В следующий миг фигура святого воителя задрожала, могучая броня начала осыпаться ворохом пепельных листьев, словно обнажая сбросившее листву поздней осенью дерево.
Начались трансформации, высокий мужчина стал стремительно изменяться, становясь с каждым вздохом все стройнее. Решительное лицо с квадратным волевым подбородком вытягивалось, покрываясь морщинами. Иссиня-черные волосы седели и удлинялись. Появилась тонкая бородка, торчащая колышком.
Частички доспехов подверглись радикальным изменениям. Металл испарился, из него вырастала ткань темно-синего балахона, расписанного непонятными письменами.
— Это что… — Витольд от удивления открыл рот.
Алия ошалело потрясла головой, не веря собственным глазами. На перекрестке стоял алхимик, которого все считали давно погибшим.
Пауль Гренвир, лично и во плоти.
Глава 19
Глава 19.
Арбалетный болт испарился утренней дымкой, рана в груди затянулась, оставив после себя розовый шрам. Накатило ощущение какого-то жуткого опустошения, будто отняли кусок чего-то важного.
Я громко икнул и растерянно огляделся. И тут же застыл соляным столбом, не веря глазам своим.
Пауль Гренвир!
Всего в нескольких шагах от меня стоял Пауль Гренвир! Живой и невредимый!
— Какого… — слова помимо воли вырвались из рта.
Вашу мать, что за дьявольщина здесь происходит?! Почему этот гад живой?! Я же ему башку отрубил еще в башне!
— Здравствуй, ученик, — старый алхимик насмешливо улыбался.
Он встряхнул руками, с рукавов синей мантии посыпалась шелуха, напоминающая прелые листья.
Ошарашенные храмовники замерли, разглядывая алхимика с суеверным ужасом. И лишь из бокового переулка доносился неясный шум бренчания чего-то железного.
Кажется кто-то спешил попасть на вечеринку. Ну и дурак. Нутро настойчиво подсказывало, что ничего хорошего явление умершего чародея никому из присутствующих не несет.
— Эндхарррааа! — вдруг завопил Йогар-гал.
Божок в теле нипхаанского колдуна подпрыгнул на месте, костлявая рука каким-то особы образом крутанулась, формируя перед тощей фигурой неизвестный магический конструкт.
Не обычное заклинание, а нечто созданное на основе эфирной энергии. Что-то крайне опасное, вызывающее неосознанное желание держаться подальше.
Обычный человеческий взор разглядел лишь невнятную белесую рябь, приобщенному к Искусству и умеющему «видеть» открылась совершенно иная картина.
Клубок жирных червей от которых так и несло мертвечиной готовились прыгнуть на Гренвира.
Алхимик тоже видел их, по глазам видно, но почему-то сохранял спокойствие, на тонких губах все также гуляла усмешка.
Как старый ублюдок вообще сумел выжить?! И где все это время скрывался?!
Страшная догадка заставили прикоснутся к ране на груди. Чувство пустоты, небывалой легкости и освобождения от тяжкого груза. Неужели…
— Зверушка решила показать свою силу? — насмешка исчезла, лицо древнего чародея прорезала гримаса презрения.
В горле Йогар-гала заклокотало. Послышался невнятное бормотание, кажется бывший пленник подкреплял атакующие чары проклятьями в адрес пленителя.
Алхимик громко рассмеялся. Он не боялся божка, в глубоких глазах на испещренном морщинами лице застыло выражение самодовольства и абсолютного превосходства.
— Туартсе хома, — презрительно бросил волшебник.
Мой компаньон по аптекарскому бизнесу взвыл дурным голосом.
— Халиррааа! — заорал он, выбрасывая руку вперед.
Рябь пошла волной на Гренвира, но судя по реакции его это не слишком взволновало.
Что сделал старец из башни я точно не понял, какое-то воздействие на столь тонких материях, до которых такому профану как я, еще расти и расти.
Божественные чары не успели добраться до цели, они вообще пролетели немного. Черные змеи скукожились, смялись и осыпались на булыжную мостовую горсткой мелкого праха.
Почему-то резко запахло корицей. Побочный эффект контрзаклятья? Ладно хоть не дерьмом завоняло.
— Тивкла-га вей гарр, — спесь и высокомерие, казалось, навечно поселились на морде моего бывшего наставника.
Он и раньше смотрел на остальных свысока, а сейчас и вовсе глядел, как на букашек.
— Скаррраааа! — опять завопил Йогар-гал.
Они принялись перебрасываться короткими злыми фразами. Язык не походил на такшианский. Но что-то знакомое в нем все же угадывалось. Кажется это Эскурат, еще более древнее наречие, которое было в ходу на заре мироздания.
Ругаются черти. Интересно о чем?
Я незаметно огляделся, оценивая диспозицию. Солдаты из святого воинства все так же стоят, смешно хлюпая глазам, с неверием уставившись на долговязую фигуру алхимика. Нападать почему-то никто не спешил.
Из переулка все сильнее доносился шум. Приближается. Различалось бряцанье доспехов, топот тяжелых сапог. Что за кретины сюда спешат?
Повернулся. Медленно, стараясь не упускать из виду разошедшуюся парочку. Знаю, мне бы сейчас бежать куда глаза глядят, но чутье прямо-таки вопило: одно неверное движение и бывший учитель среагирует молниеносно.
Только выглядело будто он увлечен спором с божком, на самом деле все подмечает, зорко следя, чтобы никто не смел дернуться. Я это спинным загривком чувствовал. А скорость реакции у старого хрыча была дай бог каждому молодому. Успел уже убедиться в схватке в лаборатории.
И непонятно, просто остановит или сразу прикончит. Поэтому лишних движений пока лучше не делать.
Скосил глаза и наконец-то рассмотрел, кто это к нам так шумно бежит.
Оп-па, еще одна старая знакомая. Сегодня, что день встреч? Во главе небольшого отряда неслась Алия дэс’Сарион, родственница призрака, вручившего мне треклятый перстень в треклятой Блуждающей башне.
А эти-то что тут делают? И почему несутся со всех ног? Хотят поучаствовать?
Похоже они сначала пытались подобраться незаметно, но потом плюнули на скрытность и ломанулись со всех ног. Вот только не рассчитали, что заваленная обломками улочка не слишком подходит для спринтерского забега.
Неугомонная парочка продолжала обмениваться лаконичными репликами, полными яда. Откуда-то пришло понимание каждое слово несло сразу множество оттенков, смыслов и разных значений. Язык, на котором общались враги, имел невероятно сложную структуру и форму.
— Смерть неверным еретикам! — воскликнул один из младших командиров храмовников. Но как-то не слишком уверенно.
Воины в темно-алом вяло зашевелились. Чего это дурни такие квелые? И почему до сих пор пялятся на алхимика со священным ужасом? Испуг и растерянность проглядывали в каждом из орденцев так явно, что не нужно быть телепатом, чтобы понять — они до одури бояться волшебника.
Когда это старый хмырь успел нагнать на них такой жути?
— Хэй! — дуэгарцы наконец преодолели разделяющее их и нас расстояние.
Из ладони девчонки вырвалась жемчужная цепь, сотканная из радужного сияния.
Как ярко! Я прищурился, отворачивая голову в сторону.
Пауль Гренвир величественно повернулся к новым участникам действа. Цепь ударила его хлестко пытаясь обвить вокруг талии. По губам старика скользнула ухмылка, больше напоминающая волчий оскал.
Движение сухощавой руки, широкий рукав синего балахона вспыхивает, соприкасаясь с темными чарами.
Секунда — и сотканная из света цепь рвется на отдельные звенья. Они падают и растворяются в воздухе, не успев достичь земли.
Алия вскрикивает и интенсивно трясет рукой, тонкая девичья ладонь покрывается волдырями.
Дуэгарская ведьма что-то бормочет, сверля фигуру в синем злобным взглядом. Ее воины бросаются вперед. Быстро, слаженно, действуя, как единый организм, элитные мечники дэс-валион атакуют волшебника.
И разлетаются в стороны. Алхимику хватило одного паса рукой, чтобы раскидать темных солдат, как плюшевые игрушки.
Грохот доспехов, стоны, ругательства. Кому-то повезло,
