оказаться «просто выброшенным» ему бы тоже не хотелось. Он понуро побрёл прочь, не желая больше никого спрашивать о смысле жизни.
Степь постепенно перешла в каменистую пустыню. Притомившись, Вашабль уселся передохнуть в тени огромного валуна. И тут заметил черепаху, которая старательно делала гимнастику. Закончив упражнения, черепаха, тяжело дыша, обратилась к плюшевому мишке:
– Ну что ты расселся? Тебе бы тоже не повредило немного заняться физкультурой – при твоей-то фигуре!
– Ах, – ответил Вашабль, – она у меня от рождения такая. Я не собираюсь меняться, я только хочу узнать, для чего существую таким, каков я есть.
– Всё очень просто, – промолвила черепаха. – Существуют для того, чтобы как можно дольше прожить. Мне вот уже за сто перевалило, и я ежедневно делаю гимнастику, чтобы стать ещё старше.
– А для чего ты хочешь стать ещё старше? – поинтересовался Вашабль.
– Всё очень просто, – пояснила черепаха. – Чтобы иметь возможность и дальше заниматься гимнастикой. Ты разве не хочешь того же?
– Не-е, – признался плюшевый мишка и зашагал дальше.
Некоторое время спустя он встретил в пустыне ящерицу, которая лежала на тёплом камне и дремала, греясь в лучах полуденного солнца.
Ящерица приоткрыла один глаз и лениво протянула:
– Ты мог бы не загораживать мне свет?
Вашабль отступил в сторону и спросил:
– Может, ты мне скажешь, для чего существуют на свете старые плюшевые мишки?
Тогда ящерица открыла второй глаз и смерила его взглядом.
– О господи! – зевнула она. – То, что ты ищешь, вообще не существует. Ничто не имеет смысла, всё бренно, один сплошной мираж. Поэтому забудь свой вопрос, приятель. Делай, как я, лежи на солнышке и ни о чём не думай, абсолютно… ни о чём.
Вашабль улёгся на камень, подставив солнцу свой залатанный живот, и изо всех сил постарался ни о чём не думать. Через какое-то время это занятие ему изрядно наскучило. Впрочем, в конце концов он бы свыкся, если бы у него вдруг не зачесалось в ухе. Он потряс ухо лапой, и из него вывалилась уховёртка и беспокойно заметалась у его ног.
– Тысяча извинений! Тысяча извинений! – пролепетала она. – Я малость ошиблась, я думала, что у тебя настоящие уши, с дырочками, как у других животных.
– Ничего страшного, – успокоил её Вашабль, – любой может ошибиться. А что ты ищешь в ушах других животных?
– Я в них поселяюсь, – объяснила уховёртка, – располагаясь как у себя дома. Я забираюсь всё глубже и глубже, и меня оттуда уже ни за что не выгнать. В этом и состоит цель моей жизни. Ты тоже хочешь обосноваться где-нибудь по-домашнему?
– Конечно, – ответил старый плюшевый мишка, – но только не так.
И потопал дальше.
В одиночестве, с трудом шагая по пустыне, Вашабль вдруг услышал за спиной странное шипение:
– Эй, толстячок, куда это ты так торопишься?
Обернувшись, он увидел огромную гремучую змею, пристально глядевшую на него блестящими глазами. Медвежонок собрался было продолжить путь, однако почувствовал, что его словно парализовало и он не может сдвинуться с места.
– Лучше не дёргайся, малыш, – шевеля раздвоенным языком, предупредила змея, – иначе я начну нервничать. – И она медленно, очень медленно поползла к нему. – Ну что, мой сладкий? – просвистела она, вплотную приблизившись к Вашаблю. – Ты пришёл как раз вовремя. Ты мне нравишься.
– С…с…спасибо, – запинаясь, выговорил Вашабль, – но мне, к сожалению, нужно идти дальше.
– Неужели? И куда же ты так торопишься?
– Я должен узнать, для чего появился на свет.
Змея расплылась в улыбке, не предвещавшей ничего хорошего.
– А разве это проблема? Существа вроде тебя живут для того, чтобы стать моим завтраком, обедом или ужином. Ты будишь во мне чудовищный аппетит, толстячок. Ты ведь съедобный, не так ли?
– Надеюсь, что нет, – ответил Вашабль. – У меня внутри одни опилки да пенопласт.
– Неужели? – разочарованно протянула змея. – Ну, тогда мне придётся, пожалуй, поискать кого-нибудь ещё.
И она беззвучно скрылась в песках.
Вашабль облегчённо вздохнул и поспешил прочь от этого жуткого места, со всей прытью, на какую только были способны его короткие ножки. Он оставил позади пустыню и снова вышел на какой-то луг. Ощутив в боку покалывание, он остановился и увидел перед собой куст. На одной из ветвей висел малюсенький чехольчик из переливающихся шёлковых нитей. И пока медвежонок его разглядывал, чехольчик вдруг лопнул, и показалась бабочка, в лучах солнца расправившая свои чудесные разноцветные крылышки.
– Знаешь, – с восхищением промолвил Вашабль, – у тебя действительно здорово получилось! Как ты всё это проделала?
– Очень просто, – прошелестела бабочка. – Сперва я была личинкой, потом превратилась в гусеницу, затем в куколку и вот теперь стала бабочкой. Для того ведь на белом свете и живёшь, чтобы развиваться и совершенствоваться. А ты стараешься развиваться и совершенствоваться?
– Не-е, – ответил плюшевый мишка.
– Для чего ж ты тогда существуешь? – спросила бабочка и, взмахнув крылышками, упорхнула.
– Именно это, – пробормотал Вашабль, – я и хотел бы когда-нибудь выяснить.
В этот час мимо проходила маленькая девочка. Она шла босиком и была одета в залатанное платьице, потому что её родители были слишком бедны, чтобы купить ей новое.
Девочка посмотрела на старого плюшевого мишку
