могли в тот момент взять часы и засечь время, вероятно, увидели бы, что прошло не более девяноста секунд.
Нам же показалось, что этот хаос длился целую вечность. В конце концов мы оттуда выбрались...
Молодой Диленбау и раньше бывал на речных порогах. Неистовствующие воды не были для него в
принципе новым переживанием. Но на той речке случилось нечто особенное. Внезапно явленное величие
стихии, ее непреклонная дикая мощь заставили гребцов затаить дыхание. Да, он бывал на речных порогах. Но
не на таких.
Джон Спик, застывший в созерцательном безмолвии. Диленбау, до нитки промокший и до глубины души
охваченный благоговейным страхом.
Исайя, упавший на лицо в Храме. Обхвативший голову руками и беззвучно взывающий к Богу о милости.
Как и те первопроходцы, пророк увидел доселе невиданное. Но в отличие от путешественников он увидел не
творение, а Творца... Бога увидел.
Дело было за семь с половиной веков до Рождества Христова. Исайя был тогда кем-то вроде придворного
священника, царского капеллана. Аристократическое происхождение. Безупречный иврит. Блестящий
успешный профессионал. Но в тот день, когда он увидел Господа, только одно восклицание показалось ему
приличествующим случаю: «Горе мне! Погиб я!» В чем же причина такого исповедания? Что возбудило в сердце
пророка этот вопль? Ответ мы находим в слове, трижды повторяемом серафимами: «Свят! Свят! Свят!»
«Вокруг Него стояли серафимы; у каждого из них по шести крыл; двумя закрывал каждый лицо свое, и
двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: свят, свят, свят Господь
Саваоф! Вся земля полна славы Его!
И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями. И сказал я: горе мне!
погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои
видели Царя, Господа Саваофа» (Ис. 6:2-5).
Когда серафимы снова появляются в Писании, они повторяют все то же слово: «Свят, свят, свят Господь
Саваоф!» Повторение на иврите подобно косметическому карандашу для контуров глаз. Средство
подчеркивания. «Бог, — заявляют нам эти шестикрылые ангелы, — не свят. Он — свят, свят, свят».
Почему же такой акцент именно на святости Божьей? Нигде не говорится о Боге как о «мудром, мудром, мудром». Или «сильном, сильном, сильном». Но только «свят, свят, свят». Сообщение о Божьей святости словно
вынесено в заголовок. Это прилагательное определяет Его природу более верно, чем все остальные вместе
взятые. Первая и последняя хвалебные песни в Библии превозносят именно святость Господа. Переправившись
через Красное море, Моисей и израильтяне пели: «Кто, как Ты, Господи, между богами? Кто, как Ты, величествен святостью, досточтим хвалами, Творец чудес?» (Исх. 15:11). В Откровении победители зверя также
поют: «Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? ибо Ты един свят» (Отк. 15:4).
Святой — на иврите кадош. Это значит отделенный или отрезанный. Таким образом, святость Бога
свидетельствует о Его инакости, непохожести. О Его абсолютной уникальности. Все, что касается Бога, совершенно отличается от чего-либо находящегося в мире, который Он сотворил.
Это все равно что сравнить тебя со склеенным тобой же бумажным самолетиком. Возьми лист бумаги и
сделай самолетик. А потом сравни себя со своим творением. Чтобы аналогия была совсем уж полной, брось
ему вызов. Кто победит? Предложи пробежать квартал на перегонки. Кто окажется быстрее? Или поиграй с
самолетиком в баскетбол. Кто выиграет? Ведь он же не умеет творчески мыслить, и сердце у него не бьется. Он
существует лишь потому, что ты его создал. А летает, только когда ты его запустишь. Перечислять
несоответствия между тобой и бумажным самолетиком можно до бесконечности, и тогда ты, возможно, начнешь понимать все несоответствие между тобой и Богом.
С чем мы можем сравнить Бога? «Ибо кто на небесах сравнится с Господом? кто между сынами Божиими
уподобится Господу?» (Пс. 88:6). «Итак кому уподобите вы Бога? И какое подобие найдете Ему?» (Ис. 40:18).
Даже Сам Господь спрашивает: «Кому же вы уподобите Меня и с кем сравните?» (Ис. 40:25). И если на этот
вопрос можно дать ответ, то Он Сам же его и дает:
Я Бог, и нет иного Бога, и нет подобного Мне. Я возвещаю от начала, что будет в конце, и от древних
времен то, что еще не сделалось, говорю: Мой совет состоится, и все, что Мне угодно, Я сделаю. Я воззвал орла
от востока, из дальней страны, исполнителя определения Моего. Я сказал, и приведу это в исполнение; предначертал, и сделаю (Ис. 46:9-11).
Всякое стремление уподобиться Богу тщетно. Попытки найти человека, подобного Господу, обречены.
Никто и ничто не сравнится с Ним. Никто не способен дать Ему совет. Никто не может помочь Ему. Но Сам Он
«есть судия: одного унижает, а другого возносит» (Пс. 74:8).
Ты и я можем обладать силой. Но Бог Сам есть сила. Мы можем быть светлячками, но Он есть свет. «Ибо
у Него мудрость и сила» (Дан. 2:20).
Посмотри на Вселенную. Горшечник берет глину, обрабатывает ее и делает сосуд. Бог же берет ничто и
творит нечто. Бог сотворил все, что ныне существует, Своим божественным повелением из ничего, ex nihilo. Он
не зависит от материи, существовавшей ранее. До момента своего сотворения Вселенная не была каким-то
темным пятном. Ее просто не было. Бог ведь даже темноту сотворил. «Я образую свет и творю тьму» (Ис. 45:7).
Апостол Иоанн провозглашал: «Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено» (Отк. 4:11).
Попробуй проследить, как Божьей силой была создана Вселенная, и объяснить противоречие между Его
могуществом и мудростью. Божье всеведение управляет Божьим всесилием. Безграничное знание повелевает
безграничной мощью. «Премудр сердцем и могуч силою» (Иов. 9:4). «У Него премудрость и сила» (Иов. 12:13).
Его могущество не имеет ничего общего с капризами и легкомыслием. Совсем напротив. Его мудрость
управляет Его силой и уравновешивает ее. Апостол Павел говорит: «О, бездна богатства и премудрости и
ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим. 11:33).
Он знает тебя настолько же полно и совершенно, как знает Вселенную. «Еще нет слова на языке моем, —
Ты, Господи, уже знаешь его совершенно... Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для
меня назначенные, когда ни одного из них еще не было» (Пс. 138:4,16).
Покрывало, искажающее твое и мое представление о реальности, никак не влияет на Бога. Наши
невысказанные слова для Него все равно что произнесенные вслух. Скрытые мысли — как громко
провозглашенные. Еще не случившиеся события — как давно ставшие достоянием истории. Он знает будущее, прошлое, скрытое и невысказанное. Для него не существует тайн. Он всемогущий, всезнающий и
всепроницающий.
Царь Давид недоумевал: «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?» (Пс. 138:7). Господь
напоминает нам: «Разве Я — Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали? Может ли человек скрыться
в тайное место, где Я не видел бы его? говорит Господь. Не наполняю ли Я небо и землю?» (Иер. 23:23,24).
Итак, теперь ты видишь «святую непохожесть» Бога? Как доказывает переживание Исайи, те, кто видит
Его ближе всего, превозносят Его выше всего. Он настолько свят, что даже безгрешные серафимы не
осмеливаются на Него взглянуть! Они закрывают лица крыльями. Забавно, что они прикрывают еще и свои ноги.
Зачем? На иврите одно и то же слово обозначает ноги и половые органы. Простите мне эту мысль, но кажется, что ангелы в Божьем присутствии чувствуют себя совершенно беспомощными слабаками, «импотентами».
Исайя мог бы попробовать поболтать с ними. Но, став свидетелем Божьей святости, он оставил всякие
мысли о самодовольстве. Он не делает записей, не пытается сочинить проповедь или устроить серию
семинаров об увиденном. Вместо этого он падает на свое лицо и молит о милости. «Горе мне! погиб я! ибо я
человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис. 5:6).
Но видение, данное Богом, было не об Исайи, а о Господе и Его славе. Служитель прекрасно понял это.
«Не я в центре, а Он!» Исайя обретает смирение не благодаря поискам славы, но благодаря поискам Господа.
Мгновение в Его присутствии — и пророк уже согласен признать, что подобен заразным и больным: словом
«нечистый» в те времена называли прокаженных. Так Божья святость заставляет замолкнуть человеческое
