В-рабочие, проживающие в странах с развивающейся экономикой, оказываются в весьма скользкой ситуации: их призывают отказаться от прошлого (от семьи, деревни), но новое ещё не способно предоставить им даже элементарные средства для выживания. В результате для оказавшихся в городе В-рабочих трущобы становятся новым домом. В-рабочие только слышат о новых потребительских товарах, но не могут себе их позволить. В это время их деревни и земельные участки приходят в упадок. Эти участки становятся объектами для манипуляций, коррупции и эксплуатации власть имущей касты. В-рабочие находятся, так сказать, в полной «пустоте». В этом заключена относительная выгода В-договора. В-рабочие не привязаны к своим рабочим местам и не зависят от государства. Они не думают о том, что только с приходом пенсионного возраста можно будет расслабиться — никакой пенсии государство им выделять не будет.
В таких условиях В-рабочие хватаются за любую подвернувшуюся возможность. Всё же Машина оставила им крохи старой свободы охотников и собирателей. Стоит признать, что для В-рабочего возможность вернуться к своей семье в село, хоть уже и разрушенное, намного реальнее, чем для рабочего из А- и Б-стран. Несмотря на большой риск репрессий, В-рабочим легче уйти от Машины и легче её саботировать. Изменения происходят гораздо легче, чем у А- и Б-рабочих. Даже возращение к непромышленному образу жизни для В-рабочих гораздо проще. С другой стороны, им всё же надо как-то перебиваться со дня на день, и бывают деньки, когда они не знают, откуда взять средства для пропитания на завтра. Уголовные банды, контрреволюционеры, политические касты пользуются этим и рекрутируют их в качестве дешёвых наёмников и провокаторов.
Несмотря на широкую пропаганду, В-рабочие распознают призрачность преимуществ западного потребительского общества. В лучшем случае благами этого общества пользуется господствующая каста, получая таким образом вознаграждение за службу Планрабмашине. В-рабочие всё чаще отказываются от предписанного пути развития: от В- к Б- и от Б- к А-договору. В-договор всё больше распространяется на Западе. От восхищённых предметами потребления В-рабочих не укрывается то, что А-рабочие тоже по-своему несчастны и бедны. Как видно, каждому договору присуща своя собственная нищета. В условиях каждого договора возникают свои собственные основания восстать против Машины. Но победить можно только совместно. Ведь В-рабочие не могут вернуться в свои сёла до тех пор, пока и А-, и Б-рабочие не возродят свои «сёла». В противном случае они имеют реальный шанс быть обманутыми вдвойне.
Крах реальной политики
Нищета в странах Третьего мира, фрустрация в социалистических странах, обман в странах Запада — как видно история Машины представляет собой повсеместное недовольство и логику «выбора меньшего зла». Что же нам делать? Политики-реформаторы предлагают заигрывать с Машиной. Их задача состоит в том, чтобы распознать сопротивление, сформулировать его принципы, перевести их на язык Машины, встать во главе повстанческих движений и преобразовать их в конструктивный вклад в дальнейшее развитие Машины. Для этой цели у Машины есть политический аппарат, то есть парламенты, средства массовой информации, выборы, опросы общественного мнения на Западе или партии, профсоюзы, молодёжные организации, съезды, собрания на Востоке. Всё это вращается в рамках механизма работы Планрабмашины. Решения принимаются в центре и проводятся в жизнь на местах. Реальные политики выступают с новыми предложениями, утопиями, вариантами реформ… Человек всё больше привязывается к этой политике, а «между тем» (в ожидании изменений) он отдаёт свою энергию Машине. А потом жизнь заканчивается. Машина стала ещё хитрее и сильнее.
Реальные политики предлагают нам сделать Машину более человечной, дружественной и мирной. Нищета и разочарование должны стать движущей силой для представителей политики реформ. Некоторые предложения реформаторов звучат совсем не плохо:
• двадцатичасовая рабочая неделя и распределение работы на всех;
• установление минимальной заработной платы, гарантирующей прожиточный минимум для всех;
• децентрализованное самоуправление и взаимопомощь в жилых районах;
• создание «автономного» производственного сектора мелкой продукции, даже если он не рентабелен;
• капиталовложения в развитие средних предприятий, соответствующих местным потребностям (в том числе в Третьем мире);
• ограничение личного и поощрение общественного транспорта (экономия энергии, защита окружающей среды);
• экономия энергии, теплоизоляция зданий, альтернативное снабжение энергией (создание небольших электростанций на солнечной энергии или на силе ветра);
• уменьшение потребления животных протеинов, что даст возможность победить голод в Третьем мире;
• всеобщее разоружение;
• общественное бесплатное здравоохранение и т. д.
Эти и другие реформистские предложения входят в официальные и неофициальные программы новых зелёно-пёстро-альтернативно-социально-пацифистских движений и партий. При этом речь идёт о государственных мерах против всеми ощущаемого ухудшения качества жизни. Обновлённая Машина должна реагировать на выступления против атомных электростанций, против загрязнения окружающей среды и нежизнеспособности городов. Предлагаемые реформы, как бы утопически они ни выглядели, не разрушают основы Машины. Они скорее подготавливают эколого-микроэлектронный толчок для создания нового А-договора. Нас можно вымотать за 20 часов точно так же, как прежде за 40. В конце концов, «автономный» сектор будет дополнением к продолжающему существовать «гетерономному», т. е. технически-централизованному главному сектору. В лучшем случае «автономный» сектор был бы сектором с низкой заработной платой — территорией В-договора внутри А-регионов, где выжатые А-договором могли бы отдохнуть и подлечиться. Зависимость «автономных» предприятий от государственного аппарата ещё больше увеличилась бы. Реальная политика может быть «реальной», но в конечном итоге она лишь ходит вокруг да около, не касаясь сути проблемы. Социал-демократическая реформистская политика зашла в тупик, а её зелено-альтернативный вариант уже взял тот же курс. Крах социал-демократических партий очевиден. Как только они приходят к власти — например, во Франции, Испании, Греции, Португалии, Боливии и т. д., — они запутываются в дебрях «экономической необходимости», и им не остаётся ничего другого, как проводить в жизнь правые программы экономии и рационализации, направленные против рабочих. Не Жискар, а Миттеран посылает полицию против рабочих-демонстрантов — изменилась только этикетка, а не содержание. В конечном итоге левые — лучшая полиция на службе «оздоровления экономики». Так же и новые «социальные движения» должны доказать, что их политика создаёт рабочие места, ведёт к росту капиталовложений, улучшает производительность, т. е. служит обновлению Машины. Реальные политики бесплатно выполняют задания Планрабмашины.
После каждого круга политических реформ нарастает апатия, становится всё труднее вдохновить нас на новый разбег. Эта политика не только ничего не достигает, но она ещё и отнимает нашу энергию, и разрушает движение сопротивления. Рабмашина охватывает всю планету, и никакая национальная политика реформ не может ей повредить. Она только углубляет международный раскол. Эта политика — часть игры Планрабмашины.
Банкротство реформистской реальной политики проявляется сегодня в том, что избиратели отдают предпочтение циничным представителям экономической логики, а не левым реформаторам. Разочарованные А-рабочие выбирают самых глупых неоконсервативных функционеров машины типа Рейгана, Коля или Тэтчер. От них не ожидают решения даже насущных проблем, таких как безработица, новая бедность, загрязнение окружающей среды, гонка вооружений или голод. Их выбирают не для того, чтобы они решили проблемы, а чтобы они оставили нас в покое. Если уж мы должны терпеть Машину, то лучше быть последовательными. К чему возиться, если в любом случае всё вскоре провалится в пропасть? Почему бы ещё пару лет не наслаждаться положительными сторонами национального или личного договора, вместо того чтобы заботиться о будущем, которое от нас не зависит? Независимо от того, кто у власти — Рейган или Коль, — никому не нужно верить в Машину и выступать за её улучшение. Вместе с ними можно смело улыбаться и забыть все сомнения. Планрабмашина плохо переносит сомнения, а с правыми политиками, может быть, удастся ещё раз пережить небольшой «подъём» на этом общем спуске. Это не много, но всё-таки больше, чем могут предложить левые. И можно обойтись без волнений и угрызений совести.
Всё или ничего
Планрабмашина вездесуща. Ни один политик не в силах её остановить. Итак, неужели Машина будет управлять нами до тех пор, пока мы не умрём от сердечного приступа или рака в свои 65? Это ли наша жизнь? Так ли мы её представляли? Неужели смирение — это единственный выход? Мы способны спрятаться от самих себя, чтобы дожить несколько лет, которые нам остались? Может, на самом деле всё в порядке, а мы тут просто всё драматизируем?
