силы нас лишить? Совсем там без нас распустился!
Теперь настал мой черёд хохотать. Оказывается, я сильно скучал по своим старикам. И даже не ожидал, что так приятно будет встретиться с ними. Хоть совсем ненадолго, но оно того стоило.
Эта встреча позволила мне осознать многое. И главное, я теперь понял, что сделаю всё возможное, для того чтобы Добрынины никогда не сдавали своих позиций.
— Понятия не имею, как вы это сделали, но огромное спасибо. — сказал я Мей и Чернушке, когда вернулся.
С отцом и дедом я провёл почти десять часов, но всё равно этого показалось невероятно мало. Словно прошло всего одно мгновение. Мы даже толком ничего не успели друг другу рассказать.
Я провёл в этом мире меньше года, и за это время произошло столько всего, что рассказывать и рассказывать, а у них прошло уже двадцать лет. Узнал только самое важное.
После моей смерти буквально за месяц умерли все инквизиторы и их семьи. Никто не мог понять, что за напасть с ними случилась. И это на фоне того, что дед с отцом, использовали мою смерть в качестве повода для сбора сильнейших тёмных магов и объявления войны светлым.
Они шли с победоносной войной, освобождая один город светлых за другим. Инквизиции к тому моменту уже не было. И даже среди других светлых начали происходить необъяснимые смерти. Светлые маги перепугались настолько, что обратились за помощью к своим злейшим врагам.
Дед на тот момент возглавлял коалицию тьмы и согласился помочь. К тому же он уже знал, что это моя посмертная техника расправилась с инквизиторами и их семьями. А теперь она принялась за всех светлых, что когда-то были связаны с инквизицией. Просто я смог создать технику, которая постоянно подпитывала себя за счёт новых смертей, и она просто не могла остановиться. Когда главная цель была выполнена, она сама создала для себя дополнительную.
В общем, штука получилась нереально убойная, во всех смыслах этого слова. Со временем дошло бы до того, что моё посмертное проклятье извело всех приверженцев света в мире. А этого нельзя было допускать. Нарушение баланса и что-то в этом роде. Дед пытался объяснить, но мне это было неинтересно. Да и времени на все эти объяснения было крайне мало.
Также они не стали говорить, кто попросил их о помощи. Сказали, что не могут. Слишком сильные запреты на них стоят. И я даже посмотрел на эти запреты. Понял, что ничего мне не светит. Даже используй я все силы, что у меня были, то не смогу поцарапать эти запреты. Их ставила какая-то нереально могущественная сущность. Сильнее тёмной и светлой первоосновы, вместе взятых.
И что это может быть, я понятия не имею. Да и не нужно оно мне. Было понятно, что эта сущность мне не враждебна. Если не считать того, что для исполнения её планов пришлось умереть на костре инквизиции. Хотя компенсацию я получил достойную. Здесь грех жаловаться.
Мы говорили, говорили, говорили, и когда пришло время прощаться, я впервые увидел слёзы на глазах отца и деда. Впрочем, и сам не смог сдержать нахлынувших эмоций. В этот момент я отчётливо ощутил присутствие Мей и Чернушки. Так что долго разводить сырость нам никто не дал. Энергия, собираемая моими стариками двадцать лет, подходила к концу.
Последнее, что я услышал перед возвращением, что через двадцать лет встретимся снова. Но отчего-то я был уверен, что этого не произойдёт. И не потому, что отец с дедом не смогут повторить мой призыв, или как это называется, не знаю. Нет. Просто им не позволят этого сделать. Одного раза вполне достаточно. Сущность, с которым у них был составлен договор, позволила нашу встречу в качестве бонуса, так сказать. Бонус был истрачен, и больше подобного не повторится.
Да и не нужно это. Тот я прошлый умер на костре инквизиции. А вместе со мной умерли и все связи в прошлом мире. Взамен старым я обрёл новые, и они стали не менее дорогими, прочными и значимыми.
И вот сейчас я благодарил одну маленькую девчонку, которая позволила мне не только победить проклятие этого мира, но и в последний раз встретиться с отцом и дедом. Сказать им всё, что не успел перед смертью.
Но на мою благодарность Мей лишь махнула рукой. В потом и вовсе заявила.
— Мы освободили этого дяденьку. Остальных будем?
Я вернулся в бункер и вернулся буквально через пару секунд, после того как Мэй и Чернушка начали действовать. Рядом стоял Ярослав, а напротив меня сидел Голицын. И, судя по ошарашенному взгляду, он не понимал, что здесь вообще происходит. Как он здесь оказался и всё в этом роде.
— Добро пожаловать обратно в мир, где вы самостоятельно принимаете решения, Александр Васильевич. А теперь пора освободить других князей, что пали жертвой моего ещё не родившегося сына. Попытаюсь вам всё объяснить, пока поднимаемся в поместье.
Я встал и протянул руку Князю, который по-прежнему ничего не понимал. И сложнее всего будет объяснить, как подобное смог сотворить ещё не родившийся ребёнок. Гораздо проще это будет сделать месяцев через шесть. Всё же Георгию предначертано стать сильнейшим магом этого мира за всю историю его существования. Возможно, что именно для этого я и появился в этом мире. А уничтожение скверны — это так, сопутствующие сложности, который уже успешно преодолены.
* * *
— И что же мы имеем? — задумчиво произнёс я, наблюдая за тем, как десяток каменных големов переростков, устанавливают статую какого-то очень знакомого старика.
Практически один в один я полгода назад. До того момента, как Ярослав сделал меня вновь молодым. Правда, у статуи отсутствовала правая рука, чуть выше локтя, и лицо было самую малость растрескавшимся. Пока я наблюдаю и пытаюсь управлять процессом, каменные увальни умудрились уронить статую уже второй раз.
Нужно отдать должное создавшему её магу. Очень крепкой оказалась. Только теперь ему придётся её восстанавливать. А я говорил, что необходимо делать на месте, но нет. Слишком сильно мастер боится тёмных магов. И никакими уговорами его не затащить в академию, как раз созданную для этих злобных и ужасных тёмных магов.
Но теперь он точно никуда не денется. Мне его подогнал Дружинин, вот он пускай и разбирается.
— Кто-нибудь может управлять големами лучше меня? — влив побольше силы, в голос, спросил я.
Реально уже задолбался. Оказывается, это нереально сложно. Особенно, если необходимо
