Для Б-договора типична центральная роль государственного аппарата. По сравнению с анонимной диктатурой рынка и денег может показаться, что централизованное государство предоставляет большую безопасность своим гражданам. По определению подобный государственный режим должен представлять интересы своих граждан. На деле же социалистическое государство позволило рабочим создать централизованную рабочую машину. Можно сказать, что они стали своими собственными работодателями. Так как все важнейшие институты (пенсионные фонды, Минздрав, фонд социальной защиты, полиция) олицетворяют собой государство, оно кажется незаменимым, а любой выпад в его адрес выглядит как суицид. Однако существование такого государства не подразумевает ликвидации Машины. Это всего лишь её очередная маска. Так же, как и рынок, анонимность социалистического государства реализуется посредством формирования «массового сознания» и изоляцией. Однако в этом случае в роли исполнителя функций Машины выступает Партия (или партии), бюрократы и административный аппарат.
Государство («наше» государство) — это совокупность бесправных индивидуумов, которым предоставили гарантии на бумажках. Мы одиноки, а наша зависимость от государственной бюрократической махины — это просто подтверждение истинной слабости. В ситуациях кризиса несколько хороших друзей принесут большую помощь, чем карточки социальной защиты или счета в банках. Государство — это фальшивая безопасность.
В социалистических странах, где Б-договор существует в своей чистой форме, действует та же самая принудительная система работы и зарплаты, что и на Западе. Производительность и эффективность — экономическая логика остаётся точно такой же. Ничего подобного «социалистическому стилю жизни», ради которого стоит приносить жертвы, не было создано. Более того, к нему даже не стремятся. На самом деле в социалистических странах пропагандируют те же самые представления о ценностях, что и на Западе: индустриальное общество, «западный» потребительский стандарт, автомобили,телевизоры, собственные квартиры, нуклеарные семьи (отец, мать, дети), дачи, американские джинсы и т. д. В отличие от настоящего А-договора эти цели достигаются не полностью. Причиной этому служит слишком низкий уровень производительности. Б-договор особенно разочаровывает, поскольку он под видом «социализма» формулирует идеалы потребления, которые сам же не в состоянии реализовать.
Безусловно, социализм не означает только лишь крушение надежд. У него есть и положительные стороны. В странах Б-договора уровень производительности низок как раз потому, что Б-рабочие обеспечили себе относительно широкий контроль над темпом работы, рабочей дисциплиной и требованиями качества. Ввиду того, что по сравнению с капиталистическими странами риск безработицы в основном отсутствует и уволить рабочего относительно сложнее, они могут работать не так усердно. Рабочие коллективы огромны, халтурить проще, отгулы по болезни и походы за покупками в рабочее время — не редкость. Пьянство, торговля из-под полы и работа на стороне получили широкое распространение. Можно сказать, что Б-рабочих официально побуждают не очень напрягаться на работе, поскольку предметов потребления, ради которых стоило бы попотеть, недостаточно. Кампании по укреплению дисциплины и награждение орденами только создают почву для бесчисленных анекдотов. Замыкается круг низкой производительности и растраты материалов. Общая деморализация, представленная в виде коктейля из алкоголизма, скуки, семейных обязанностей, жополизания, ради продвижения по карьерной лестнице, является следствием ничтожности этой системы.
Б-договор устраивает Планрабмашину, поскольку социалистические страны также волей или неволей втягиваются в мировой рынок. Низкая производительность имеет для них печальные последствия: они могут продавать свои продукты только по демпинговым — очень низким — ценам, и таким образом страны Б-договора становятся индустриальными колониями для регионов А-договора. Небольшое количество качественных предметов уплывает на Запад, остаётся только барахло. Вот ещё одно основание для того, чтобы Б-рабочие осознали, что их обманывают, и стали озлобленными.
Массовые забастовки в Польше показали, что большинство Б-рабочих не принимает социалистический общественный договор. Понятно, что они подвержены сильным иллюзиям по поводу возможностей достижения потребительского общества и А-договора. (Лех Валенса, например, был в восторге от модели японского общества.)
Многие Б-рабочие — например, в ГДР — замечают, что западное потребительское общество — это очередная ловушка, а не настоящий выход. Западные и социалистические иллюзии находятся на пути к исчезновению. Вопрос идёт не о капитализме или социализме, а о Рабочей Машине как таковой. Конечно, потребуется новая «Солидарность», но не для того, чтобы реализовать модель социалистическо-католической потребительской нуклеарной семьи, а для того, чтобы установить личные связи между сельскими и городскими производителями и потребителями и чтобы освободиться от огромной промышленности и государства-снабженца. Но эта «Солидарность» должна выйти за пределы социалистических стран, потому что Б-рабочие не могут самостоятельно вырваться из замкнутого круга.
В-договор: развитие нищеты
До вторжения индустриальной Рабочей Машины в страны Третьего мира на этих территориях господствовала «бедность». Это означает, что людям принадлежало небольшое количество материальных благ, а денег у них вообще не было. В то же время людям удавалось обеспечивать себя продуктами питания. У них было всё необходимое для поддержания такого образа жизни. В их понимании «Богатство» не подразумевало под собой наличия вещей и денег. Богатством для каждого человека были мифы, фестивали, сказания, эротика, язык, музыка, танцы, театр и т. п. Люди были «бедные», но счастливые. (Как видно, само понимание народом «материальных» удовольствий определялось его культурой и ментальностью.) Однако Рабочая Машина уничтожила большую часть составляющих такой «бедности» и установила нищету.
Когда нашествие денежной экономики разрушает старые уклады жизни (так называемую «бедность»), начинается интенсивное развитие нищеты. В зависимости от ситуации это развитие происходит колониальным или «независимым» путём (под управлением местной элиты и бюрократии), социалистическим (государственный капитал), частнокапиталистическим или смешанным способом. Ход событий везде одинаков: потеря собственных источников питания (вместо самоснабжения собирают урожай на экспорт), шантаж со стороны А-стран на мировом рынке (жёсткие условия торговли, кредитные махинации). Крайняя эксплуатация, обнищание, репрессии, войны между враждующими кастами, экспансия могущественных держав, военные диктатуры, пытки, массовое убийство, высылки, голод — список можно продолжать бесконечно.
Так как В-рабочие находятся в крайне незащищённом положении, насилие является самым выгодным средством контроля. На этой территории Рабочая Машина смело раскручивает свой механизм подавления свобод, поскольку на неё нет никакой управы. Власть имущие касты в этих странах стремятся создать жизнеспособные централизованные государства и покончить с племенным, традиционным, «реакционным» или борющимся за свою автономию сопротивлением. Перед ними стоит задача образования национальных государств на территориях, границы которых были установлены колониальными державами. Ради этого «урегулирования» умирают миллионы людей, а другие миллионы становятся беженцами.
Национальная независимость не поборола бедность и эксплуатацию, а только откорректировала старую колониальную систему согласно новым требованиям Рабочей Машины. Колониализм — не эффективное средство. Машине необходимы национальные маски, обещания прогресса и модернизации, чтобы получить временное согласие В-рабочих. Несмотря на субъективную доброжелательность большинства представителей элиты (Кваме Нкрума — первый президент независимой Ганы и Джу́лиус Камбараге Ньере́ре — автор концепции «социализма уджамаа», одной из разновидностей африканского социализма), развитие только подготовило почву для нового удара Рабочей Машины, деморализовало и развеяло иллюзии В-рабочих.
В условиях В-договора важнейшими концептами для рабочих являются семья, клан, племя. Денежная экономика не внушает доверия В-рабочим, поскольку их зарплаты ничтожны и смешны, а государство не является гарантом социальной защиты. Таким образом, семья становится единственным убежищем для В-рабочего. В то же время у семьи есть две стороны: она обеспечивает безопасность, и одновременно является инструментом подавления и сохранения зависимости. Причём это касается всех В-рабочих и даже тех, которые проживают в индустриальных странах (в этом случае больше всего страдают женщины). Семья становится рабочим местом для В-рабочих.
