"Ну ладно, пеняйте на себя, — сами этого добивались", — подумал я.
— Солнышко, тебе не дует у окна? — вновь захотелось позубоскалить Теоне. Она опять, специально не назвала меня по имени.
— Да, что-то сквозит немного. И стул жестковат, — закапризничал я и влез ей на колени. — В твоих объятиях гораздо теплее и уютнее.
Тёмная эльфийка ещё не поняла моей игры и продолжила:
— Может быть, скушаешь яблочко?
— Нет, хочу банан, — выхватил я из вазы объект своего желания и начал медленно его очищать от кожуры.
Гном со светлой замерли. Но глаза их бегали, негодяи явно обдумывали, чем бы ещё меня "подколоть" и желательно связать это с жёлтым предметом в моих руках. Но меня опередить не успели.
— О! Он тебе ничего не напоминает? — обратился я к Теоне.
— Э-э, э… — не нашлась с ответом тёмная эльфийка.
Далее, подражая актрисам эротических фильмов, я попытался изобразить нечто, совсем непохожее на поедание этого экзотического фрукта. И судя по трём оттопыренным челюстям, — получалось у меня неплохо.
— Тьфу, может, хватит уже за столом то? — не выдержал первым Базирог.
— И правда, поговорить больше не о чем, что ли? — поддержала Цветаниэль.
— Прости нас, милый, — извинилась Теона. — Мы не задумывались, каково тебе от наших шуток.
— Хорошо, всех прощаю. Честно говоря, и мне не нравится так себя вести, — ответил я, но продолжил издеваться над замученным бананом.
— Правда, достаточно, Серый. Прими и мои извинения тоже! — почти уже выкрикнул гном.
— И мои, — тихонько пискнула светлая.
— Ладно, — остановился я, празднуя победу. — Тогда предлагаю в знак перемирия выпить по кружке какао, а потом Базирог нам поведает, почему он называет Теону тётей.
— Ну, это я и сама могу рассказать, — обрадовалась сменой темы брюнетка и начала: — Две тысячи лет назад, когда между тёмными и светлыми эльфами шла кровопролитнейшая война, ко мне явился Лазурный Дракон в человеческом обличье и призвал помочь обоим народам. Так как наша вражда отрицательно сказывалась и на остальном мире тоже. Он объяснил, что выбор пал на меня потому, что я являюсь одним из самых сильных и уважаемых (как среди своих, так и среди врагов) воинов. Правда, этого тоже недостаточно, так как даже меня никто не обязан слушаться. Дракон для выполнения цели наделил мою сущность духом какой-то забытой древней богини. Я тогда не запомнила какой, но чешуйчатый сказал, что она мне поможет. Ещё требовалось особое оружие, обладая которым я смогу убедить эльфов пойти на перемирие. И пусть для подкрепления веры и демонстрации силы придётся принести много жертв — всё равно убитых будет не так много, как на войне. "Лучшие мечи для лучшего воина сможет выковать только лучший кузнец", — сказал Лазурный.
— А лучшим кузнецом являлся мой пра-пра-прадед, — с гордостью произнёс Базирог.
— Да. Мастера гномов лучшие потому, что способны вкладывать в свои творения часть собственной души. И чем лучше шедевр — будь то шлем, щит, кольцо, серьга или просто сундук, тем большую частичку себя помещает в предмет кузнец. И быстрее стареет. Чтобы не погибнуть, гном должен уметь вовремя остановиться. Почувствовать, что уже хватит создавать, что пора передавать опыт следующему поколению и заводить учеников. Или просто уйти на покой и ничего не делать. Ведь обычно у хорошего мастера достаточно средств на безбедную жизнь. В крайнем случае, можно делать лишь обычные бездушные вещи.
Но "Чёрный Мститель" и "Белое Возмездие" создавались не ради славы или богатства кузнеца. Они должны были служить гарантами мира на всей Пангее. Ведь действительно война эльфов, так или иначе, могла коснуться каждого.
— Поэтому мой предок вложил в те мечи всю свою душу, без остатка, — продолжил рассказ Базирог. — Он знал, на что шёл. Дедушка попрощался с семьёй и на неделю закрылся в кузнице. Стук молотков раздавался день и ночь. Через семь суток наступила тишина — мастер выковал последний шедевр. Его нашли обнимающим наковальню — свою верную подругу — трепетно устланную бархатом. На ней лежали, издавая слабое свечение, два меча.
Дальше гном не смог говорить, потому что глаза его увлажнились, подбородок задрожал, а голос пропал.
— В тот момент я и поклялась роду Базирога, что в память об их великом предке, всегда приду на помощь в трудную минуту и, с удовольствием, стану обучать их мальчиков военному делу.
Всхлипывающий бородач, подтвердил:
— Да, тётя Теоларинэ сдержала слово. С тех пор ни один из гномов не владеет мечом или секирой лучше, чем мужчины нашей семьи. "Серая эльфийка" научила моего прадеда, деда, дядьев, отца и меня с братьями.
— И твои потомки будут у "ушастой синей тети с большими титями" перенимать военное искусство, — улыбнулась Теона. — Так же вы называли меня за глаза?
"А по-моему вовсе не "за глаза", — мысленно ухмыльнулся я и показательно опустил взор вниз.
Теона меня поняла и тоже улыбнулась уголком рта.
Гном перестал плакать, приятные воспоминания успокоили его нервы:
— Ага. С самого раннего детства малыши в нашем роду ожидали, когда же придёт добрая тёмная Теоларинэ. Девочкам она всегда привозила гостинцы: куклы, сладости, наряды. А мальчики хоть и получали подарки, но были счастливы уже оттого, что их учительница — сама "королева клинков"!
— Да, красивая история, — кивнул я.
— А вот и молоко закипело, — принялась суетиться Цветаниэль (чтобы незаметно отвернуться и смахнуть слезинку). — Кому делать какао?
— Мне! — опередила всех Теона, и резко подняла руку вверх, отчего я чуть не слетел с её колен.
— И мне! — крепко обнимая своё настоящее тело за шею, подхватил я.
— Да лей всем уже, — сказал гном.
Надо же, какой удивительный запах и вкус у этого напитка, когда употребляешь его, обладая чувствительными рецепторами эльфийки! До безумия приятные ощущения в ротовой полости и органах дыхания! Я быстрей всех выпил свою порцию и захотел повторить кайф.
— Можно ещё? — протянул я пустую кружку Цветаниэль.
— Возьми моё, — скривилась после первого глотка Теона, — Что-то в твоём теле от этого пойла никакого удовольствия. Какао, как какао — ничего особенного.
***
Базирог. После вкусного обеда Цветаниэль окунулась в свой любимый Интернет. Вотар с тётей Теоларинэ о чём-то ворковали на диванчике, а я плюхнулся в кресло и включил телевизор.
Потом тёмная притащила сабли, отошла с ними в уголок и начала упражняться.
— Только на всякий случай отсядь подальше, — посоветовала она Серому. — В твоём неуклюжем теле некоторые движения могут не получиться. Вдруг ненароком отрублю тебе что-нибудь или шашка из руки выскользнет. Человек поспешил ретироваться и подсел ко мне, но всё же огрызнулся:
— Если что-то не нравится в моей "тушке", возьми выходной от тренировок. За сутки форму не потеряешь.
— А если придётся уже сегодня применить оружие? Что мне так и сказать врагу: "Ой, подождите, мы завтра телами поменяемся, тогда и приходите. И вообще, какие могут быть сражения — у меня выходной?" Откуда такая уверенность, что обратный обмен произойдёт через день, а не через неделю, месяц или год?
Сергей побледнел:
— Я столько не выдержу.
— Куда ты денешься. Только на сладкое не налегай, а то живо возьмусь и за твоё физическое воспитание.
— Да я в прекрасной форме, — похвастался Вотар и с легкостью продемонстрировал это: стоя на одной ноге поднял через сторону выпрямленную другую и коснулся ею уха. — Видишь, как умею! А вот ещё "вертолётик", как художественные гимнастки делают.
Человек показал элемент, после чего тётя Теоларинэ задумчиво почесала щётину и заявила:
— Пожалуй, после окончания занятий с клинками, тоже займусь растяжкой твоего негнущегося тела и к вечеру обещаю сделать шпагат.
— Это невозможно. Последний раз я садился на него ещё в школе. Недавно вот тоже пробовал — бесполезно, всё "задеревенело". Тут пару месяцев минимум нужно тянуться.
— Просто ты недостаточно хочешь, или слишком жалеешь себя.
— Зато ты — мазохистка.
— За такие слова, ты утром будешь жалеть, что обмен произошёл так быстро. Сейчас загружу мышцы до изнеможения. А потом молочная кислота покажет, кто я такая.
— И так понятно: ещё и садистка.
Тут в новостях появилась фотография исчезнувшей при странных обстоятельствах женщины: Найдёновой Олимпиады Эфиоповны. Знающих что-нибудь о её судьбе просили позвонить по указанным внизу экрана номерам телефонов.
Сергея словно током ударило: он снова подпрыгнул на месте и, благодаря эльфийской гибкости, крутанул сальто и подлетел поближе к телевизору.
— Это она! — ткнул человек пальцем в кинескоп.
— Кто?! — спросили его одновременно три голоса.
— Олика! Та девушка из Заозёрья.
— А когда она пропала? — начал я вчитываться в надписи сбоку от фотографии.
