протянул я. — Я так и подумал, когда фото увидел. Только интересно, как Маша умудрилась это разглядеть.
— Я же выложила его к себе на страницу, — объяснила Вика, и всё стало понятно.
Мы заказали еду и начали перекусывать. Девчонки болтали без остановки — обсуждали новые модные тренды, последние сплетни и смешные случаи на лекциях. А я, медленно жуя бутерброд, думал о своём. Вилка крутилась в пальцах, отражая бардак в моей голове.
Вчера мне удалось на время утихомирить одну группу аристократов. План был неплохой… С Гришей мы провернули дело, которое могло показаться предательством друга. Но всё было иначе. Гриша сам решил рискнуть, зная, какую выгоду это принесёт ему и его семье.
Никто не заставлял тех дураков красть документы, которые Гриша подменил на свои родовые бумаги. А потом сообщил своим, что бумаги украли. Ему даже не пришлось указывать на виновных: они сами всё выяснили и устроили не просто разборки, а настоящую зачистку.
Теперь у них войнушка с теми Родами, но надолго их не хватит. Против Распутиных им не выстоять — всё равно что пытаться остановить лавину голыми руками. Забавно, что они сами себя загнали в эту ловушку.
— О чём задумался? — голос сестры вернул меня к реальности.
— Да так, о мире во всём мире, — усмехнулся я.
— Никогда бы не подумала, что ты такой миротворец! — рассмеялась Вика.
— Ну, иногда и мне хочется, чтобы люди перестали грызться из-за ерунды, — пожал я плечами. — Но если им нравится устраивать войны, кто я такой, чтобы мешать?
Девчонки переглянулись и покачали головами.
— Ты неисправим, — улыбнулась сестра.
— Это точно, — согласился я с ними.
В глубине души я понимал, что этот мир полон абсурда, и иногда остаётся только смотреть на всё с долей чёрного юмора.
И всё же приятно, что, отправив тех подонков к праотцам, я наконец избавился от всех жучков в доме. С чувством глубокого удовлетворения, думая об этом, я сидел и ел супчик. Но звонок в академии вырвал меня из мыслей. Пора было возвращаться к реальности.
После обеда, отсидев ещё пару пар, мы с сестрой направились домой на моей машине. Солнце клонилось к закату, окрашивая улицы в тёплые тона. Я наслаждался моментом, пока Маша не прервала тишину:
— За нами хвост, — сказала она, глянув в зеркальце.
Я бросил взгляд в заднее зеркало и заметил чёрную машину, упорно следовавшую за нами.
— Привыкай, сестрёнка, — усмехнулся я. — Теперь нас будут вести постоянно. Родители сбежали, а мы остались разгребать их проблемы.
Маша фыркнула и, повернувшись ко мне, начала разминать кулаки, хрустя костяшками.
— Может, остановимся и поболтаем с ними? — с озорной улыбкой предложила она.
— У меня идея получше, — покачал головой, не сдерживая улыбки.
Я нажал на газ, и машина рванула вперёд, мотор зарокотал. Городские пейзажи замелькали быстрее, но наш хвост не отставал, уж больно они были настойчивы.
На следующем светофоре они поравнялись с нами. В боковое окно я увидел крепких парней в тёмных очках, ухмыляющихся, будто уже победили. Один из них — лысый амбал с татуировкой на шее — показал жест опустить окно.
— Здравствуй! — насмешливо бросил он. — Советую скорее связаться с кое-кем. Не заставляй ждать.
Он швырнул нам визитку с номером телефона.
Я поднял её, посмотрел и, не скрывая сарказма, ответил:
— Спасибо, но не желаете ли отправиться к чёрту?
Его ухмылка стала ещё шире:
— Что ж, посмотрим, как тебе понравится жить под прицелом всего города. Удачи!
Загорелся зелёный свет, и я, не теряя ни секунды, вдавил педаль газа до упора. Машина рванула вперёд, визг шин разорвал тишину. Но наши «друзья» не отставали — теперь за нами гнались уже три машины.
— Отлично, у нас появился целый фан-клуб, — пробормотал я.
— Твой план не работает, — заметила Маша, скрестив руки на груди.
Бросил на неё быстрый взгляд:
— Я ещё даже не начинал использовать свой настоящий план.
В зеркале заднего вида вижу — преследователи приближаются. Сердце колотится, адреналин пульсирует в крови. В голову приходит безумная идея.
— Держись крепче, — предупредил я.
Резко нажал на тормоз и одновременно направил свой дар в металл машины, утяжелив её до умопомрачения. Она заскрипела, но выдержала.
В тот же миг раздался оглушительный грохот. Одна за другой машины преследователей врезались нам в зад, как игрушечные. Самое смешное — наша машина даже не шелохнулась.
Мы с Машей спокойно вылезли наружу. Картина перед нами — как из фильма: смятые тачки, повсюду дым, преследователи стонут на земле или вообще не двигаются.
Я глубоко вздохнул и с показной заботой произнёс:
— Вот что бывает, когда не соблюдаешь дистанцию. Правила дорожного движения не просто так придуманы.
Маша провела рукой по волосам, глядя на разгром:
— Эффектно, конечно, но шуму многовато, — но лицо её светилось от восторга. Я знал, что ей такой экстрим по душе.
— Ничего страшного, — хмыкнул я. — Как говорится, что сделано, то сделано.
Чуть позже
На вызов по очередной дорожной аварии полиция промчалась с сиренами, разрезая ночную тишину пронзительными звуками. Инспектор Всеволод, выходя из патрульной машины, неожиданно застыл, словно натолкнулся на невидимую преграду.
Перед ним на дороге раскинулись три автомобиля, сплющенные до неузнаваемости, будто гигантская рука смяла их в железные комки. Лужи крови растекались по асфальту, смешиваясь с радужными пятнами бензина.
— Чёрт возьми, вот это месиво… — пробормотал Всеволод, присвистнув сквозь зубы.
Его руки невольно потянулись к карману в поисках сигареты. Достав помятую пачку, он выудил последнюю и щёлкнул зажигалкой. Пламя отразилось в его глазах, и горький дым наполнил лёгкие, принося привычное успокоение.
Напарник подошёл ближе, с таким же потрясением оглядывая жуткую картину. Они обменялись быстрыми взглядами, полными немого вопроса: «Нехилая такая авария, не правда ли?»
— Эй, ты! — крикнул Всеволод молодому полицейскому, стоявшему неподалёку, бледному как полотно и явно пытающемуся не смотреть на кровавые пятна.
Тот подошёл нерешительно, переминаясь с ноги на ногу.
— Где та фура, в которую эти тачки вмазались? — спросил инспектор, выпуская густые клубы дыма и кивая в сторону искорёженных машин.
Младший сотрудник молча поднял дрожащую руку и указал на стоящую неподалёку спортивную легковушку.
Машина выглядела почти невредимой: лишь небольшие царапины и разбитая фара нарушали её идеальный облик.
У Всеволода челюсть отвисла настолько,
