зубом наша магиня. — Перенастраивать придётся!
— К битве-то управишься?
— Конечно! Спрашиваешь!
Итак, шведские корабли закончились. Команды повязали и сгрузили на сани, как дрова. Пусть работают, кровушкой и потом причинённое России зло искупают.
ЯВЛЕНИЕ ЕНИСЕЯ
Змей довольно оглядел ряд слегка покачивающихся корабликов, и тут волна заметно усилилась, аж лёд в ноги толкаться начал.
— Чего это?.. — успела сказать скорая на слово Звениславка — корабли раздались в стороны, воды расступились, и на лёд вышел сам Енисей.
Вот уж кого тут видеть было удивительно! Судя по последним сведениям, их роман с лисой протекал бурно, и, по идее, он сейчас должен был бы быть весьма занят. Ну, зная темперамент лис… А тут стои́т, воротник дорогой собольей шубы оглаживает. Вот, кстати, а почему шуба? Может ему вообще быть холодно, чтоб меха таскать, или это больше для форсу? Кто их знает…
— Будь здрав, Енисей-батюшка!
— И тебе не хворать, князь. Да какой я, к слову, тебе батюшка, коль у тебя сама Умила в настоящих бабках ходит? Да и не затем я пришёл, чтоб с тобой чинами меряться. Не о том разговор хочу вести.
Толпа расступилась, пропуская Горыныча, и велеречивые приветствия прошли по второму кругу.
— Ну, раз дело серьёзное, — Змей скроил чинную мину, — то мы внимательно слушаем.
Енисей приосанился и начал солидную речь о том, как вежественно он встречает наших новых переселенцев, угощая их и рыбой, и чистой водою, не чиня лишних каверз ни хворями, ни судорогами. Я быстро сообразил, куда ветер дует. А и верно, недолго мы живём на его территории, но уж больно вольготно. И если хозяину реки что-то поглянулось, надо бы узнать — что? Надеюсь, не девка, иначе у них с лисой мира не будет… Отвечали мы как положено — также длинно и витиевато, мол, благодарны мы и прочее, и хотелось бы отдариться, да не знаем — что господина Енисея больше порадует?
Тот страшно обрадовался, и недолго думая, ткнул в последний из вытащенных Горынычем кораблей:
— Князюшки, отдайте мне вот его!
Неожиданно.
— Удивил, — честно сказал я. Мы со Змеем переглянулись и кивнули друг другу. Трофей наш общий, а если бронированный транспорт понадобится, уж сделаем. С хозяином реки спорить не резон.
— Ты потешь моё любопытство, — попросил Змей. — ЗАЧЕМ? Зачем тебе эта махина?
— А ни у кого такого нету! — Енисей упёр руки в боки, довольно оглядывая конструкцию. — Жить в нем буду! Как дворец плавучий будет! Ты представь себе, ни у Лены, ни у Ангары, ни даже у Байкала такого нету! А у меня будет!
Я рассмеялся. Змей неторопливо качнулся с носков на пятки и заявил:
— Ну значит будет! Только пушки снимем. Пушки нам сейчас позарез нужны.
Со стороны первых взятых кораблей уж слышался стук-грохот. Бригады мастеровых снимали орудия.
Целая вереница гранитных лафетов была уже подготовлена Горушем на берегу. Сейчас в них установят пушки, и заготовленные конструкции превратятся в полноценную систему обороны. Почему на берегу? О, это был следующий пункт удивительного Змеевого плана.
ИДУ НА ВЫ
Объединённая ставка Европейской Коалиции и Альбиона
Командующий франкским тяжёлым механизированным корпусом генерал ля Бузьен с трудом скорчился на полу и отполз под стол. Кажется, он легче всех остальных присутствующих перенёс эту магостатическую бомбардировку. В голове метались мысли: «Откуда⁈ Как⁈ Ведь говорили, что у русских нет ни снарядов столь сильного действия, ни соответствующих орудий???» Остальных участников совещания ломало и выворачивало, так что страшно было представить, что они переживают.
— Вот почему в протоколах мирных переговоров Великой Магической говорится о чудовищной бесчеловечности этого оружия, — пробормотал ля Бузьен. — Какой зловредный дух нас дёрнул аннулировать эти договорённости?..
А! Память услужливо выкатила информацию — вот он, тот дух, собственной персоной. Именно она, мадам Моргана, около сорока лет назад выступила с убедительной речью об отмене на уголовное преследование изысканий по магостатике. К неожиданному удовольствию франка, корёжило ведьму куда сильнее всех остальных.
Внезапно в сером потолке палатки открылся белёсо-голубой квадрат неба, промелькнула рука, которую франк не успел рассмотреть, и холодный голос объявил:
— Иду на вы!
На стол что-то шлёпнулось. Конверт! Вот и угол его торчит! Небо исчезло, снова оставив лишь полотняный потолок. Ля Бузье помедлил и потянул к себе конверт…
— Итак, ещё раз: кто нам это послал?.. — прошло два часа, и Моргана смогла наконец встать на ноги. Это, пожалуй, был худший момент в её карьере. Прочие представители европейских домов выглядели не выигрышнее, и сейчас они едва пришли в себя, чтобы попытаться понять: кто им отправил ультиматум и каково его содержание?
— Тут написано, — ля Бузье, менее всего пострадавший от удара и сейчас выглядевший свежее всех прочих, взял на себя роль в некотором роде секретаря: — избранный Великий Князь и полководец всея Руси, Дмитрий Михайлович Пожарский.
Память болезненно кольнула Моргану. Был один наглый выскочка, сломал ей однажды все планы… ценой своей жизни, хвала звёздам. И вот опять! Наследник, что ли?
— И чего хочет этот тип? — хмуро уточнил плотный германец фон Штее.
Ля Бузье встряхнул уже слегка помятую бумагу:
— Тут сказано, что либо мы завтра в десять утра являемся на Зареченское поле для подписания договора о контрибуции, либо они, там же, на этом поле, будут ожидать нас для генерального сражения.
Пан Жовтецкий презрительно выпятил губу:
— И каков же размер контрибуции, которую этот Пожарский, — что-то знакомое… — готов нам выплатить?
— Вы не поняли, — ля Бузье ткнул в листок пальцем, — он хочет получить контрибуцию с нас. Полтора миллиона золотых червонцев.
Присутствующие на заседании господа едва не задохнулись от негодования. Минут пять они упражнялись в литературных этюдах на тему «какова наглость⁈»
— Мы можем вовсе не являться! — под конец выпалил француз.
— Нет, мы явимся! — пристукнул стеком по столу германец. — И проучим этого наглеца как следует! Где это на карте? — фон Штее вперился в расчерченный план Москвы и окраин. — Покажите мне, я не разбираюсь в славянских каракулях!
— Полегче с определениями! — пан Жовтецкий небрежно ткнул в одну из подписей.
— Отлично! — немец снова пристукнул стеком, теперь по карте. — Здесь нашим машинам будет гораздо удобнее, нежели в окружении городских завалов.
— Нашим псам всё равно! — не
