призвал его к ответу за клятвопреступление. Отступник знал, что ритуал кровного суда мог иметь смертельные последствия как для истца, так и для ответчика.
На протяжении нескольких следующих минут Миро в панике пытался сбросить с себя оковы паралича. Каждая капля моего дара приближала его смерть. Тот, кто обращался к Матери Великой Крови за правосудием, платил за это своей кровью, иногда до последней капли. Сейчас моя кровь воспламенилась, из моих вен лилось чистое алое пламя. Это означало, что Мать признала обвинение справедливым.
И теперь только от моей силы зависело наказание для Миро. Огонь змеёй извивался по мраморным плитам пола. Вокруг отступника вырастали алые силуэты людей, в смерти которых он был виновен. Их становилось всё больше и больше, пока в спальне перестало хватать места. От каждого из них к моему потоку присоединился едва заметный тончайший ручеёк алого пламени. Сливаясь в единое целое, кровавое пламя обвило Миро смертельными кольцами, выжигая его душу.
Отступник выл не хуже раненного зверя и всё пытался выбраться из смертельных объятий, но ему не позволили. Каждая его жертва, растворялась в его теле, испепеляя его изнутри. Нескончаемая череда, не оставившая от предателя даже горстки пепла. Лишь на полу поблескивала серьга, инкрустированная гранатом и костью.
Я убрал серьгу в карман, когда услышал тихий вопрос Агафьи:
— Если твоя Кровь так карает, то как же она вознаграждает?
— Согласно деяниям, но большинство всё равно почему-то недовольны, — я вернулся к вампирше и присел на кровать. — Как себя чувствуешь?
— Устала, если быть честной, — она откинулась на подушки и смотрела на колышущиеся от ветра занавеси балдахина на постели. Я не закрыл двери на балкон, и ветер игриво забавлялся с полупрозрачными тканями. — Чувствую на все свои триста с хвостиком.
Я улёгся рядом и закинул руки за голову. Лучшего момента могло не представиться, и я предложил:
— Как ты смотришь на то, чтобы перебраться в этот мир?
— Насовсем? — в голосе Агафьи проскальзывали нотки интереса.
— Как сама решишь. Я когда-то обещал тебе отправить обучаться в Цитадель Крови, но теперь Обитель наполовину разрушена и не осталось никого, кто мог бы тебя обучать, — я повернул голову к вампирше, почувствовав её пристальный взгляд. Баронесса подпёрла кулачком щёку и, прищурившись, разглядывала меня.
— Ты остался.
— Я не смогу разрываться на два мира. Они оба стали для меня родными. У меня обязательств, как у дурака фантиков. Но я бы предложил тебе стать смотрительницей Обители, постепенно занимаясь её восстановлением.
— Что я могу? — удивилась вампирша. — Ты сам говорил, что наши знания о магии крови — лишь огрызок от настоящего искусства. Да я и сама не раз и не два видела в твоём исполнение такие конструкты, до которых никто в нашем мире не дорос.
— На самом деле обучать, присматривать и направлять корвусов нужно лишь в Цитадели, — поспешил я успокоить Агафью. — Если они достигнут Башни, она сама обучит каждого своего жителя индивидуально.
— Да я и не пройду эту твою Цитадель без наставника, — почему-то вдруг разуверилась в своих силах вампирша и даже села на кровати, обхватив колени руками.
— Я дам тебе инструкцию, — улыбнулся я. Агафья была такой юной и беззащитной, что меня невольно умилило несоответствие видимой картинки внутреннему стержню одной из лучших убийц империи. — Ну и, по моим ощущениям, на Башню ты всё же тянешь, особенно в части своей артефакторики. Мать Великая Кровь очень любит комбинаторов, у них разум более подходящий и гибкий для прохождения обучения. Так что Цитадель ты пройдёшь сама, а вот как достигнешь Башни, мы возьмёмся за возрождение Обители.
— Как? Как можно возродить учебное заведение в одиночку? — всплеснула руками Агафья, глядя на меня как на сумасшедшего.
— Вдвоём. Есть у меня идея, как сварганить артефакт для поиска магов крови в этом мире, плюс мы вполне можем набрать людей с изнанок, да и в нашем общем мире ты, наверняка, знаешь тех магов крови, кто готов рискнуть и отравиться на обучение. Так что всё решаемо, но сперва тебе нужно достигнуть Башни, тогда у тебя будет моральное право управлять Цитаделью.
— А ты? — видно было, что мои аргументы задели Агафью. Ей очень хотелось рискнуть, но и от страха остаться в одиночестве она не могла отделаться.
— А я всегда могу появиться и пригрозить хвостом и клыками особо ретивым. Да, охоту на отступников никто не отменял. Их придётся вычищать. И это будет моя работа, пока не подрастёт смена. А с учётом разницы в течении времени, я смогу и поддержать тебя на особо важных мероприятиях.
— Ты уже всё решил за меня, — покачал головой вампирша и уткнулась подбородком в колени.
Я перебрался ближе и обнял её со спины.
— Нет. Это предложение. Ты хоть сейчас можешь вернуться обратно домой. Снова поступить на службу империи или заниматься делами рода и клана. Или вовсе собрать чемодан и уехать куда-то на тропические острова отдыхать на пляже, пить коктейли и соблазнять местных аристократов своей утончённой красотой и грацией. После четверти века, проведенного под принуждением, ты вольна сама выбирать свою судьбу.
Вампирша откинула голову мне на плечо, разглядывая балдахин. На меня она смотреть опасалась. Да и сидели мы весьма и весьма близко. В наших позах была бы некая двусмысленность, если бы не одно «но». Мы точно знали, что сейчас здесь не было ни капли эротизма. Была лишь одна юная напуганная девочка, недавно вернувшаяся из второй своей сумеречной битвы и не знающая, в какую сторону двигаться дальше. Она пряталась под крылом у более сильного и мудрого создания, не желающего ей зла, но и не решающего за неё. Самым сложным всегда было сделать собственный выбор, ведь тогда некого будет обвинить в случае неудачи. Зеркало в качестве слушателя претензий — так себе вариант.
— Я должна ответить сейчас? — всё так же нерешительно уточнила она.
— Нет. Обитель стояла, стоит и будет стоять, пока у меня не дойдут руки до её возрождения. Уходя, я поставил на неё парочку щитов, запитанных на ковчег. Так что пробить их будет сложно. Оставить Обитель едва живой мне не позволит совесть. Это, по сути, мой первый дом.
— Тогда я бы подумала ещё, но ты всё же готовь свои пособия для
