1. Синонимный параллелизм. Вторая или следующие строки повторяют или усиливают смысл первой строки, как например в Ис. 44,22:
“Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако”.
2. Антитетический параллелизм. Вторая или следующие строки контрастируют мысль первой, как в Ос. 7.14:
“И не взывали ко Мне сердцем своим, когда6 вопили на ложах своих” .
3. Синтетический параллелизм. Вторая или следующие строки дополняют первую строку любым способом, предоставляющим дополнительную информацию, как в Авд. 1,21:
“И придут спасители на гору Сион, чтобы судить гору Исава, – и будет Царство Господа”.
Запомните, что подача идей в виде поэзии не должна вас смущать или казаться путанной, если вы читаете внимательно и информировано. Поэзия так же понятна, как и проза, если вы знаете правила.
Некоторые герменевтические предложения
Если задача экзегезы заключается в том, чтобы поставить Пророков в их собственный исторический контекст и услышать, что говорил Бог Израилю через них, что мы можем сказать насчет герменевтического уровня? Что является Словом Божьим для нас через эти поэтические пророчества, высказанные в другом периоде времени античному народу Божьему? Во-первых, мы хотим отметить, что многое из того, что было сказано в главе 4 о герменевтике Посланий применимо и здесь. Как только мы услышим, что Бог сказал им, даже если наши обстоятельства серьезно различаются, мы часто услышим их снова и в нашем окружении в очень прямом виде. Мы утверждаем, что Божий суд всегда ожидает тех, кто “продает бедного за пару сандалий” (Ам. 2,6), или кто использует религию как маску для жадности и несправедливости (Ис. 1,10-17), или кто соединяет современное идолопоклонство (как например, самооправдание) с Евангелием Христа (ср. Ос. 13,2-4). Эти грехи продолжают быть грехом и в Новом завете. Они преступают два великих закона, которые содержатся и в Ветхом Завете (см. глава 9).
Но дополнительно к этому типу применений, стоит обратить внимание на еще три вещи: одно предостережение, одну заботу и одну пользу.
Предостережение: пророк как предсказатель будущего
Еще в начале этой главы мы отмечали, что предсказание отдаленного будущего не являлось первой задачей пророков. Они действительно предсказывали будущие события, но большей частью то будущее является сейчас прошлым. Т.е. они говорили о приближающемся суде и спасении в относительно непосредственном будущем Израиля, а не в нашем собственном будущем. Мы предупреждали, что для того, чтобы увидеть их пророчества исполнившимся, мы должны оглянуться на те времена, которые для них были будущим, а для нас – уже прошлое. Этот герменевтический принцип нужно проиллюстрировать.
Как пример пророчества, концентрирующегося скорее на близком, чем на отдаленном будущем, мы советуем вам прочесть Иез 25-39. Отметьте, что большинство различных предсказаний, содержащихся в этом большом блоке, касается судьбы других наций, хотя Израиль тоже включается. Важно отметить, что Бог упоминает судьбу других народов, и что все это исполнилось в течение десятилетий со времени пророчеств, т.е. в основном в 6 веке до н.э. Конечно, есть и отдельные исключения. Иез. 37,15-28 описывает век Нового Завета и те благословения, которые Бог ниспошлет на церковь через Мессию. Но большинство пророчеств, включая те из них, которые находятся в гл. 38 и 39 (обратитесь к комментарию по этим главам), относятся ко времени и событиям Ветхого Завета.
Слишком большое желание приравнивать события Нового Завета в предсказаниях Ветхого Завета может привести к странным результатам. Упоминание в Ис. 49, 23 царей, которые “лицами до земли будут кланятся тебе”, прозвучало достаточно наводящее, чтобы напомнить трех волхвов, пришедших к младенцу Иисусу (Мф. 2,1-11) и чтобы многие посчитали слова Исаии мессианскими. Такое толкование странно игнорирует контекст (упоминаются и цари и царицы; суть отрывка – восстановление Израиля после Вавилонского пленения), намерение (язык пророчества должен показать, насколько велико будет уважение Израиля, когда Бог восстановит его), стиль (поэзия символизирует уважение наций через облики их царей как питателей Израиля, лижущих прах ног народа) и выбор слов (волхвы – мудрецы, но не цари). Нужно быть осторожным, чтобы не заставить пророчества, или любую часть Писания, говорить то, что мы хотим от них. Мы должны слышать, что Бог хочет, чтобы они говорили.
Следует отметить, конечно, что некоторые предсказания ближайшего, были на фоне большого, эсхатологического будущего, и иногда они смешиваются. Мы вернемся к этому в главе 13. Сейчас же давайте отметим, что причиной тому является тот факт, что Библия постоянно видит деяния Господа в текущей истории в свете Его всеобщего плана всей человеческой истории. Поэтому, временное следует рассматривать в свете вечного. Это как если бы мы смотрели на два диска, когда меньший расположен перед большим прямо по центру; затем с точки зрения последующей истории посмотреть на них сбоку и увидеть, как велика дистанция между ними.
Пророческая перспектива хронологических событий
Вид спереди Вид с боку
Существуют у пророков такие вещи, которые могут принадлежать лишь конечным событиям века (напр. Иоиль 3,1-3; Соф. 3,8-9; Зах. 14,9). Но временные суждения, которые произносятся в сочетании с этими конечными событиями, нельзя тоже относить к будущему.
Следует отметить еще одно. Эсхатологический язык по самой своей природе часто метафоричен. Иногда эти метафоры поэтически выражают язык финальных событий, но они не обязательно предназначены для предсказания этих событий сами по себе. Пример – из Иез. 37,1-14. Используя язык воскресения мертвых, – событие, которое как мы знаем, произойдет в конце века – Бог устами Иезекииля предсказывает возвращение народа Израиля из вавилонского плена в 6-м веке до н.э. (ст. 12-14). Таким образом, событие, являющееся для нас прошлым (как описано в Ездр. 1-2), предсказано метафорически, эсхатологическим языком, как будто это было событие конца света.
Забота: Пророчество и вторые значения
Во многих местах в Новом Завете делаются ссылки на отрывки из Ветхого Завета, которые, похоже, имеют ясный смысл и значение в оригинальном тексте, но в Новом Завете используются автором в связи с другим значением.
Возьмите для примера два рассказа о том, как Моисею и израильтянам чудесным образом была дана вода из скал: один раз в Рефидиме (Исх. 17,1-7) и один раз в Кадесе (Чис. 20,1-13). Эти рассказы кажутся довольно простыми и ясными в своем оригинальном контексте. Но в 1 Кор. 10,4 Павел приравнивает опыт израильтян как встречу с Христом. Он говорит, что они “пили из духовного последующего камня; камень же был Христос”. Ни в одном из ветхозаветных рассказов нет и намека на то, что скала была чем-нибудь иным, кроме скалы. Павел дает скале второе значение, отождествляя её со Христом. Это второе значение обычно называется sensus plenior (более полное значение).
По некотором размышлении видно, что Павел рисует аналогию. Он говорит: “Эта скала была для них тем же, чем является для нас Христос: источником средств существования для нас”. Язык Павла в стихах 2-4 чрезвычайно метафоричен. Он хочет, чтобы коринфяне поняли, что переживание израильтян в пустыне можно приравнять к аллегории их собственной жизни с Христом, особенно на вечере Господней.
Теперь же мы, современные читатели, вряд ли самостоятельно замечаем эту аналогию так, как Павел описал ее. Если бы он никогда не написал этих слов, смогли бы мы прировнять облако и море к крещению (ст. 2) или камень ко Христу (ст. 4)? Другими словами, смогли ли бы мы самостоятельно с определенной степенью уверенности определить sensus plenior или второе значение? Ответ – нет. Святой Дух вдохновил Павла писать об этой аналогической связи между израильтянами в пустыне и жизнью во Христе, не следуя обычным правилам относительно контекста, намерения, стиля и выбора слов (см. выше “Пророк как предсказатель будущего”). Святой Дух направил Павла на описание того факта, что израильтяне добывали воду из камней не однажды, с помощью фигуративного, необычного выражения о камне, следующего за ними. Другие детали в описательном языке Павла в 1 Кор. 10,1-4 (нелитературные термины “отцы наши” в ст. 1 и “духовные” еда и питье в ст. 3-4) также поразительно необычны.
Мы, однако, просто не являемся вдохновленными авторами Писания. Того, что сделал Павел, нам делать никто не велел. Аллегорическим связям между Ветхим и Новым Заветом, найти которые Павел был вдохновлен Богом, можно доверять. Но нигде Писание не говорит нам: “Пойди и сделай то же”. Отсюда принцип: Sensus plenior (более полное значение) – это функция вдохновения, а не толкования. Тот же Святой Дух, вдохновивший автора Ветхого Завета записать определенный подбор слов или абзац, может вдохновить автора Нового Завета пройти мимо обычных соображений по контексту, намерению, стилю и выбору слов и уподобить этот отрывок или эти слова как имеющие второе значение. Но мы не являемся вдохновленными писателями, мы – информированные читатели. Вдохновение – это изначальная мотивация написать Писание определенным образом. Разъяснение – это способность понять, что написали авторы Писания. Мы не можем заново написать или дать новый смысл Писанию нашими разъяснениями. Мы можем только постичь sensus plenior с определенной уверенностью после свершившегося факта. Пока это второе значение не определено как таковое в Новом Завете, оно не может быть с уверенностью приравнено нами по собственному желанию как таковое и в Ветхом Завете.
