одноразово, всех вместе, кто где был. Старший автомат так и не успел что-либо передать, застыв в нелепой скрюченной позе, переваривая поступившую информацию. Четверых астронавтов буквально сплющило возникшим ниоткуда давлением. Послышался треск выходящих из строя приборов. Замигали лампы оповещения опасности, завыла сирена. Кто как был, так и распластался на палубе рубки. Суоки впечатало спиной в экран голограммы. Мориса протащило по полу и швырнуло к дверям. Эдвард, теряя сознание, успел ухватиться за подлокотники кресла, и его вместе с ним уволокло куда-то в угол. Вся колоссальная масса давления обрушилась на Вильямса, заставив его организм буквально сжаться в узел.
Похожая лавина гравитации прошла по всему корпусу корабля, выводя из строя всю техническую оснастку, электронное оборудование и компьютерную матрицу. Пульт управления оказался полностью обесточен. Аварийные генераторы автоматически запустили энергию, но на этом дело не кончилось. Сработали алгоритмы выхода из анабиоза. Саркофаги самопроизвольно перешли в режим жизнеобеспечения, откинулись крышки, зашипел поступающий в капсулы кислород, раздались щелчки, и волна ушла куда-то в хвост судна. Сирены умолкли. Корпус корабля ещё раз напоследок вздрогнул, будто снаружи его взяли, встряхнули и аккуратно опустили на место. В рубке управления отвалился кусок внутренней обшивки. Голограмма бликнула пару раз и исчезла.
Наступила полная, звенящая и оттого зловещая тишина. Включился автопилот.
Корабль погрузился в полный мрак.
Окончание шестого витка.
Верхние пределы атмосферы планеты Кеплер.
22 часа 16 минут по внутреннему корабельному времени.
…Эдвард побледнел, ловя воздух посиневшими губами. Попытался встать. И не смог. Попытался что-то крикнуть. Изо рта вырвался прерывистый хрип. Он схватился руками за горло, чувствуя, что его кто-то душит. Глаза начали вылезать из орбит. Он задыхался. Теряя сознание, голова его поникла. Рядом испуганно вскрикнул Суоки.
Отвалившись от распластанного тела механика, Морис с вожделением посмотрел на съёжившегося в углу японца-связиста. Во взгляде главного инженера корабля Суоки прочитал алчность и полное опустошение. Это был взгляд маньяка, впавшего в безумство. Вертикальные зрачки-щёлочки блестели в темноте, словно кошачьи.
- Морис! – задыхаясь от боли при падении, простонал Суоки. – Что с тобой? Что с Эдвардом? Где командир?
Инженер не реагировал. В полумраке аварийного подключения энергии Суоки едва различал его силуэт, склонившийся над механиком. В уши ворвался странный звук, страшный, чудовищный, который не исчезал, а всё нарастал, нарастал. Какое-то омерзительное чавканье, переходящее в бульканье, словно пульсировали сразу несколько кровеносных артерий, брызгая струями во все стороны. О боже! – подавил внезапно вырвавшийся крик Суоки. Да он же вгрызается в плоть Эдварда!
- Морис! – заорал Суоки. – Что ты творишь? Он ведь ещё живой!
Сверкнули глаза. То, что осталось от прежнего Мориса, повернуло голову к связисту и что-то промычало с набитым ртом. В воздухе разнёсся противный металлический запах крови. Суоки заорал снова. Теперь уже от ужаса. Единственное, что он мог видеть в полумраке рубки, вжавшись спиной в перегородку, это конвульсивно дёргающиеся ноги Эдварда. Склонившийся над ним получеловек-полузомби, с урчанием вгрызался зубами в трепыхающуюся плоть, поглощая ещё тёплую печень вместе с остальными внутренностями.
Теперь настала и его очередь.
Откуда-то из перегородки на Суоки накинулось рычащее тело некогда бывшего командира. Повалило его, прижало к полу, вонзило зубы в сонную артерию, в долю секунды перегрызло, и принялось с наслаждением чавкать. Напрасно Суоки пытался вырваться. Существо, которое прежде было Вильямсом, в короткий миг расчленило бьющееся в агонии тело связиста, разорвало на куски и принялось поглощать так же, как и рядом наслаждающийся Морис.
Два перевоплощения, попавшие в неведомую петлю времени и вышедшие из анабиоза, представляли сейчас полную противоположность человеку. Это были уже не люди. Каким образом это случилось, и как они перевоплотились в жаждущих плоти каннибалов, сказать теперь было некому. Рубка была пустой. Пусты были коридоры и отсеки. Пусты были жилые каюты экипажа. Обездвиженные андроиды валялись в нелепых позах по всем платформам и палубам грузового транспорта «Галилео». Было сумрачно.
…И как бы в подтверждении ко всему, из анабиозного зала саркофагов по всему кораблю разнёсся дикий вой проснувшегося после криогенной заморозки экипажа. Это был вой голода. Вой жаждущих крови нелюдей.
Вой СМЕРТИ.
********
Спустя четыре дня после часа "Икс" .
…Вероника закрыла глаза. Ей показалось, что перед ней разверзлась бездонная пропасть страха, и она стремительно падает в неё. Фонарь на аккумуляторах едва мерцал. Четвертые сутки она, закрывшись в оранжерее, пыталась осознать происшедшее. Первые дни девушку била крупная дрожь. В то, что произошло после их ухода с Наоми и Сойером, невозможно было представить.
Что-то неведомое проникло на корабль. Что-то органическое, возможно, материальное, и в то же время эфемерное, страшное, чудовищное. Оно проникло сквозь обшивку, очевидно, из верхних слоёв атмосферы, куда после шестого витка спустился «Галилео». Эта сущность проникла внутрь Мориса и Вильямса, когда они находились в анабиозе, но не затронула бодрствующих. Она проникла в саркофаги спящих, и теперь они пробудились. Весь экипаж. Тридцать три человека, превратившихся в зомби.
Теперь внутри корабля бушует смерть.
Они накидываются друг на друга, рвут глотки, грызут печень и внутренности.
Испуганные глаза Вероники устремлены на дверь оранжереи. Дверь ходит ходуном. Заблокированный замок едва сдерживает яростные удары с той стороны.
Два дня назад к ней пыталась пробраться Наоми, переговариваясь шёпотом по внутренней связи. Врач корабля успела заблокироваться в лаборатории, но там не было провизии. Девушки решили, что по коридору Наоми промчится со всех ног, а когда условным стуком постучится в оранжерею, Вероника её впустит, тотчас захлопнув дверь.
План, к сожалению, не удался.
Как только Наоми оказалась в пределах видимости одного из проснувшихся, тот с яростным воем метнулся в её сторону, где и был растерзан своими собратьями. Наоми удалось добежать до дверей оранжереи. Удалось даже постучать. Вероника видела её мучительное лицо сквозь толстое стекло иллюминатора. Глаза Ноами молили о помощи. Они были полны ужаса, и врач корабля что-то кричала, отбиваясь от наседавших нелюдей. Последнее, что увидела Вероника, прежде чем лишиться чувств, это полный любви взгляд
