— Ваше благородие, — сразу изменился в лице инспектор, к которому меня отвели. — А что же вы сразу не сказали? Обычно на таких транспортных средствах всякие отчаянные катаются, вот я и думал, что вы из этих…
— Я не из этих, — мрачность тона даже не приходилось поддерживать после всего сегодняшнего. — Меня зовут Руслан Могучий, и это мой мотоцикл.
— К сожалению, нам пришлось его забрать на спецстоянку, потому что вы оставили его на проезжей части… — начал было распинаться полицейский, но мне не хотелось слушать его блеяние, поэтому я прервал его, показав указательный палец.
— Я спешил на пожар, — ответил я, не заботясь, как будет выглядеть моя фраза. — Вернёте мотоцикл по этому адресу, — я нацарапал на листке бумаги адрес. — Если не можете отдать сейчас.
Полицейский что-то хотел мне возразить, но тут в кабинет влетел работник, встретивший меня на входе. Без лишних слов он включил экран, висевший в углу. А я снова обратил внимание на цилиндрик с вихрящейся внутри магией.
— … Одним словом, мы можем подвести итоги сегодняшнего происшествия, — репортаж явно шёл к завершению. — Назван безусловный герой, который, рискуя своей жизнью, вытащил из горящего здания владельца клиники графа Алексея Сергеевича Пирогова, двух его сыновей, а также миллионщика и одного из самых известных людей современности — Владимира Воронцова! Это малоизвестный до сегодняшнего дня дворянин Руслан Могучий.
И вслед за этим показали мой профиль в тот момент, когда я делал Воронцову непрямой массаж сердца.
— П-простите, — полицейский привстал передо мной и отдал честь. — Это недоразумение тотчас будет исправлено! Вы тут подождёте или…
— Отгоните по адресу, — попросил я.
Во-первых, возле входа меня ждал водитель Пирогова, а, во-вторых, я ещё хотел заехать к отцу. А за время поездки в Москву из пансионата я успел оценить удобство личного водителя и автомобиля. Что ж, дело осталось за малым: устроить своё финансовое положение.
— Будет исполнено, ваше благородие, — взял под козырёк инспектор.
— Извините за проволочку, — вторил ему другой работник.
Видимо, опасались, что я напишу на них жалобу. Но мне было не до этого. Одну за другой я ставил галочки в своём списке дел.
* * *
Дверь в доме отца мне открыл Арман. Закатное солнце падало на его лицо таким образом, что я увидел толстый слой пудры возле одного из глаз. А под ней явно просвечивал синяк.
«Так-так-так, — подумал я, — по крайней мере мне понятно, почему он хочет уйти».
Отец меня встретил мрачный и явно подшофе. Сквозь запах туалетной воды явно пробивался дух дешёвого и крепкого алкоголя.
— Всё геройствуешь? — спросил он, указав мне на кресло. — Похвально.
— Почему ты недоволен? — спросил я с лёгкой насмешкой. Мне было странно, что этот уставший и вечно разочарованный чем-то человек — мой отец. — Мне казалось, таким сыном нужно гордиться.
— А почему ты не мог быть таким раньше? — спросил он с таким видом, словно я ещё в этом и был виноват. — Почему ты возвышаешься, когда ушёл из дома? Что я тебе плохого сделал?
Претензия была, мягко говоря, странной. Выдуманной. На такую ответить даже нечего. Не был бы этот человек моим прямым родственником, я бы плюнул и что-нибудь жёсткое ляпнул сгоряча. А тут… даже говорить не хотелось. Но слова надо было найти.
— Я всегда был сильным, — ответил я и заметил, что мой правый кулак бессознательно сжался. — Просто ты этого раньше не замечал. Или не хотел замечать.
— Зачем ты приехал? — тяжело вздохнув, поинтересовался отец. — Как я понимаю, не свою жизнь обсуждать?
— Нет конечно, да и нечего там обсуждать, — проговорил я, разглядывая лицо отца и понимая, что унаследовал только лучшие его черты. — Я приехал, чтобы забрать камердинера Армана, — Дмитрий Анатольевич с шумом вобрал воздух, сжал кулаки, но потом разжал. — Мне тоже нужна прислуга.
— Без проблем, — проговорил отец сквозь зубы. — Сто золотых.
Я обратился к памяти и понял, что отступные он требует втрое, хотя ко мне должен был отпустить и вовсе без них.
— Пятьдесят, — ответил я скучающим тоном и демонстративно глянул на хронометр. — Отдам в ближайшую неделю.
Дмитрий Анатольевич даже воздух в грудь набрал, чтобы что-то ответить мне, но также его и выпустил. Полагаю, весь мой вид и изменившийся стиль ведения беседы не позволял ему распекать меня, да и вообще перечить. Всё-таки он был слабым человеком. К сожалению.
— Постарайся отдать быстрее, — проговорил он, наконец, и махнул рукой, давая понять, что не держит меня.
— Постарайся стать достойным нашей фамилии, — сказал я, вставая. — У тебя ещё есть время.
С тем и вышел из кабинета отца, успев заметить, что всё-таки задел его за живое. Пусть думает, измениться можно в любой момент. Но некоторым для этого приходится принять чужое сознание.
— Я всё уладил, — сказал я Арману, покидая отцовский особняк, и продиктовал ему свой адрес, после чего добавил: — Там трёхэтажный флигель, подумай сколько людей потребуется.
Тот кивнул с явной благодарностью.
— Я не подведу, ваше благородие.
* * *
Приехав домой, я отпустил водителя и вошёл в тёмный холл. Солнце уже совсем скрылось за горизонтом, поэтому его лучи не проникали сквозь окна. "Ничего, завтра тут уже будет прислуга, — подумал я, проходя внутрь, — и дом наполнится жизнью.
Я практически заставил себя пойти в душ и ополоснуть тело под напором тёплой воды. И всё равно мне казалось, что от него пахнет гарью, как будто дым въелся в кожу и никак не хотел вымываться.
Главное, что меня отпустило чувство тревоги. Я знал, что сестре будет безопасно под крылом Пирогова. Следовало сосредоточиться и на других вещах.
И первая из них — Тайнопись. Что это вообще
