не только в навыках. Поэтому мне не составило труда забраться на этот предмет, сделать своё дело и нажать на кнопку.
Эх, такой бы мне во дворец! Но там было устройство для отхожих дел гораздо сложнее и габаритнее. За него я отвалил увесистый мешок золотых монет, и принцип действия был сложнее.
Ну да ладно. Когда вышел, увидел Лену.
— Пошли на завтрак, самостоятельный? — улыбнулась она мне.
Она подняла меня на руки, и мой взгляд пробежался по шкафу.
Я увидел сбоку на его отполированной стенке следы от когтей. Нихрена себе! Свинка решила забраться на шкаф?
Затем понял, что мана у меня продолжает таять, и разорвал связь с животным.
Прошли мимо открытой двери в раздевалку, за которой я заметил рыдающую Юленьку. Рядом с ней присел знакомый тип. Борис Апраксин. Тот сукин сын, который продался Демидовым. Ну-ну.
Наши взгляды на секунду встретились, и я подмигнул ему.
— Это он виноват! Он напугал мою дочь! — закричал этот гад, показывая пальцем в мою сторону.
— Борис Егорович, держите себя в руках. Серёжа тут ни при чём, — резко ответила ему Лена. — Уже разобрались.
— Тогда потрудитесь объяснить… — Апраксин аж покраснел от злости.
— Сейчас вернусь и всё вам объясню, — ответила Лена. — И задам пару вопросов.
Как же это приятно, когда тебя кто-то поддерживает. Я был очень благодарен ей.
Невзначай прижался к её упругой девичьей груди. И пожалел в который раз, что появился в этом мире в теле младенца.
Очень важный вывод, к которому я пришёл — главное — не растерять то зыбкое доверие, которое появилось ко мне. Не косячить и побольше улыбаться. Улыбка — наше всё.
Лена была бы неплохим щитом от вот таких мразей, как Апраксин и его дочурки с садистскими наклонностями. Интересно, с чего она такая неуравновешенная? Небось, подливают вино ей в бутылочку, вот и расшатали психику ребёнка.
Когда Лена вынесла меня в подобие столовой, я увидел длинный стол, за которым сидел весь наш младенческий отряд. Пятнадцать отпрысков серьёзных аристократов столицы.
Некоторые дети постукивали от нетерпения деревянными ложками по столу. А два повара шустренько выставляли перед ними блюда, в которых дымилась молочная рисовая каша.
Хороший выбор. Да и аромат от неё шёл отменный. Судя по жёлтым ещё неразмешанным лужицам в тарелках — масла не пожалели.
Лена усадила меня за стол, затем тяжко вздохнула и вышла обратно в коридор. Конечно, я надеялся, что она пошлёт Бориса куда подальше. Но понимал — ей придётся от него выслушать достаточно обвинений на мой счёт. И может потом уже послать? Эх, мечты, мечты…
Передо мной уже поставили блюдо. Я уже умел держать ложку. Хотя удобней, казалось, сжать её в кулаке, чем растопыривать пальцы, как привык я это делать в прошлой жизни. Всё-таки моторика у меня развита была не шибко.
Когда на меня нацепили слюнявчик, я, не спеша, приступил к вкусному завтраку, продолжая ловить на себе взгляды стаи шакалят Демидова-младшего.
Смотрите, черти, пока есть чем смотреть. А я назло вам не буду обращать на вас внимание.
* * *
В кабинете Елены Юрьевны, ясельная группа элитного детского сада «Сказка».
Когда Борис выходил на улицу после разговора с Галиной Дмитриевной, директором детского сада, ему позвонила одна из воспитательниц. Он услышал, что у его дочери истерика. И тут же помчался в ясельную группу.
И это элитный сад, называется? Кто же довёл его дочь до такого состояния⁈
А затем ему вывели Юленьку. Она ревела, не переставая. У его дочери был сильный испуг.
И только потом, встретившись взглядом с мелким мерзавцем, который подмигнул ему, барон вскипел от гнева. Опять этот отпрыск Смирновых довёл его дочь⁈
Сейчас Борис сидел в кабинете и нервно складывал и раскладывал носовой платок, искоса поглядывая на воспитательницу.
— Рассказывайте, что произошло, — хмуро подбодрил он Елену Юрьевну. Она странно на него смотрела, подбирая слова.
— Скажите, ваша дочь боится различных жучков, паучков? — спросила, наконец-то, девушка. — Может быть, у неё боязнь насекомых?
— Вы о чём вообще⁈ — вскрикнул Борис. — Чтобы моя дочь боялась каких-то козявок? Да она их давит пачками у нас во дворе!
— Странно, но именно небольшой паук её и напугал. Так мне Серёжа сказал… тот мальчик, на которого вы накричали, — с укором посмотрела на него воспитательница.
— Я вам так скажу, — засопел Борис, сдерживая гнев. — Это ещё тот выродок, уж поверьте! Он уже раньше пугал мою дочь. И теперь это повторилось! Да его надо высечь ремнём за такое!
— Советую вам успокоиться, Борис Егорович, — добавила холодка в голос Елена. — Я не ваша служанка, чтобы мне говорить, что делать. И у нас приличное заведение, а не пыточная. Почему вы так ненавидите этого ребёнка?
— Потому что есть на это причины, — прошипел Борис.
Он не собирался посвящать эту соплячку в свои дела. Но и сдержаться тоже был не в силах.
— Я советую вам ещё раз — успокойтесь, выдохните. Уверена, это досадное недоразумение, — ответила Елена. — Пусть это остаётся между нами. От себя обещаю, что мы будем пристальней наблюдать за вашей дочуркой.
— Я требую, чтобы её перевели в другую группу. Подальше от этого… — Борис думал, какое слово подобрать, но так и не смог.
— К сожалению, у нас одна ясельная группа. Мы можем только отделить её от Серёжи, чтобы они играли в разных углах комнаты, — предложила воспитательница.
— Хотя бы так, — Борис справился с раздражением, оно постепенно начало утихать.
Нельзя так. Если он хочет, чтобы к его дочери нормально относились, следовало сгладить осадок от столь эмоциональной беседы.
— Вот, — Борис достал из внутреннего кармана визитку, протягивая его девушке. — Простите, я немного погорячился. Наша семья занимается виноделием. Если решитесь посетить наш магазин, позвоните, сделаем вам хорошую скидку.
— Извините, но я не пью, — смутилась Елена.
— Берите-берите, может, кому из друзей или знакомых захочется попробовать хорошего вина. В столице такое почти никто не производит, — рука Бориса с визиткой замерла над столом.
— Ну хорошо, — ответила Елена, забирая её и пряча в карман пиджака. — Конфликт улажен.
— Надеюсь, — неловко улыбнулся Борис. — Вы же сказали, что больше такого не повторится.
— Я такого не говорила, — ответила Елена, растерянно улыбаясь.
— Ну или
