заметил пробиравшуюся к выходу девушку, которая явно испытывала те же чувства. Вроде бы, её зовут Ира Волкова. С ней Петр был не слишком знаком. Вроде бы Ира была "купеческой дочерью". Причем, её родители сумели что-то вытащить. В памяти всплыл "файл": а девушка-то, вроде к Петру неравнодушна... Максиму же она понравилась — высокая худощавая брюнетка с несколько монголоидным типом лица. По нынешним временам — не круто, но для Максима — в самый раз. Одета девушка была хорошо, но подчеркнуто скромно.
Дождавшись, пока Ира выйдет в предбанник, он двинулся за ней и вошёл в пике.
— Здравствуйте, Ира. Я вижу, вам не нравится?
Девушка обернулась — и Максим понял, что память Пети его не подвела. Интерес точно имеется.
— Здравствуйте. По моему — гнусно так травить женщину.
— Согласен. Да и вообще. Я где-то читал: толпа это не собрание личностей, это особый организм, который руководствуется самыми примитивными инстинктами. Каждый трус и слабак в такой обстановке может куражиться.
— Хорошо сказано. А вас ведь Петр зовут?
— Именно так...
Поскольку интерес был взаимным, то углубление знакомства — дело техники.
Максим предложил пойти в какое-нибудь кафе. Благо этого добра в Париже полно.
Ира, кстати, проявила такт, предложив зайти в бистро — явно понимала, что у кавалера с финансами туго. Под винцо прожили разговор.
— Вот они устроили Гиппиус обструкцию и довольны. А нет, чтобы подумать. Савинков ведь в своём письме кое-что правильное написал, — сказал Ира.
Вот бы ещё узнать, что это за письмо... Но дальше стало яснее.
— Признал он Советскую власть или нет — это неважно. Но ведь он правду пишет. Наши политические деятели готовы служить кому угодно.
— Это верно. Мой отец только и говорит о том, как они станут всех вешать.
— А погладите, как нам относятся французы!
Из дальнейшей беседы выяснилось: девушка не только умная, но и разбирается в политике. А это было редкостью и для его времени.
— Ирина, у меня к вам просьба. Вы меня не могли бы просветить — что сейчас происходит в эмиграции? Я этим не интересовался, но тут понял — детство закончилось, пора начинать головой думать.
— Как вы интересно выражаетесь. Ну, что же...
Вечер удался. Мало того, что познакомился с симпатичной девушкой, так ещё эта самая девушка очень толково разжевала то, что пришлось бы долго искать в газетных подшивках. При этом Ира была той ещё ехидиной, тему излагала очень остроумно.
