1999 г.
РОДНЯ
Когда жена в сотый - а может быть и в двухсотый - отправилась в рейс, Валек запил горькую. Сильно запил. Так сильно, как никогда в жизни ещё не пил. Ну разве так жить можно: три года женаты, а семьи, можно сказать, так и не создали. Жена Нюрка работала проводницей на поездах дальнего следования. Три года как по расписанию: десять дней дома, а семнадцать в рейсе. Восемь суток езды до Владивостока, сутки стоянка и восемь обратно. Правда, так было, когда поезд без всяких опозданий и задержек следовал по маршруту. Но в последнее время, когда шахтеры и другие злостные забастовщики стали устраивать рейсовую войну, Нюрка порой больше трех недель в доме не появлялась. А Валька мужик здоровый, организм требует женской ласки, да и ребенком пришла пора обзаводиться. Но у Нюрки, видите ли, призвание - не матерью, а проводницей она с детства мечтала стать.
Рано утром Валька сходил в магазин, купил две "Столичной" и пять "Жигулевского". Уселся на кухне, включил телевизор и налил в стакан. По "ящику" объявили, что в Кузбассе шахтеры вновь устроили забастовку и перегородили железнодорожную магистраль. Когда теперь Нюрка вернется, сказать было сложно, и Валька выпил за то, чтобы все правительство отправили в отставку.
Теща, совсем ещё моложавая и даже симпатичная женщина лет сорока пяти в халате вышла на кухню. Она как никто другой понимала причину Валькиного запоя. Села за стол, бросила взгляд на бутылочную батарею и сочувственно вздохнула:
- Опять шахтеры выкобениваются?
- Опять, - ответил Валька и сорвал пробку с "Жигулевского".
Теща молча взяла с полки хрустальный стаканчик и поставила его рядом с Валькиным, граненым.
- Тогда и мне наливай.
Они выпили и Валькина душа, измученная водкой и тоской, разрыдалась.
- Ну разве так можно жить, тещенька? Я уж и сына не прошу, согласен на дочку. А у нас с Нюркой все не как у людей...
Теще стало совсем жалко Вальку и она тоже заплакала. Взяла его лохматую голову, привлекла к себе, стала гладить по волосам.
- Успокойся, Валя. Вот вернется Нюрка, и мы с тобой вместе на неё собак спустим.
Вальке было очень приятно прижиматься носом к тещиной груди. Он видел, как его слезы, лившиеся ручьем, стекали со щек на её загорелую кожу и проскальзывали в желобок между грудей, не утративших былой свежести и привлекательности. Он обхватил талию тещи двумя руками и ещё сильнее уткнулся носом в отворот халата.
- Теща, я хочу ребенка...
На другой день Валька с выпивкой завязал. Правда, по утру отправился в магазин и принес домой огромный букет гвоздик. Поставил в вазу на кухне и ушел на работу.
Нюрка вернулась через десять дней, на чем свет кляла шахтеров, правительство и президента за бардак, который творился в стране. "Все! гневалась она, - Это была моя последняя поездка. Завтра же пойду за расчетом". А через неделю, собрала свои дорожные сумки и снова отправилась во Владивосток, чмокнув мужа на прощание в щеку.
- Смотри мне здесь, с бабами не путайся, водку не пей, словом, будь паинькой и во всем слушайся маму.
- Катись быстрее на свой Тихий океан, - голосом, полным равнодушия, ответил Валька, - Как-нибудь без тебя разберемся.
Прошло два месяца, и однажды, вернувшись из поездки, Нюрка устало уселась на стул, приветливо посмотрела на мужа, потом на мать и, сделав загадочную паузу, выпалила:
- Все! Отъездилась. Подала заявление об уходе.
Теща с зятем, переглянувшись, молчали.
- Разве вы не рады? - встревожено спросила Нюрка и обратилась к мужу, - Ты же так хотел, чтобы я бросила эту работу.
Валька поднял глаза в потолок и ответил:
- А у нас будет ребенок.
Нюрка захохотала и похлопала себя по животу.
- Откуда? От Пушкина, что ли?
Валька перевел взгляд с потолка на тещу:
- У нее.
Дочь с недоверием, совсем не понимая, что происходит в этом доме, уставилась на мать.
- У тебя появился мужчина? И кто же он, мой новый папочка?
Вопрос повис в воздухе и в комнате воцарилось тягостное молчание.
- Я, - собравшись с духом, наконец, выдохнул Валька.
- Не-е-ет, - с глупой улыбкой протянула Нюрка, все ещё веря в то, что её разыгрывают, - Этого не может быть потому, что этого просто не может быть!
Теща встал со стула и направилась к выходу из комнаты. В дверях обернулась:
- Я что, не женщина? И кивнув в сторону Вальки, добавила, - А он разве не мужчина? Ты б ещё подольше по вагонам ошивалась... На твоего мужа я не претендую. Я ребенку - быть!
Хлопнула дверь и вышла.
...Валька с Нюркой не разошлись. Через год у них родилась двойняшки. Мальчики. Хотели разменять квартиру, чтобы теща жила отдельно с маленькой дочуркой. А потом решили не разъезжаться. Родня ведь - все свои. Отец, жены, матери, сестры, братья...
1998 г.
ГОЛОВА ЗЯТЯ ИВАНЫЧА
В конце концов теща окончательно допекла, и Иваныч понял, что с ней нужно бороться как с лютым врагом. Ему, как считал Иваныч, уже не двадцать, чтобы с ним обращались как со щенком. Он сорок с лишним лет прожил на этой грешной земле, и половину всей сознательной жизни терпел от тещи укоры да упреки. То это не так, то то не эдак...
Последняя стычка, которая переполнила терпение Иваныча, произошла вчера. Он у соседа заигрался в шахматы и совсем забыл включить на запись видеомагнитофон - по телевизору показывали очередную серию мексиканского сериала. Какого именно, Иваныч и сейчас бы не сказал. Все эти мыльные оперы выводили его из себя. Ему, как вчера, позавчера, как и месяц назад велено было лишь нажать в нужное время на кнопочку "видика" и записать кинофильм. Все. Вечером после работы "мамочка", которая исполняла почетные обязанности уборщицы в местном клубе, очень любила завалиться в кресло и заглянуть в мир полный роскоши, несчастной любви и скандалов. Но Иваныч заигрался в шахматы...
К оскорблениям типа "пня, на который писают собаки", ненаглядный зятек уже привык. Но в этот раз обошлось без пней. Теща негодовала так, что даже высказала угрозу: дескать, за такое неуважение к её персоне, ему, Иванычу, и дурной башки мало отрубить. Не нужна ему эта башка, если в ней Богом запланирована только одна извилина.
Ну, что ж, подумал Иванычу, пусть будет так, как сказала "мамочка".
На другой день после скандала он раздвинул половинки старого круглого стола, покрыл его белой скатертью и в самой середине прорезал в ней дыру. Когда до прихода тещи оставалось несколько минут, густо размазав по скатерти кровавый шашлычный кетчуп, Иваныч нырнул под стол, и просунул голову в прорезь. Он насколько мог высунул язык и глянул на себя в огромное зеркало, которое стояло как раз напротив стола, - картина была ужасающая. Лужа крови и бестолковка в самом центре стола. Такой вот десерт. "Ну что, теща, хотела его светлую голову - так получай!"
В прихожей скрипнули половицы, и Иваныч закатил глаза. Он видел, как теща отворила дверь в комнату и сразу кинула взгляд на настенные ходики: сколько там времени осталось до любимого сериала? И только сняв платок, увидела неожиданный настольный натюрморт.
Душераздирающий вопль, наверное услышали даже рок-музыканты, которые репетировали в местном клубе. Теща начала бегать вокруг стола и, словно наседка, хлопать себя руками по бокам. Кто бы знал, сколько сил приложил Иваныч, чтобы сразу не выдать себя и не рассмеяться! Наконец, когда теща, забежав ему за спину, перешла на ритмичные завывания, зятек повернулся к ней и угрожающе произнес: "Мя-у-у".
Теща от ужаса побелела и тут же грохнулась на пол.
Продолжение фильма ужасов возобновилось через полчаса. На кровати, рядом с зловещим столом, на котором была водружена голова зятя, в обморочном состоянии лежала теща, и врачи старались вернуть её в этот мир. На кухне Иваныч давал показания участковому:
Она на меня всю жизнь гавкала, а я один лишь раз даже мявкунть не успел...
- Если помрет старуха, мявкать тебе, Иваныч, лет десять на тюремных нарах, - записывая показания, сказал милиционер.
- За что? За шутку-то?
- За неудачную шутку.
- В комнате раздался стон тещи, и Иваныч обрадовался:
- Что с ней сделается! Она ещё всех нас переживет.
Участковый закрыл папку с протоколами и поднялся.
- К счастью, тебе крупно повезло.
- К сожалению, - внес поправку Иваныч. - Лучше уж в тюрьме сидеть.
Милиционер уже взялся было за ручку двери, но в последний момент, о чем-то напряженно раздумывая, обернулся:
- А что в качестве крови использовал? Кетчуп?
- Ага, шашлычный, - ответил Иванович.
Страж закона опять задумался.
- А как думаешь, если куриную кровь использовать, правдоподобнее будет?
- Это особой роли не играет. Здесь эффект неожиданности нужен. А что, у тебя тоже теща есть? - спросил Иваныч.
1999 г.
ПЕЛЬМЕНЬ
Вирабыч - хирург от Бога. Уважаемый на работе человек. Если случается сложнейшая операция - делает её, как правило Вирабыч. Конечно, незаменимых людей нет, и в клинике есть и молодые врачи, кто мог бы провести операцию на высоком уровне. Но и пациенты и коллеги доверяют располосовать брюхо или грудину чаще всего Вирабычу.
