Он начался после того, как мы с Ники покатали на дирижабле Вильгельма и Маргариту - София лететь отказалось. Так как зимой подъемная сила у теплового дирижабля несколько выше, чем летом, да к тому же мы сократили экипаж на одного человека, а Вилли вместе с Ритой до отца по весу сильно не дотягивали, то появилась возможность залить
полные баки, а не какую-то мелочь на донышке. Полет продолжался почти четыре часа, и мне пришлось совмещать обязанности бортмеханика и стюардессы.
- У тебя здорово получилось! - язвил потом Ники. - Так и хотелось дать на чай.
Мы сделали два расширяющихся круга над Питером, сбросив листовки, в которых поздравляли народ с Рождеством, слетали к Кронштадту, потом пролетели над Петергофом и вернулись в Гатчину. Так как маршрут был известен заранее, то во всех точках на земле ждали репортеры и фотографы, причем среди них было немало немецких. И вот именно после этого полета в мире наконец-то поняли, что Россия действительно вышла в пятый океан. Наверное, требовалось подтверждение от каких-то цивилизованных людей, в качестве которых сейчас выступили немцы, а то ведь мало ли что эти русские сами о себе понапишут!
В общем, Маргарите и Вильгельму предстояло вернуться на родину в ореоле славы, но пока будущий кронпринц и кайзер осваивал пилотирование дельтаплана, а бывшая мартышка не могла отвести глаз от своего Ники, который, кстати, тоже заметно расцветал при виде нее. Причем бедные влюбленные вовсе не были уверены, что им удастся соединиться в счастливом браке, так как старому кайзеру оставалось уже совсем немного до отхода в лучший мир, а мать Риты ни за что не даст разрешения на подобный брак и своему мужу Фридриху не позволит. То, что править ему придется чуть больше трех месяцев, знал только я - ну и отец мог это довольно обоснованно подозревать на основе докладов от действующих агентов моей службы в Потсдаме. Во всяком случае, так ему было сказано про источник сведений. А потом кайзером станет Вилли, и вот уж он-то мигом даст сестре разрешение выходить замуж за своего приятеля и летного инструктора Николая. Да еще небось добавит, чтобы они не тянули со свадьбой. Маман, конечно, отнесется к этому без всякого восторга, но ее влияние даже на отца уже упало, а для Ники она давно перестала быть непререкаемым авторитетом.
Кстати, я с некоторым удивлением заметил, что Вильгельм не просто относится к нашему отцу с большим уважением, а прямо-таки благоговеет перед ним. Когда император похвалил Вилли за успехи в освоении профессии пилота, будущий кайзер расцвел так, как будто его сейчас наградили высшими орденами России и Германии одновременно. Наверное, отец казался Вилли каким-то сказочным богатырем. Увы, внешность в данном случае была обманчива. Вильгельм второй, несмотря на врожденную хилость и родовые травмы, в другой истории дожил до восьмидесяти двух лет, Александр же Третий - только до сорока девяти. Внешность часто бывает обманчива.
Когда гости уже собрались уезжать, произошло еще одно довольно интересное событие. Вильгельм по дороге с летного поля вдруг спросил меня, не могу ли я отпустить в Германию ту чудо-мастерицу, что так помогла Маргарите. Разумеется, о ней там будут заботиться, окружат вниманием и предложат достойную оплату, уж это он гарантировать может.
- Да на здоровье, - вздохнул я, - вот только у дамы есть одна… скажем так, особенность.
Дальше я перевел на немецкий выражение «слаба на передок», а потом пришлось еще разъяснить, что оно означает.
Вильгельм жизнерадостно заржал.
- Раз ты об этом так уверенно говоришь, то, небось, имел случай убедиться? И ведь наверняка не один раз.
Я скромно пожал плечами - мол, все мы люди, чего уж там.
- Она не раздавит, если будет сверху? - не унимался будущий кайзер.
- Да пока вроде не раздавила. А ты что, тоже заинтересовался?
- А как же? Только что ведь обещал лично проследить за тем, чтобы она ни чем не испытывала нужды. Вот и придется выполнять обещанное… именно лично. Тем более что она в моем вкусе.
Перед разговором с Людочкой я побеседовал с Петром Маркеловичем.
- Надо успеть подобрать ей сопровождающего, - пояснил я, - причем не только знающего немецкий язык, но и представляющего себе реалии жизни в Германии. А то как бы наша простая душа сдуру во что-нибудь не вляпалась. Кроме того, он, разумеется, в своих докладах должен освещать не только поведение подопечной, но и прочие вопросы, могущие показаться нам интересными.
- Сделаем, - кивнул канцелярист.
- Кроме того, - продолжал я, - сама Людочка тоже должна писать в Россию. Как ей там живется, о Маргарите, о Вильгельме, об их взаимоотношениях с родителями и вообще обо всем, что увидит и сможет
осознать. Кому лучше ей об этом сказать - мне или вам?
- Наверное, вам, Александр. Меня она, конечно, тоже слушается беспрекословно, но перед вами просто благоговеет. Вот вы ей и поставьте задачу, а я потом только уточню детали.
Разговор с Людочкой был довольно коротким, но в конце свернул в несколько неожиданную сторону. Мышка уже знала о предстоящей командировке в Германию, была этим несколько испугана, но настроена решительно - мол, где наша не пропадала.
- Не переживай, с тобой поедет сопровождающий, который знает и язык, и страну, так что не волнуйся, все будет хорошо. И еще сын кронпринца Вильгельм обещал о тебе позаботиться. Кроме того, он вообще тобой заинтересовался, так что не теряйся.
- Ой, ваше высочество, когда же это я терялась, и вы даже не представляете, как я вам благодарна! Только скажите, что угодно для вас сделаю. А этот сын какого-то принца, он как, по положению выше вас или все-таки ниже?
- Пока немного пониже, но скоро его отец станет императором, тогда Вилли будет уже повыше. И, дорогая моя мышка, кое-что ты все-таки можешь для меня сделать - если захочешь, конечно, принуждать ни к чему не буду.
- Обязательно захочу! А что хотеть-то придется?
- Писать мне письма. О том, как там себя чувствует Маргарита, как ее сестры, что там у вас с Вилли и вообще обо всем, что тебе покажется интересным. Передавать их будешь человеку, который доставляет
Маргарите письма от Николая.
- Как мы ее причесали да подкрасили, они с цесаревичем такой красивой парой стали, что прямо залюбоваться можно. Не знаете, у них все хорошо, они поженятся?
- Думаю, что да.
- Вот и замечательно, они же друг другу нравятся, а эта маленькая ему точно хорошей женой станет. А вам которую постарше сватают?
- Уже нет.
- Отказались? Ну и правильно, не пара она вам. Получше найдете.
- Мышка, когда я захочу жениться, то обязательно обращусь к тебе за советом. Но пока не хочу.
- Ох, ваше высочество, извините меня, дуру толстую, действительно не в свое дело лезу. А не знаете, долго ли мне в неметчине-то этой куковать?
Я прикинул - максимум через полгода Вилли станет кайзером и даст младшей сестре разрешение на брак с Николаем. Около года уйдет на согласование всяких деталей, а потом будет помолвка, после которой, скорее всего, бывшая мартышка останется в России.
- Года полтора, максимум два.
- Так я там даже толком соскучиться не успею! Еще раз спасибо вам, ваше высочество, за все, что вы для меня сделали.
Глава 30
Вильгельм с сестрами уехал в начале февраля, пройдя курс первоначального обучения на дельтаплане с комбинированным управлением, то есть научившись взлетать, более или менее удерживать аппарат в заданном направлении и садиться в снег, не поломав лыж. Но один из приехавших с ним немцев остался. В этом не было ничего удивительного, ибо звали его Отто, а фамилия была Лилиенталь. В другой истории именно он первым начал совершать управляемые полеты на аппаратах тяжелее воздуха - правда, на безмоторных, то есть планерах. Но летали они у него дальше и в воздухе держались дольше, чем первый биплан Райтов, однако всемирная слава Лилиенталя обошла. Так, задела чуть-чуть кончиком крыла, и все.
Еще год назад он получил от меня письменное согласие на приезд в Россию и знакомство с моими дельтапланами, но реализовать его смог только сейчас в силу финансовых трудностей. Они, собственно говоря, у него никуда не исчезли, но Отто, случайно узнав о готовящемся визите Вильгельма в Россию, набрался наглости, добился приема и показал сыну кронпринца мое письмо. Из которого, между прочим, вовсе не следовало, что я не видел Лилиенталя ни разу в жизни и ничего о нем не знал - скорее наоборот. Здесь он действительно пока не добился успеха, но в двадцатом веке я про его полеты читал, еще учась в шестом классе. В общем, Вильгельм повертел в руках мое письмо, так и не разобравшись, какие именно отношения связывают нас с Отто, и на всякий случай включил Лилиенталя в состав делегации. Прибыв же в Гатчину, он попросил меня и его включить в состав учеников. Я согласился. Правда, Отто учился летать на обычном дельтаплане, управляемом трапецией, а не ручкой, ибо таковой у нас пока был всего один, но ничего плохого я в этом не усмотрел.
