Она быстро меня обняла. Я медленно повернулась, не желая отпускать ее, но она уже ушла к повару.
— Как прошла встреча? — спросил Зак, когда я подошла к нему.
— Хорошо.
Холли выглядела в своей тарелке, разговаривая с поваром, который, наконец, оторвался от телевизоров. Я не так представляла окончание своей спасительной миссии.
Зак больше не настаивал, но я видела, что ему интересно. Он пропустил меня в лифт и нажал кнопку -6.
Я взяла его за руку и сжала. Это казалось каким-то нереальным, что после стольких лет я нуждалась в его поддержке. Его бирюзовые глаза изучили мое лицо.
— Ты в порядке?
Я пожала плечами.
— Да. Просто столько всего, — я сглотнула. — И я нервничаю. Я впервые встречаюсь со своим… своим папой.
— Я знаю, — улыбаясь, ответил он.
Лифт остановился, и металлические двери разъехались с мягким свистом. Я задержала дыхание и вышла за Заком. За исключением отсутствующих окон, комната не была похожа на подземную. Стены, окрашенные в светлый, чистый белый, и пол, покрытый березовыми досками. Я чувствовала запах ванили и кленового сиропа. Комната была огромной — не менее восьми сотен квадратных футов — и квадратной. Судя по всему, это была одновременно гостиная, кухня и кабинет. Несколько дверей вели в другие комнаты. Одна из них открылась, и вышел мужчина. Он улыбался.
— Наконец-то, — сказал он. — Я думал, приготовленные блинчики остынут. Я не знал, что тебе нравится, но решил, что все любят блинчики.
Он был высоким, с короткими седеющими коричневыми волосами и, конечно же, бирюзовыми глазами. Я замерла. Я не могла пошевелиться, сказать что-нибудь.
— Они сделаны из смеси, и наверняка подгорели, так что не ожидай многого, — сказал Зак, смотря на меня через плечо. Что-то в его глазах я не могла понять. Может, волнение, смешанное с тревогой. Мы все ждали этого момента. Я не хотела создавать неловкость, но лишилась дара речи и чувствовала, как увлажнились мои глаза.
Абель поднял брови.
— Ты же любишь блинчики?
Он обращался ко мне, будто для нас совершенно нормально находиться в одной комнате, совершенно нормально, что он предлагает мне блинчики, будто мы присутствуем в жизнях друг друга, а не практически незнакомцы. Или, может, для него я не незнакомка. Он помнит события, что показал мне Зак, и наверняка множество других. Хотела бы и я помнить их.
Я резко кивнула.
— Я люблю блинчики.
Мой голос прозвучал так тихо, что не была уверена, услышал ли он меня. Абель шел ко мне, тепло улыбаясь. В уголках глаз собрались морщинки. Улыбается слишком часто? Хотела бы я присутствовать при моментах, оставивших морщинки на его лице. Я чувствовала, как образовывается комок в горле.
— Я ждал этого дня много лет, — сказал он, остановившись напротив. Он оставил несколько метров между нами, будто боялся, что я испугаюсь его близости. Я посмотрела на него. Вокруг рта появились крошечные морщинки беспокойства. Я, вероятно, выглядела так, будто собиралась разрыдаться в любую секунду.
— Да? — прохрипела я.
Он сократил дистанцию между нами и обнял меня. Мне понравилось чувствовать его сердцебиение напротив моего уха. Он был теплым и сильным. Мой отец. Вот что я должна была чувствовать все эти годы. Моя мать и ОЭС забрали у меня это чувство. После всех лет поиска чего-то, какой-то потерянной части меня, я собрала все кусочки своей истории. Я наконец-то стала цельной. Тепло наполнило меня, когда я сжала отца крепче, а он сделал то же самое. Слезы покатились из моих глаз.
— Скоро вся семья снова будет вместе. ОЭС держал нас вдали друг от друга слишком долго. После того как мы убедим вашу мать присоединиться к нам и освободим моего брата, все станет хорошо.
Я отстранилась с грустной улыбкой.
— Не думаю, что мама согласится присоединиться к нам. Она рассказывала мне, как ненавидит быть Иной, она мечтала только о нормальной жизни.
Его лицо потемнело.
— Нормальная жизнь. Кто определяет, что нормально, а что нет?
Я пожала плечами.
— ОЭС разрушил много жизней, — сказал он с горечью. Он покачал головой и одарил меня яркой улыбкой. — Я не должен омрачать этот день своими чувствами.
— Но ты прав, — ответила я спокойно. Печаль переполняла меня. — Последние два года Майор использовал меня, подарив чувство безопасности, и только разрушил мое доверие. Все, во что я верила, разрушили.
Все еще было больно думать об этом. Очень больно. Я обернула руки вокруг груди, будто это могло помочь мне не расклеиться. Зак отщипывал от блинов, лежащих на кухонном столе, но теперь подошел нам.
Абель нежно коснулся моей щеки.
— Ты прошла через многое. Твоя жизнь до ОЭС была полна горя и невнимания, и когда ты, наконец, впервые в жизни почувствовала себя в безопасности, они забрали и это. Ненавижу видеть, как ты страдаешь. Слишком много испытаний для кого-то столь юного. Я помогу тебе. Мы сделаем все лучше.
Я смотрела в его бирюзовые глаза, пытаясь понять, о чем он. Зак подошел ближе и коснулся кончиками пальцев моего виска. Я на мгновение напряглась, но взгляд отца успокоил меня.
Я почувствовала вторжение в свои воспоминания. Они мелькали в моей голове, Зак листал их будто каталог. Алек и я смотрим фильм, смеемся, целуемся. Кейт говорит мне о Двойном Изменении Алека. Алек признается, что лгал. Майор дает мне таблетки. Моя мать ругается с одним из своих бойфрендов. Файлы с заметками обо мне. Одно за другим, они меркли. Образы двигались быстрее, расплываясь в моей голове. Лицо моей матери, когда я помогла ей с душем, краткая вспышка нежности.
Касание Зака ослабло на мгновение, но потом его пальцы снова прижались к моим вискам. Алек целует Кейт. Алек говорит мне, что все сложно. Майор говорящий, что мне нужно в психушку. Мои воспоминания понемногу утекали. Я уже чувствовала себя лучше. Но что останется от меня, когда весь ужасный опыт исчезнет из моего прошлого? Кем я стану? Алек всегда говорил, что прошлое сделало его таким, как он есть. Кем я стану без прошлого, которое у меня забрали? Я нашла глазами Зака. Я видела, как мои воспоминания отражались в его глазах, будто он поглощал их. Моя голова начала пульсировать, и во мне распространилась пустота, а вместе с ней и леденящий холод.
— Потерпи, — мягко сказал Зак. — Иногда холод — побочный эффект. Это скоро пройдет.
Мои зубы начали стучать, но я доверилась его голосу. Он не предаст меня. Больше сцен замелькало в глазах Зака. Похороны. Дом в Ливингстоне и парень со светлыми волосами, лежащий в луже крови. Туман и мальчик с ножом. Парень с серыми глазами и татуировкой дракона на плече. Но я не знала, кто он.
— Тебе скоро станет лучше, — прошептал Зак. После его слов появились образы. Воспоминания — счастливые воспоминания — заполнили каждый пустой уголок моего сознания, наполняя их теплом и светом. Мальчик, бегущий в трусах сквозь поливалку, кричащий, когда вода достала его, и младенец в подгузнике, сидящий рядом на траве и смеющийся. Рождественская елка с разноцветными огнями, освещающая комнату во все цвета радуги. Папа несущий меня на руках, сажающий на пол и вручающий подарок. Мои крошечные пальчики разрывающие подарочную бумагу. Зак опускающийся на колени рядом с ребенком, рядом со мной, и открывающий свой подарок. Смех и тепло, улыбки и надежда. Я моргнула. Воспоминания переполнили мой мозг, даря ощущение целостности, принадлежности.
Кончики пальцев пропали с моих висков. Кто-то погладил меня по щеке. Я повернула голову и уставилась на человека с бирюзовыми глазами. Его рука обхватила мою голову, даря тепло. Я подалась к руке, которая меня держала. Медленно мое зрение прояснялось, и я сосредоточилась на лице напротив.
— Тесса? — спросил знакомый голос. Хороший голос.
Я улыбнулась.
— Папа?
— Я так рад, что ты вернулась.
— Добро пожаловать домой, — сказал другой голос. Зак. Он тоже улыбался.
Я расслабилась.
Дом.
Я была дома.
БЛАГОДАРНОСТИ
Написание книги — самостоятельная работа, но подготовка книги к изданию — нет. Участвует множество людей, и я хотела бы поблагодарить каждого по имени, но это перерастет в роман.
Я хотела бы поблагодарить моего прекрасного агента Джилл Гринберг и ее команду (особенно упомянуть Кейтлин и Шерил).
И снова моя искренняя благодарность команде Резорбил, особенно моему прекрасному редактору, Керолайн Донофрио, давшим возможность обрести моей книге дом.
И как всегда, огромная благодарность моему мужу. Я не смогла бы сделать это без тебя. Используя слова Снейпа: «Всегда».
От редактора:
И даааа, это последняя книга серии. Внезапно, не так ли? У автора не хватило /смелости, вдохновения, желания/ (нужное подчеркнуть), написать третью книгу. По идее, именно в ней все и должно было прийти к какой-никакой логичной развязке. Ну так вот, кина не будет. Автор писала, что не собирается возвращаться к этой серии. Мол, пусть будет такой конец. Так что берем что-то потяжелее и запускаем этим в стену (мои эмоции после первого прочтения).
