людей, а это чаще всего приходится делать там, где всё очень плохо.
Город назывался Медекальин, что на языке индейцев вайю значит «вывернутая наизнанку шкура», потому что когда-то, в незапамятные времена, здесь жили кожевники. Скверное ремесло — обдирать убитых животных, вот и город получился под стать своему имени. Всё в нем было шиворот-навыворот, так что Добро считалось Злом, а Зло — Добром, а это самое худшее, что только бывает на свете.
У мальчиков героями слыли продавцы кокаина, ловкие киллеры и лихие головорезы. Девочки мечтали выйти замуж за бандитов. Полицейские и судьи охраняли не закон, а преступников. Городские власти служили мафии — не за совесть, которой у них не было, но за страх и за грязные деньги. За правду здесь убивали, а за кривду награждали. Одним словом, хорошим людям в Медекальине жилось очень плохо, а плохим очень хорошо.
Городом управлял Картель, шайка наркоторговцев, и управлял уже столько лет, что давно перестал быть похож на шайку. Он превратился в солидное учреждение с штаб-квартирой в небоскребе, с филиалами по всему миру, с собственным банком и даже с частным аэропортом.
Год от года Картель, которым разумеется руководили злые чародеи, становился всё богаче, всё неуязвимей и могущественней. Так продолжалось до тех пор, пока в Медекальине не появился добрый волшебник.
Откуда берутся добрые волшебники, наука магиология так и не установила. Они просто берутся — и всё, причем даже в таких проклятых местах, где ничего доброго, казалось бы, завестись не может. Но рождается мальчик или девочка, и ребенок сначала ничем не отличается от других детей, но лет с пяти, когда маленький человек начинает проявлять свое «я», проступают первые признаки, по которым опытный наблюдатель может распознать будущего доброго волшебника, и эти признаки магиологам хорошо известны, но содержатся в тайне. Ведь если в скверном месте, где власть принадлежит колдунам, почуют, что подрастает кудесник, его уничтожат, пока он еще маленький и не научился себя защищать.
Но поскольку здесь все свои и тайну никто не выдаст, перечислим знаки, по которым доброго волшебника можно вычислить в раннем возрасте.
Как правило такой ребенок держится сам по себе и кажется чудаковатым. Смотрит на небо чаще, чем на землю, играет не с другими детьми, а в одиночку — в странные игры, которые придумывает сам. Говорить он начинает очень поздно и сразу целыми фразами, без детского сюсюканья. А еще у него (или у нее) необыкновенно ясные, будто излучающие свет глаза.
Потом, лет с семи-восьми вокруг будущего кудесника начинают происходить крошечные чудеса — будто сами собой. Это дает себя знать живущая в нем волшебная сила, которой он пока не научился управлять. Вы видели, как окрашивает краешек восточного неба своими первыми лучами из-за горизонта еще не проснувшееся солнце? Таков и подрастающий волшебник.
Мальчик, однажды родившийся в заколдованном злыми чарами городе, до четырех лет не разговаривал и даже не плакал. Родители боялись, что их малютка Пепе умственно отсталый. Но однажды, когда во время визита к детскому психиатру мама горько расплакалась, Пепито удивленно посмотрел на нее своими золотисто-карими глазенками и сказал: «Да успокойся ты. Я молчу, потому что ничего умного не приходит в голову. Я же еще маленький». Он протянул ручку, дотронулся до маминой щеки, и слезы на ней превратились в хрустальные бусинки, которые со звоном просыпались на пол. Тогда детский психиатр — а они знают всё на свете — отвел остолбеневшую женщину в сторону и прошептал: «Кажется, у вас подрастает кудесник. Будьте осторожны. В нашем городе это опасно».
Мальчика не отдали в детский сад, чтобы он случайно себя не выдал, а в школу он пошел только в десять лет, когда уже научился скрывать свой дар. Он был не похож на других детей. Они прозвали его Абурридо, что вообще-то на испанском значит «скучный», а на колумбийском — «грустный», потому что колумбийцы веселые и считают, что грустить очень скучно.
Пепе Абурридо был и то, и другое — и скучный, и грустный. Он никогда не шутил, очень редко улыбался и никогда не смеялся. Надо сказать, что таковы все добрые волшебники, которым выпало родиться в месте, где правит Зло.
На переменах школьники играли в знаменитого наркоторговца Пабло Эскобара, а девочки в знаменитую наркоторговку Гризельду Бланко, все нюхали с руки сахарную пудру, будто это кокаин, и палили друг в друга из игрушечных пистолетов. Детский хор исполнял песню из сериала «Наркос». Наблюдать за этим было очень скучно и невыносимо грустно.
Учился Пепе лучше всех. Особенно ему давалась химия. По этому предмету на городских олимпиадах он всегда занимал первое место, и удивляться тут нечему. У всякого волшебника, как доброго, так и злого, врожденный талант к изготовлению снадобий.
Школу мальчик окончил раньше срока, в пятнадцать лет. И вот, во время выпускных экзаменов, его вдруг вызвали к директору. В кабинете сидел незнакомый человек с большим алмазом на мизинце.
— Сеньор Мальвадо хочет поговорить с тобой, Пепе, — почтительно сказал директор и вышел.
— Говорят, ты любишь химию. Это очень хорошая наука. Самая главная из наук. В нашем славном городе ее очень уважают, — ласково молвил сеньор с алмазом. — Ты поедешь в столицу, будешь учиться на химическом факультете. Все расходы мы оплатим. А потом ты вернешься и будешь работать у нас. Иди, порадуй родителей.
Кто такие «мы» и где это «у нас», сеньор не сказал, но всякий выпускник медекальинской школы знал, что такие большие алмазы на пальце носят только важные люди из Картеля. Сеньор Мальвадо работал там в кадровом департаменте. В его обязанности входил отбор самых способных детей: спортсменов — чтобы сделать из них киллеров, математиков — чтобы воспитать из них хакеров и «черных» бухгалтеров, ну а химики всегда требовались в нарколабораториях. Приглашение на работу в Картель считалось огромной удачей, сулило хорошую зарплату и завидную карьеру.
Пепе поблагодарил за щедрое предложение. Это полностью совпадало с его планами: он хотел сначала постичь все тайны любимой науки, а потом вернуться в родной город и расколдовать его с помощью магической химии, а не получится — так с помощью
