Но попутчик у меня был действительно прелюбопытный.
Прежде всего в глаза бросался его рост – я оценил его еще при посадке. Хотя понять истинные размеры сидящего существа с неизвестным строением тела всегда довольно непросто, по разным косвенным признакам я дал чужому не меньше двух с половиной метров – настоящий великан. Я на его фоне смотрелся как малолетний ребенок рядом со взрослым, ведь во мне было всего метр семьдесят четыре. Даже сидя, чужой был выше меня на три головы. Но еще больше, чем рост, поражала воображение его внешность. Длинное и худое тело было наглухо укутано в плащ из короткошерстного серебристо‑голубого меха, полностью скрывавшего конечности и увенчивавшего голову глубоким капюшоном, из‑под которого выглядывала, так сказать, морда лица, покрытая короткой шелковистой шерсткой сероватого оттенка. Как я уже упоминал, чем‑то лицо чужого отдаленно смахивало на крысиное и больше подходило зверю, чем разумному существу. Впрочем, все мы когда‑то были животными, до того как Создатель изобрел для нас первую палку, позволившую говорить на равных с более сильными… Непропорционально огромные миндалевидные глаза чужого, тлевшие ртутным блеском, источали скрытую силу, да и от всего облика этого поразительного существа веяло почти физически ощутимым грозным предупреждением, заставлявшим мигом отбросить всякие мысли о попытках посягнуть на его неприкосновенность. В общем, мне с первого взгляда было ясно, что с этим парнем себя вести лучше тихо‑мирно.
Я отвел взгляд и задумался. Своеобразная раса. Подобных типов мне еще не приходилось видеть, да и слышать о них тоже. Возможно, узнав имя этой расы, я и смог бы что‑нибудь припомнить, но сейчас… Сейчас можно было только предположить, что этот чужой довольно редкий гость в местных звездных краях, а то и в целом известном космосе, чем небо не шутит.
Я по‑прежнему не мог понять, откуда он взялся. То, что на «Войере» я подобного создания не замечал, ни о чем еще не говорило, – он мог запереться в каюте и не высовываться до самого прибытия в нужный ему пункт. Но кроме меня и Нори, на Шелте никто не сходил! Нори к тому же лишь проводила меня и вернулась обратно на корабль. Возникало единственное разумное предположение: этот парень жил на Шелте и приезжал в космопорт по каким‑то своим делам. Мне, конечно, было любопытно, что такому типу делать среди людей, ведь чужие предпочитают жить обособленно, среди своих, но главным было то, что рядом со мной сидел возможный источник информации о Городе. Любопытство, испытанное к чужому, пока не заслонило моих собственных проблем, но… силы Зла! Я не решался начать разговор сам. Этот парень своим видом просто нагонял на меня страх. Больно уж необычной и грозной была его внешность. И вообще, у меня возникло ощущение, что он настолько далек от проблем мира насущного, мира моих понятий, что я могу показаться ему мошкой, которую ничего не стоит прихлопнуть за назойливое жужжание. Дело не в смелости или трусости, я говорю лишь об ощущениях. Если он вдруг вздумает совершить покушение на мою жизнь, я, без сомнения, буду защищаться всеми доступными средствами… Только почему‑то мне казалось, что все будет бесполезно. Каково, а? Такие мысли наносили довольно болезненный пинок моему чувству собственного достоинства…
Я снова покосился на него, чисто машинально, в такт своим мыслям, вовсе не желая стать объектом пристального внимания этого существа…
Но на этот раз он тоже удостоил меня взглядом. Голова его повернулась так быстро и плавно одновременно, что я не успел заметить, когда началось движение и когда оно закончилось. Всего секунду назад он смотрел вдаль, а в следующее мгновение уже рассматривал меня. Как две отдельные картинки на стереовизоре при переключении с канала на канал…
Мой внутренний мир под взглядом чужого съежился до размера булавочной головки… Два громадных, каждый с приличное озеро, глаза, дышащих какой‑то непостижимой бездонной пустотой, как будто там, за ними, сосредоточилась своя Вселенная, смотрели на меня в упор. Зрачков, к моему ужасу, в обычном понимании у него не оказалось, но вместо них, на страшной глубине его вселенной, бесплотным зеленым пламенем сияли две звезды, пронзая лучами‑стрелами все внутреннее пространство.
Зябко вздрогнув, я в ту же секунду решил подороже отдать свою жизнь. Но, как я и предполагал, мне это не удалось. Рука стремительно рванулась под куртку, пальцы вцепились в рукоятку пистолета‑излучателя, расположенного под левой подмышкой, и рывком выдернули его наружу… вернее, хотели выдернуть, так как в следующую секунду мое тело оцепенело, биение сердца замедлилось, а мысли словно увязли в невидимом клею. Я ощутил, что тону. Тону, погружаюсь целиком в его глаза, в их бездонную пустоту, и меня неотвратимо понесло на зеленые звезды, как морской корабль, потерявший управление, на острые иззубренные скалы, вокруг которых бушует прибой, рыча от ярости на вторжение в свои владения…
Изображение мигнуло, и чужой снова предстал целиком, а не одни его глаза. Едва я с облегчением подумал, что демонстрация могущества наконец закончена, как чужой открыл пасть. Будь моя воля, я бы не задумываясь вывалился из челнока, и даже перспектива свернуть при этом шею показалась мне незначительной по сравнению с тем, что предстало перед моим взором. Чужой открыл пасть (ртом это назвать было невозможно), и двойные ряды длинных, четырехгранных, тонких и острых как иглы клыков зловеще блеснули в придорожном сумраке тысячей оттенков оранжевого…
И тут из жуткой пасти полился голос, мгновенно все изменивший:
– Тебя интересует Город, Элиот Никсард, но я мало что могу сообщить тебе об этом, так как прибыл на планету одновременно с тобой. Нет, не на космолайнере, а неизвестным тебе способом, являющимся тайной расы, покинувшей эту часть Галактики в незапамятные времена. Думаю, ты тоже узнаешь о нем, когда настанет время, в данный же момент это не важно.
И он ухмыльнулся, снова демонстрируя свой набор смертоносных клыков во всей красе. Но не эта клыкастая ухмылка поразила меня до глубины души, а его голос, казалось, вплетающийся в самый воздух бархатным, убаюкивающим баритоном. Он совершенно не вязался с пастью, его издававшей. И он необъяснимым образом сразу успокоил меня, растворив ярость и страх.
Я поспешно отвел глаза, не желая больше встречаться взглядом с этим парнем. Что, силы Зла, он имеет в виду, говоря о времени, которое может для меня настать? Я не желал иметь никакого дела с этим существом. И почему он назвал меня именем, которое мне не принадлежало? Он что, принял меня за кого‑то другого? С чужими вечно так, все люди для них – на одно лицо…
– Это твое настоящее имя, – промурлыкал чужой, словно кошка. – Просто сейчас ты об этом ничего не помнишь.
Чепуха, решительно подумал я. Бред сивой кобылы. У меня не было настроения поддерживать подобный розыгрыш. А то, что он оказался телепатом, меня не слишком удивило. В Федерации ментатов хватало, и хотя мало какая раса была наделена всеми талантами полностью – телепаты, кукольники, прыгуны и прочие разновидности обладателей парапсихологических или пси‑способностей встречались почти среди всех видов разумных существ, населяющих известный космос.
– Верно, – согласился чужой, снова окрашивая воздух своим музыкальным голосом, бесконечно варьирующиеся оттенки которого поражали слух и воображение, – но моя раса была наделена телепатией полностью.
– Была? – не преминул я зацепиться за это замечание, чтобы попытаться хоть что‑нибудь выведать об этом загадочном существе. – А теперь что, потеряла эту способность? Как вообще вы называете себя?
– Хм‑м… – Этот простой вопрос почему‑то заставил его задуматься. Затем чужой уклончиво ответил: – Скажем так, мы называем себя лешуками. Имя же мое – Нкот.
– Я не совсем понял насчет того имени, которое якобы мое настоящее. Откуда ты это взял? Мое имя Мастон Никс, а об Элиоте Никсарде я никогда не слышал, хотя звучит тоже неплохо.
– Позже сам все узнаешь.
– Мысли Зла! – я не столько был рассержен, сколько удивлен. – Зачем тогда вообще было говорить об этом? Если ты ожидал, что я клюну на это и буду ходить за тобой по пятам, пока ты не соизволишь объяснить мне, что к чему, то ты ошибся, – после того как я доберусь до Города, мы уже вряд ли увидимся.
Чужой обнажил клыки чуть сильнее, что, возможно, было признаком его неудовольствия. Меня снова подрал мороз по коже, когда я заметил это краем глаза. Ну и пасть у него все‑таки…
– Я никогда ничего не делаю бесцельно, – более низко, чем раньше, промурлыкал чужой. – И если я упомянул об этом, значит, это следовало сделать. Но не более того. А теперь, на мой взгляд, тебе лучше заняться своими проблемами, чем докучать мне вопросами.
– Докучать? – я возмутился. – Позволю тебе напомнить, что первым разговор начал ты.
