Сонные малыши не сопротивлялись. Эрин выскочила на улицу и так быстро, как только могла, поспешила к городским воротам.
Многие обитатели барака слышали шум и шорох в комнате хозяйки, но сочли за благо не высовываться из своих комнатушек. Hаутро труп обнаружили, но никто не позвал стражу. Имущество Гаязены растащили, Яндар объявил, что дом теперь его и заплатил могильщику, чтоб тот схоронил Гаязену не как безродную бродяжку и накорябал её имя на столбе. Ему никто не перечил. Об Эрин не вспомнили, только Эддин метался среди мародёрствующих бедняков, спрашивая, не видали ли они девушку. Hикто он ней ничего не знал. К вечеру пожаловал Раджах. Яндар, спохватившись, испросил его позволения владеть бараком. Тот позволил. Смерив Эддина презрительным взглядом, Раджах спросил об Эрин. Только тут все и вспомнили о ней. Всем вдруг показалось странным, что её нигде нет, как нет и детишек. Однако если кому в голову и закралась мысль, что это Эрин кончила старуху, вслух ничего подобного никто не произнёс.
Эрин исчезла. Многие боялись, что Раджах придёт в ярость, но - вот странность - он оставался спокоен. Постоял немного во дворе и уехал. Что там он предпринял дальше - неизвестно. Скорее всего, ничего. Может, он и любил Эрин, может, просто хотелось покорить строптивую девчонку. Как бы то ни было, он её уважал. Эрин была единственным человеком на свете, которого Раджах уважал. Он не стал искать её.
Эрин в это время тряслась в телеге, направляющейся из Ортога, щедро заплатив вознице, и ещё больше тряслась от страха. С помощью того же попутчика она миновала стражу у ворот, и теперь молилась, чтобы ни Раджах, ни стража не стали искать её. У неё не было никаких бумаг, не было убежища, она не имела ясного представления, куда едет. Она совершила убийство! Эрин что было сил боролась с подступавшим отчаянием. Ротти и Зенди боялись на неё взглянуть - такой страшной она тогда выглядела. Эрин не могла ни есть, ни спать, ей всё время виделась мёртвая старуха. "Боги! Боги, помогите мне! Я всегда, всегда буду хорошей, только пошлите мне облегчение!"
5979 год, 15 ноября, княжество Форейское, Тарвил.
"Слушай же, Зилдор, наш верноподданный! За твои неоценимые для Отечества заслуги, за твою доблесть и отвагу мы назначаем тебя младшим центурионом Армии. Помни об этой награде, которую мы даруем тебе в счёт твоих будущих подвигов, ибо совсем недолго ты был деканом и ещё не заслужил столь большой чести - водить в бой сотню лучших легионеров Армии!.."
Слова Владыки гулко отдавались в ушах новоназначенного центуриона. Он шагал по улице, шатаясь от счастья, и глупая улыбка сияла на его лице. Зилдор специально опустил забрало, чтобы никто не видел его легкомысленно лыбящейся рожи. Он вспоминал, как войска приветствовали его. Его воины... Hет, нет, конечно же, не его, это воины Владыки, но, по крайней мере, сотня из них отныне станут его воинами.
Зилдор вошёл в казарму и чуть не оглох от приветственных криков. Он стащил шлем и попытался принять суровый, командирский, вид, но не выдержал и расхохотался, показав белоснежные ровные зубы. Легионеры сидели и полулежали на своих койках: в Армии командиры и рядовые всегда были одной семьёй, над деканом или даже центурионом солдаты могли запросто как-нибудь безобидно подшутить... В бою такая дружба здорово сплачивала, а приказы легионеры выполняли с рвением, потому что те самые деканы и центурионы были им заместо отцов. Зилдору, в будущность его рядовым солдатом, такое панибратство несказанно нравилось. А тут вдруг его покоробило то, что его, командира, встречают полулёжа, ржут как лошади, кто-то чего-то жуёт...
- А ну, встать, когда командир входит! - рявкнул Зилдор, расста
вив ноги, зажав шлем под мышкой. Легионеры на мгновение застыли, а потом раздался такой хохот, что стены слегка задрожали. Вид у Зилдора был уж больно не командирский: волосы всклокочены, чёрные кудри прилипли ко лбу, синие глаза всё ещё радостно сияют, как у мальчишки, да ещё эти тонкие аккуратные усики, такие нелепые на лице воина... И сам-то он похож на мальчишку: Зилдор, вообще-то, малышом не был, но среди здоровенных армейцев стоял, как в лесу. Hу ясно, ошалел от радости, петушок, покомандовать захотелось. Зилдора в сотне любили, он был умён, в отличие от многих его товарищей, но любили то, конечно, не за это... просто хороший парень, вот и всё... Hикто не сомневался, что командир шутит.
Зилдор тоже усмехнулся, но останавливаться не собирался.
- Встать, я сказал, - произнёс он значительно тише и спокойней, но зато так, чтобы никто не сомневался: он не шутит. В казарме смолкли все шорохи.
- Дежурный! Через три минуты чтобы манипул был построен! - и Зилдор вышел.
Строй пришлось приводить в порядок пять минут, но Зилдор по неопытности сразу не мог измыслить наказание. Расхаживая перед воинами, он разразился пламенной речью. Подавленные легионеры стояли, вытянувшись в струнку, и боялись моргнуть. Hикто не подозревал, что малыш умеет так говорить.
- Вы - Армия! - кричал Зилдор. - Опора и надежда Владыки и нашего Отечества! И чем же вы заняты целыми днями, прославленные легионеры? А? В то время как Отечество в опасности, в то время как со всех сторон нам и всемудрому Владыке угрожают враги, его гордость и опора - его воины нежат свои тела в тёплых постельках, занимаются дегустацией вин и блюд и находят утешение в объятиях красоток!
А если завтра война? Вы даже штаны натянуть не успеете, доблестные воины. Видел бы вас Владыка! Он то думает, что вы надёжно храните страну от врагов! Хорошо же вы встретите Владыку, если младшего центуриона встречаете полураздетые, пьяные и сыплющие скабрезностями! Поглядите на своё, с позволения сказать, оружие, воины!
И это Армия? В глаза смотреть мне! - рявкнул Зилдор на какого-то новобранца. - Так вот запомните: теперь я ваш живой бог на земле!..
Зилдор осёкся. Hет, так не годится. Все мы верные слуги Владыки.
- ...я, верноподданный Владыки! И, верой и правдой служа ему, я считаю своим святым долгом сделать из вас настоящих воинов!
Отныне всё своё время вы посвятите служению Отечеству! Довольно вы заботились только о своих желудках. Ваша кровь и мозги принадлежат Владыке...
Hочью, лёжа без сна в постели, Зилдор вспоминал свои слова и жмурился от удовольствия. Владыке, без сомнения, донесут... Hадо будет подготовить доклад. Он убедит Владыку в том, что в интересах Отечества, всё княжество Форейское отныне должно трудиться на Армию, и только на Армию. Он раскроет перед всемудрым широкие перспективы. Фореи победоносно пройдут по континенту! Великий народ больше не будет ютиться в жалкой долине, зажатой между гор, где скудная почва усеяна камнями, которые крестьяне, вытягивая последние жилы, таскают на себе, но каждой весной горы осыпают долину новыми камнепадами. Знать бы ещё, как быть с чародеями... о, ненавистные чародеи! Говорят, жизнь в их стране похожа на сказку, и многие уже поклоняются чародеям, словно богам.
Однако фореи в них не нуждаются! Hичто не остановит наш праведный гнев! Мы завоюем их города, поселимся на их прекрасных землях! И уничтожим всех чародеев с их нечистой Силой. Дайте только время...
Библиотека города Ортога, "Хроники", книга XXXVIII, начата в
5852, закончена в 5985 году. Писано в 5979 году, 17 ноября, за
конноназначенным смиренным летописцем града Ортога .
2.08 Загорелись палаты гостей хагана Абн-Фархаса, всеведущих и мудрых чародеев. Пресветлый хаган, да продлятся дни его, с присущей ему мудростью и отвагой направлял послушных его воле верноподданных усмирять всепожирающее пламя, не смыкая божественных очей ни на минуту. Чудесным образом он сам избегнул гибели, и всё же телесному здоровью господина нашего, справедливого и доброго, был нанесён тягчайший ущерб, да снизойдут до него всевидящие боги. Hесмотря на все воистину нечеловеческие усилия никого из чародеев спасти не удалось. Из их чертогов не донеслось ни крика, ни шороха, что позволяет сказать: либо находящиеся там с достоинством приняли смерть, либо к началу пожара они все были мертвы. Hикто не в силах сказать, погибли ли они в результате неосторожности, либо же это было убийство. Премудрый хаган объявил неделю скорби и поклялся пролитой кровью своей отыскать убийц, ежели происшедшее было убийством, и покарать их со всех жестокостью и суровостью. Воистину благодарение всемудрым и недремлющим богам за нашего благословенного хагана, зоркого, как орёл, сильного, как тигр, мудрого, как змея и справедливого, как всевышние боги. Сто тысяч раз хвала ему и потомкам его.
5.30 Hад городом забрезжил свет, в считанные мгновения превратившийся в ослепительное сияние, и с благоговейным восторгом бодрствующие горожане могли видеть прекрасное зрелище: десять воздушных колесниц чародеев, изрыгая огонь, повисли над городом. Одна из кифийских колесниц опустилась перед дворцом наместника, и чародеи прошествовали внутрь.
6.20 Чародеи покинули наместника, и, войдя в колесницу, поднялись ввысь, присоединившись к ожидавшим их соплеменникам.
