их, то часовые на стене тоже увидали пришельцев и должны были в то же мгновение поднять тревогу. Но пока что никто из них не шевельнулся. Лишь их пурпурные мантии, разукрашенные серебряным шитьём, образующим зодиакальные символы, развевались на ветру. Приблизившись ещё, Тонгор заметил, сквозь хлещущие пряди своей распущенной чёрной гривы, что тощие и белобородые часовые оказались всего лишь одетыми трупами, привязанными к своим местам верёвками. Их одеяния показывали, что когда-то это были волшебники. Отчего-то Тонгор заподозрил, что их тела должны были сохранить достаточно колдовских энергий, чтобы послужить оборонительным рубежом.
Но на деле они не стали препятствием, когда их накрыла широкая тень птерозавра. Тонгор увидел, что оказался достаточно близко, чтобы дотянуться до них Саркозаном и срубить одну из мумифицированных голов. Крови не было, лишь клуб пыли. Летающий ящер пролетел дальше. Не встретив сопротивления, Тонгор и его спутник приземлились за стеной и соскочили со своих крылатых скакунов, настороженно ожидая хоть какую-нибудь стражу. Полная тишина заставила Тонгора представить, что город задержал дыхание в ожидании — но чего?
Добравшись до дворца, они вошли внутрь и услышали звук отдающегося эхом ломкого смеха. Оживившись от ужасного звука, компаньоны осторожно двинулись к источнику этого кудахтанья. Внезапно Тонгор ощутил слабую перемену в струях воздуха вокруг и, обернувшись, обнаружил, что остался один! Неужели Зилак бросил его? Или ещё хуже, всё это целиком была ловушкой, со змеечеловеком в роли козла-вожака?
Тонгор свернул за угол и увидел перед собой огромную палату, завешанную гобеленами из необъятных сетей паутины, которая, наверное, накапливалась десятилетиями. Это место было заброшено. Статуи, выстроившиеся вдоль стен, нельзя было различить под слежавшейся пылью и неисправленными повреждениями. Эстетика здесь явно находилась в конце списка. Тонгора и самого мало заботили подобные вещи, но он признавал, что роскошь и великолепие сообщают о силе и гордости королевства. Вся же здешняя ветхость означала крайнее равнодушие. Тонгор с первого взгляда понял, что имперские амбиции тут проистекают не от мощи самого королевства, народ которого должен разделять выгоды завоеваний, а скорее от самовосхваляющего тщеславия одного-единственного человека. Как видно, это презренное бахвальство поддерживало и действительную мощь — два устремления, что обычно встречаются вместе.
Поначалу Тонгор не заметил никого в комнате. В дальнем конце стояла статуя необычного вида, высотой под потолок. Подойдя к ней вплотную, Тонгор мог сказать, что она, видимо, изображала в половину величины припавшего к земле летающего ящера, словно сидящего в своём гнезде. При более тщательном осмотре обнаружилось место, где следовало находиться гнезду и в нём сидел человек.
— Тонгор из Патанги! Но, поистине, в первую очередь Тонгор из клана валькаров! Добро пожаловать! Я — Мордракс, король-жрец Заремма, Города Который Нельзя Завоевать.
Тонгор шагнул вперёд и остановился в десяти футах перед троном. Теперь он видел, что человек на лишённом подушек сиденье выглядел не как соратник мёртвых пугал, выставленных на бастионах Заремма, но как представитель вида, неотличимого от его собственного.
— Мои соболезнования по твоим утраченным братьям. Видимо, кто-то забыл их похоронить. Не желаешь, чтобы я помог тебе в этом деле?
В ответ Мордракс утробно расхохотался, хотя у него мало что оставалось от утробы. Этот человек настолько иссох, настолько сморщился и осунулся, что едва можно было отличить живое тело от его трухлявых собратьев. Он закашлялся и умолк, чтобы восстановить сбившееся дыхание.
— О да, мои собратья-маги! Признаю, это было трагедией, но, боюсь, необходимой. Пока годы складывались в столетия, нам доставляло огромное удовольствие наблюдать за нелепыми усилиями безмозглых олухов, вроде твоей королевской особы, которые стремились прославиться, низвергнув наше чародейское княжество. В конце концов я устал от подобных забав и объявил другим своё намерение сменить защитную стратегию на атакующую. Отчего бы не распространять наше просвещённое владычество во все уголки Симраны, а отсюда к другим сферам, которые наша всепередовая оккультная наука явила нам? Но я обнаружил, что мои собратья были не так мудры, как я считал, ибо они отвергли мой замысел. Возможно, они и были дураками, но при этом могущественными. Поэтому, изобразив покорность им, я выстроил планы, как можно устранить их, одного за другим. Тайком я истощил их силу, продлевавшую их древние жизни, сам впитав их живучесть. Таким путём я собрал достаточно магического могущества, чтобы исполнить свои завоевательные планы. И, теперь очень скоро, король Тонгор, ты станешь частью этих планов. Разве ты не польщён? Ты достоин такой чести! — Последовало ещё вялое хихиканье.
— Это кажется маловероятным, старик. Может, ты и пожирал своих сотоварищей, чтобы продлить твои годы, но, как видно, это ничуть не замедлило наступление старости. Ты — безумец.
— Вот как ты заговорил, тупой варвар! Ты — всего лишь тёмный дикарь, а я предназначен для полной Божественности! Я призван завоевать все известные миры и Богов, которым они поклоняются. Но мой срок во плоти очень короток. И тут в дело вступаешь ты.
Прежде чем Мордракс стал разглагольствовать дальше, и он и Тонгор опешили от последней вещи, которой можно было ожидать. Навершие трона-статуи загудело от внезапного топота ног. Через мгновение новоприбывший перегнулся вниз, позволив себя разглядеть: это был Тонгор, с зажатым в кулаке Саркозаном! Или так он выглядел.
Тонгор, стоя перед троном, взглянул на своё бедро, лишь затем, чтобы обнаружить, что ножны Саркозана опустели! Он оглянулся назад, на своего двойника, который уже спустился вниз, в пределы досягаемости сидящего чародея. Мордракс пытался подняться и сбежать. Но коленные суставы этого длинноногого пугала подвели его и он хлопнулся вниз, в панике утратив свою хищническую гримасу. Когда он увидел, что отточенная гибель быстро приближается, то сумел произнести Слово, отзвук которого сотряс здание.
— Саргот! Восстань!
Если он пытался сказать что-то ещё, это потонуло в кровавом бульканье.
Тонгор широко раскрытыми глазами уставился на своего близнеца, который теперь повернулся к нему. Он улыбнулся как раз в тот момент, когда его обманчивое сходство начало таять.
Валькар и змеечеловек начали беспечно беседовать друг с другом, посчитав, что этим убийством они исполнили свою миссию, хотя оно оказалось почти до смешного простым. Тонгор хлопнул Зилака по чешуйчатому плечу. — Ты стал бы прекрасным карманником, мой друг! Никогда и никому ещё не удавалось…
Ужасный скрежещущий, царапающий звук ворвался им в уши, когда в полу, рядом с ними, раскрылся потайной колодец, оттуда поднялся до уровня пола мраморный ларец и резко открылся. Это и само по себе было впечатляющим действием, но последовало ещё большее. Из ларца восстала ожившая фигура Саргота, древнего императора, последнего и величайшего из тех, кто тщетно стремился завоевать Заремм. Они
