конкретных торговых операций без услуг банков в рамках единого распределенного реестра-блокчейн по согласованию участников. Они привязаны к пользователям конкретных оговоренных локальных рынков, их нельзя украсть или передать на другие рынки.
Отметим, что классические криптовалюты не имеют реального обеспечения и их ценность в основном основана на вере [228]. Это напоминает историю Компании Южных морей [229]. Однако необходимо иметь в виду, что оптимистические прогнозы для криптовалюты типа биткоин игнорируют одну важную деталь. В настоящее время обработка данных, необходимых блокчейн требует большое количество электроэнергии. В качестве примера, всего лишь один биткоин для транзакции требует столько энергии, сколько потребляет 1.57 американских домохозяйства в течение дня – примерно в 5000 раз больше энергии, чем обычная оплата по кредитным картам, а биткоин майнинг потребляет больше электроэнергии в год, чем Ирландия [230]. Кроме этого, для успешной работы блокчейн необходимо все транзакции одновременно хранить в каждом компьютере сети, что потребует огромных объемов памяти и большого потребления электроэнергии для успешной работы этих центров обработки информации в каждом узле. Подобные издержки применимы для систем с глобальным распределением данных, подобных биткоин. Поэтому для более эффективного использования технологии блокчейн, ресурсов и исключения «опроса» большого количества участников-пользователей сети, целесообразней использовать специализированные рынки для организации центров локальной – «спотовой» архитектуры блокчейн. Такая технология может быть полезна для обслуживания рынков конкретных товаров и услуг или регионов, например, в отдельной отрасли электроэнергетике или регионе, что снизит число участников реестра, исключив других не имеющих отношения к рассматриваемой системе узлов. Подобный подход сократит время и затраты электроэнергии на проверку, опрос и генерацию новых блоков участниками системы, путем их локального разграничения. При необходимости, стоит отметить возможность надстройки второго уровня, объединяющего в глобальную распределенную базу блокчейн для осуществления контроля, сверки и обеспечения безопасности данных глобально, всех локальных участников-пользователей системы.
В связи со сказанным, для электроэнергетики предлагается построение системы платежей с использованием технологии блокчейн с помощью криптовалюты – токенов, которая позволит значительно сократить затраты электроэнергии необходимого объема памяти, сохранив при этом полезные для бизнеса свойства. Система субъектов поставки электроэнергии объединяются в единую блокчейн-платформу биржу, позволяющую заключать умные контракты между собой и потребителями, в которых прописаны обязательства сторон и которые невозможно сфальсифицировать. Сервис будет автоматически в реальном времени мониторить и обновлять данные о транзакциях и энергопотреблении с помощью списка, защищенного криптографическими алгоритмами, причем все это происходит без дополнительных затрат и торговых наценок. У потребителей, которые будут оплачивать за потребленные энергоресурсы в соответствии с умными контрактами, отсутствует интерес к дальнейшей судьбе осуществленных платежей. Главное для них, чтоб они исполнили свою часть контракта: произвели своевременную оплату, остальное их, как правило, не интересует.
Глава 3. Новые технологии преодоления регресса и кризисов: проблема необратимости качественных изменений
3.1. Угрозы и риски цифровой трансформации общества – законы диалектики
Руководство страны и научное сообщество понимают, что без инновационных технологий во всех отраслях экономики, без внедрения в производственные процессы цифровых технологий, мы рискуем выпасть на периферию развития мирового сообщества и остаться страной-донором ресурсов. Цифровизация и другие инновационные технологии – это не просто дань модным тенденциям, это, прежде всего, развитие прикладной и фундаментальной науки, высокообразованные и высококвалифицированные кадры, новые конкурентоспособные товары, национальная безопасность страны, и, в конце концов, высокий уровень благосостояния.
В настоящее время цифровизация все активнее проникает во все сферы жизни, но особенно интенсивно делаются попытки внедрения ее в промышленность. Как сказал И. И. Шувалов (Первый заместитель председателя Правительства Российской Федерации) на парламентских слушаниях 20 февраля 2018 года, успешная цифровизация промышленности является залогом интенсивного экономического роста российской экономики. Новые цифровые возможности станут базой для высоких темпов экономического роста и новой структуры экономики. Не случайно в обиходе появился новый термин Industry 4.0, обозначающий такой уровень автоматизации предприятий всех отраслей и развития информационно-логических систем, при котором обеспечивается высокая их конкурентоспособность, как на внутреннем, так и на внешних рынках [231].
Но насколько обоснованы ставки развития отечественной экономики и роста ВВП за счет повышения производительности труда при внедрении цифровых технологий? Обратимся к анализу динамики производительности труда и капитала в США. Исследования показали, что только с 1958 по 1968 год этот показатель изменялся с темпом в 2,5 % в год. Этот период был связан с внедрением в производство конвейерных технологий, с бурным развитием химической промышленности, за счет развития химии (получение композиционных материалов) и автомобилестроения. Затем этот показатель стал падать: с 2010 по 2017 годы темпы роста упали в 10 раз, примерно до 0,22 % в год. При этом ускоренное внедрение в промышленности компьютеров не дало значительных результатов в развитии производительности труда, о чем писал нобелевский лауреат Р. Соллоу [232].
Для России стало привычным оглядываться на запад и определять свои цели и задачи, постоянно соизмеряя их с США и Европой. Казалось бы, это логично: страны капиталистического мира являются не только нашими партнерами, но и конкурентами в борьбе за рынки сбыта продукции и услуг. И знание мировых тенденций экономического развития позволяет нам быть в тренде событий, что было особенно важно в условиях глобализации. Но пандемия, разразившаяся в 2019 году, заставила признать даже самых ярых сторонников глобализации, что до окончания карантина еще очень далеко, а система глобализации, выстраиваемая под руководством и контролем США, которая совсем недавно казалась вполне устойчивой, рухнула [233]. Если теперь беспристрастно посмотреть назад на прошедшие 30 лет перестройки и ускоренной ломки социалистической системы в России под руководством либералов, то увидим, что больших успехов в формировании новой системы хозяйствования мы так и не добились. В то время как Китай и Вьетнам, и ряд других стран, продолжают развиваться по социалистическому пути и добились серьезных успехов, соединив социалистические и капиталистические элементы хозяйствования. Да и капиталистическая рыночная система претерпела существенные изменения, взяв на вооружение лучшие достижения СССР: стратегическое планирование, государственный контроль над рядом объектов инфраструктуры, финансирование науки, образования и здравоохранения. И это понятно: ведь если говорить о внедрении инновационных технологий в сферу услуг, а главное – в производственный процесс, то это возможно только при развитой системе образования, здравоохранения, при достаточном финансировании науки [234]. В России уже 30 лет не прекращается череда нескончаемых реформ в этих сферах, проводимых постоянно обновляющимся составом руководителей соответствующих министерств и ведомств, успешно разрушающих то, что было создано в СССР.
Главная причина неэффективности социально-экономической политики, уязвимости России от мирового кризиса и санкций, инициированных США, – это открытость нашей финансовой системы и подчиненность денежно-кредитной политики
