— Лучше посвети, — отозвался Петрович.
Наконец он вытащил из полутьмы и бросил за дверь довольно тяжелый железный лист, испещренный сеточкой рифления.
— Готово дело, — спокойно сообщил он. — Почти.
Хенд заглянул в щель. Между полом и трансформатором чернела дыра. Она была достаточной величины, чтобы туда пролез человек. Но вид ее не вызывал доверия — нора какая-то. Того и гляди какой-нибудь зверь из темноты рыкнет.
— И что же? — Хенд уперся в Петровича тяжелым взглядом. — Там твое оружие?
— Там, там… Можно прямо вниз идти.
Хенд глянул еще раз, теперь вытянув руку с фонарем. На этот раз он разглядел в темноте скобы — вниз уходила лестница.
— Я первый пойду, — неожиданно решил Хенд. — А то сейчас юркнешь в нору — и ищи тебя. Туф, ты за ним.
— Как скажете, господа хорошие, — спокойствие Петровича просто поражало. — Обождите, я вперед нас только лопату кину.
Лопата глухо ударилась о грунт далеко внизу.
Начался путь по влажным шершавым скобам лестницы, он действительно оказался довольно длинным.
Внизу ждала узкая камера с бетонными стенами, в которой с трудом разместились Петрович и Хенд. Туф остался на лестнице.
Хенд осмотрелся, подняв над головой фонарь. Он тут же увидел овальную железную дверь с мощным штурвалом.
— Нам туда, что ли?
— Куда ж еще, — усмехнулся Петрович.
— Так открывай!
— Обожди, тут все хитро, — он крутанул штурвал одной рукой, тот неожиданно легко провернулся.
Петрович взял у Хенда фонарь и принялся шарить пальцами в какой-то щели.
— Есть такое дело, — пробормотал он, извлекая на свет железный стержень сложного сечения. — Теперь все пойдет как надо, слышь.
Он вставил стержень в самый центр штурвала, тот вошел наполовину и застрял. Петрович пошатал его, затем взялся за лопату и частыми короткими ударами забил до конца.
Взялся за штурвал, тот стоял как вкопанный.
— Навались, слышь?!
Заинтригованный Хенд бросился помогать. Туф по-прежнему оставался на лестнице, как гигантский паук, тяжело сопя, роняя на головы товарищам хлопья ржавчины и плесени.
Штурвал поддался — не сказать, что легко, но все же ровно. С каждым поворотом дверь отъезжала вбок сантиметров на пять. Наконец путь был открыт.
— Извиняй, но теперь я первый, — проговорил Петрович, забирая у Хенда фонарь. — Сюрпризы могут быть.
Он скользнул в проход, оставив обоих сторожевиков в темноте. Они вновь забеспокоились.
— Заходи! — крикнул Петрович.
Хенд нетерпеливо вошел в помещение. За ним протиснулся пыхтящий Туф. Оба увидели уходящий в темноту подземный зал, заставленный продолговатыми ящиками с загадочными символами на боках.
Глаза быстро привыкли к темноте, показались стены. Оказалось, зал вовсе не зал, а довольно небольшое помещение. Но ящиков было немало.
— Лучше на месте стойте, слышь? — проговорил Петрович. — Я тут гляну пока… мало ли что…
Он довольно долго копошился по темным углам, что-то высматривал, чем-то гремел, шуршал. Наконец показался в проходе.
— Я так решил, что дам вам пять ящиков «акаэмов», слышь? И патронов к ним, по тысяче штук. Рожков — штук по пять на ствол. Таскать тяжело будет, но куда ж деваться…
— Чего ты нам дашь? — недоверчиво переспросил Туф.
— Что надо, то и дам. Тебе понравится. Помогайте, слышь…
Петрович ходил с фонарем вдоль прохода и указывал сторожевикам на ящики, а те выносили их на середину.
— А как это по лестнице поднимать? — испуганно спросил Туф.
— Ты таскай, а думать я буду, — насмешливо ответил Петрович.
Потом он откуда-то выкатил тележку — массивный поддон с П-образной ручкой, на крошечных колесиках.
— Закидывайте. А я пока тут разберусь кое с чем…
Петрович взял лопату и принялся скрести пол у дальней стенки, вызывая удивленные взгляды сторожевиков. Потом исчез за незаметной маленькой дверцей в самом темном углу. Там чем-то грохал, звенел, что-то наливал. После этого в помещении вдруг зажегся яркий свет. Туф аж присел от испуга.
— Аккумуляторы в порядке, — бодро заявил Петрович, выходя на проход и вытирая руки тряпкой. — Ящики все закинули? Ну, сейчас поедем.
Он уперся во что-то у дальней стены, там заскрежетало, и в следующую секунду часть стены отъехала, открывая широкий проход. Почти ворота.
— Вот так, — Петрович подмигнул сторожевикам. — Вход тут один, а выходов, на всякий случай, несколько.
Они оказались в довольно широком тоннеле. Здесь даже горели редкие источники света. Петрович задвинул дверь обратно. С внутренней стороны что-то явственно защелкнулось. Проход стал совершенно незаметен, слившись со стеной.
— Вот так… — Петрович отряхнул руки. Затем подошел к тележке, повозился с ящиком и откинул крышку. — Вот и оружие. Автомат Калашникова модернизированный, калибр — семь и шестьдесят две, прицельная дальность стрельбы — до тысячи метров, скорострельность — до ста выстрелов в минуту.
— Дай… — прошептал завороженный Хенд.
— Да пожалуйста, — Петрович вытащил из ящика один автомат и сунул Хенду. Еще один дал Туфу. — Играйтесь.
Хенд с раскрытым ртом разглядывал и ощупывал невиданное изделие. Это было явно оружие — но какое! Гораздо меньше и легче, чем стандартный огнемет, вдвое удобней, ухватистей. Вместе с тем чувствовалось, какое оно ладное, прочное, надежное, пригнанное — все до последней заклепки.
Хенд поднял на Петровича изумленный взгляд.
— Я глазам своим не верю…
— Чего так?
— Не знаю. До последней секунды думал, что ты нас за нос водишь, муммо. Ну откуда, скажи, откуда у тебя это? И почему ты муммо, если у тебя такое богатство?
— Да так вот получилось… — Петрович махнул рукой. — Ладно, сейчас учить вас буду.
— Чего учить-то? — насторожился Туф.
— Чего-чего, стрелять учить. Заряжать, чистить, разбирать, целиться, магазины снаряжать… Думаешь, оно само тебе разбойничков положит штабелями? Везде умение требуется.
— Здесь, что ли, учить будешь?
— А чем плохо? Коридор длинный, свет есть, наверху нас не слышно. Постреляем, потом будем думать, как все это вытаскивать и где прятать. На, открывай…
Петрович взвалил Туфу на руки прямоугольную железную банку с закругленными углами, очень увесистую.
— Чем открывать-то?! — Туф от неожиданности едва не уронил банку.
— Ножом, по краю, аккуратненько. Итак, показываю, запоминайте. Вот это — автоматный магазин для патронов, емкость — тридцать штук…
* * *
Влад проснулся и, не открывая глаз, пощупал кровать рядом с собой. Она оказалась пуста.
Он вскочил, быстро оделся и, перехватив на кухне какой-то съедобный пучок, отправился искать девчонку.
Она нашлась в лесу, за пределами поселка. Издалека Влад увидел только, что она яростно колотит дерево. Подойдя ближе, понял — Алика тренируется с боевой рукавицей.
— Привет, — неловко кивнул Влад.
— Привет.
Алика продолжала сосредоточенно выбивать из ствола щепки. Плотная кожаная варежка была обшита крючками и шипами, расположенными особым образом. Один удар снимал с коры слой получше любого рубанка. А что эта штука могла сделать с живым телом, Влад даже не представлял. Боевая рукавица досталась от вурдов, а они всегда знали толк в разных изуверствах.
— Упражняешься?
— А думаешь, не сто?ит?
У Алики было странное настроение, разговор никак не клеился.
— Тебя настоятель сегодня вспоминал, — произнесла она. — Найди его, может, что-то важное?
Влад в смешанных чувствах побрел обратно в поселок. Действительно, там его сразу перехватил Гаул и велел поскорей идти к Ягло, пока тот свободен.
Настоятель сидел на веранде, он просматривал какие-то ветхие пожелтевшие листы, которые доставал из деревянного сундучка.
— Я обещал поговорить о твоем деле, — с ходу проговорил Ягло. — Можешь начинать.
Влад присел на край тяжелого старинного стула, собираясь с мыслями. Он, конечно, готовился к такому разговору и даже мысленно его репетировал. Но в самый ответственный момент мысли почему-то разбежались, как муравьи.
— Я, наверно, должен рассказать вам, кто я на самом деле, редре, — неуверенно начал Влад. — Я и еще несколько человек…
— Я знаю, кто ты, — оборвал его Ягло. — Не трать время, мне все сообщили заранее. Я даже читал доклады Просвещенного магистра ре Аматиса насчет тебя.
— Вас это совсем не удивляет? — настороженно поинтересовался Влад.
— А чему тут удивляться? Ты чужак, прибыл из далеких краев, и все, что тебе нужно, — вернуться домой. Я прав?
— Да. Но это не просто далекие края, это…
— Это далекие края, и больше ничего, — отрезал Ягло. — Вся разница — в расстоянии. А еще в том, что твоя родина здесь никому не нужна и неинтересна. Мы живем своей жизнью, нам этого хватает.
Разговаривая, старик даже не смотрел на Влада. Он продолжал перебирать свои бумажки.
