Комментарий к несущественному
Мало кто из москвичей до 21 октября знал о существовании аэропорта, запрятанного от посторонних глаз среди подмосковных лесов и предназначенного только для обслуживания частных самолетов, владельцев которых уже не удовлетворял комфорт ВИП-зала Внуково-2. Впрочем, дело тут не только в комфорте и не в очаровательных стюардессах, призванных скрашивать полет одиноко скучающим пассажирам. Для того же Березовского было вообще небезопасно покидать пределы приютившей его Великобритании, тем более что даже там его передвижения не оставались без внимания тех, кого они интересовали.
В Лондоне не могли не знать, когда мистер Платон Еленин направляется на очередное рандеву в Москву. Следовательно, не могли не знать этого и в Москве. Однако он спокойно прилетал во Внуково-3 и без проблем возвращался, проведя на борту своего самолета запланированные переговоры с конфидентами и пополнив этим фактом дело агентурной разработки без каких-либо неприятных для себя последствий. На привилегированном островке рыночной демократии, избавленном от таможенных и пограничных заморочек, Борис Абрамович и подобные ему персонажи чувствовали себя неприкасаемыми. Бизнес, господа, ничего личного. И ничего государственного. Нейтральная территория. Заповедник для объявленных в розыск ВИП-олигархов. И весьма удобное место для сведения политических счетов. Забил стрелку - пришел, ударил, улетел. Техническая сторона дела никого не интересовала. Для этого существуют аэродромные службы.
Между тем у взлетно-посадочной полосы аэропорта Внуково-3 есть одна нехорошая особенность.
Она не идеально плоская. Сначала идет некоторое возвышение, как на авианосце, а после трети своей протяженности бетонное полотно ощутимо снижается. Вследствие этого пилоты видят на взлете только часть полосы. Машина Мартыненко находилась за возвышением и оттого оставалась вне поля зрения экипажа. Но не диспетчеров. Им сверху видно все - ты так и знай, Мартыненко.
Пилоты же увидели снегоуборщик только через 14 секунд после начала движения. Это не к оправданию действий экипажа, оно пилотам уже ни к чему. Зато ушлые, дорогие адвокаты (откуда бы им взяться возле неимущего водилы с предложением миллионного залога?) пытаются использовать технические характеристики ВПП в защиту клиента - ведь он тоже не видел стартующий «Фалькон». Но Мартыненко и не должен был видеть или не видеть самолет. Он не имел права выезжать на взлетную полосу ни при каких обстоятельствах, кроме снегоуборки, когда ВПП закрыта для воздушных судов.
Тут есть и такой нюанс. Если бы Мартыненко продолжал двигаться поперек полосы, ничего страшного, наверно, не случилось бы, но он остановился. И стал названивать ведущему инженеру аэродромного обслуживания Владимиру Леденеву: куда ехать? Не дозвонился. И остался стоять, пока не произошло непоправимое.
Это своего рода страшный «двадцать пятый кадр» в фильме. Кино рождает свои эффекты за счет несовершенства человеческого зрения, не воспринимающего межкадровые стыки. Двадцать четыре яркие картинки помимо воли складываются в единую мизансцену, фиксирующую желаемый образ. Можно вставить двадцать пятый кадр - образ останется тем же. Изменится восприятие.
У бизнес-кругов Европы оно изменилось. В худшую для России сторону.
Диверсия как она есть
Руководитель предвыборной кампании победившего кандидата в президенты США, как правило, назначается после инаугурации на одну из высших должностей в администрации Белого дома. При Джордже Буше-младшем традиция была нарушена. Глава его предвыборного штаба Джо Олбо избрал для себя кресло директора ничем не примечательного для широкой публики Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям FЕМА, в задачу которого входит обеспечение деятельности правительства в условиях, близких к чрезвычайным. Ключевая инструкция FЕМА гласит: «В результате некоторых катастрофических потрясений вся страна может оказаться под угрозой. Руководствуясь политикой США, FЕМА принимает непосредственное участие в разработке планов действий в подобных условиях...»
За несколько часов до обрушения башен-близнецов Всемирного торгового центра, то есть с самого утра 11 сентября 2001 года, президент Буш, направляемый «чрезвычайной схемой» секретного агентства FЕМА, инкогнито порхал из штата в штат, нигде подолгу не задерживаясь, а вице-президент Дик Чейни, как альтернативный глава сверхдержавы, спрятался в одном из подземных бункеров агентства.
Глава FЕМА Джо Олбо - никому не известное ночное существо с чугунной физиономией, непроницаемым взором и холодной решимостью в голосе - поведал потрясенным американцам, что «наконец настал наш час, и миссия наша определилась». Однозначно расценив воздушную атаку на ВТЦ как террористический акт, Олбо объявил виновниками трагедии исламских экстремистов вообще и Осаму бен Ладена в частности.
Что мог говорить после этого президент Буш? Только послушно повторять уже сказанное, да, это террористический акт. Против Америки выступили враги цивилизации, потому что «американцы всегда на мушке у террористов, благодаря своим замечательным достоинствам - главным образом, демократии».
Быть может, Джордж Буш-старший, возглавлявший в свое время ЦРУ, объяснил Джорджу-младшему разницу между терактом и диверсией, доказывая, что нью-йоркская атака на ВТЦ по уровню организации, технологического обеспечения и координации задействованных сил никак не подпадает под категорию примитивного терроризма исламских фанатов, а представляет собой хорошо спланированную и профессионально осуществленную диверсию. Кстати, очень скоро выяснилось, что во время атаки на небоскребы и здание Пентагона были выведены из строя системы управления воздушным движением и наземного обеспечения, что породило первозданный хаос в небе над Америкой.
Бушу-младшему дано было выбирать одно из двух: либо признать полную несостоятельность секретных служб, либо с мистическим ужасом осознать, что ЦРУ и ФБР являются прямыми или косвенными участниками диверсии, а полуподпольная FЕМА поставила на прослушку либеральные мысли сограждан. Вспомнилось Бушу тогда, что еще Рональд Рейган в 1984 году наделил агентство РЕМА полномочиями альтернативного правительства Соединенных Штатов, даже куда большими, если иметь в виду разрешение действовать в чрезвычайной ситуации, не считаясь с конституцией, Биллем о правах, игнорируя священные для американцев интересы частной собственности и свободного предпринимательства. Из скромного аналога российского МЧС агентство Олбо постепенно превратилось в неявный и мутный пока еще отпечаток с НКВД сталинской эпохи. Без карательных функций, но с неофициальным правом на организацию диверсий и обязательной подстраховкой ключевых этапов.
В случае с небоскребами на Манхэттене подстраховкой послужила взрывчатка, заложенная загодя в несущие конструкции зданий. То же и с Пентагоном. Когда выяснилось, что направить самолет в определенную часть северного сектора не удастся, ее взорвали изнутри. Джо Олбо ставил «двадцать пятый кадр», надежно и основательно вытесняя из обывательского сознания остальные двадцать четыре: «Мы поднимем на ноги весь мир. Мы будем терпеливы. Мы будем целеустремленны и решительны. Мы будем еще беспощаднее и еще могущественнее, даже если это станет вызывать по отношению к нам беспрецедентную ненависть. Американская культура есть культура бесстрашных».
«Бесстрашные» убедили перепуганного Джорджа Буша, что над Пенсильванией пролетает «Боинг», захваченный террористами, и направляется он прямиком на Белый дом. Лайнер сбили ракетой. Для подстраховки. Террористов на нем не было, но это уже никого не интересовало. Диверсия - дело грубое. Голливудский пасьянс с использованием «двадцать пятого кадра», внушающего ощущение национальной трагедии. Что и требовалось: «И приведу тобою в ужас многие народы, и цари их содрогнутся в страхе о тебе, и поминутно будет трепетать каждый за душу свою в день падения твоего...» (Иез. 32.10)
Если перевести стенания библейского Иезекииля на жаргонную лексику секретных служб, то выяснится, что Америке нужен новый передел мира, новые границы между Востоком и Западом. А эта демаркация пишется на картах только великой кровью.
Комментарий к несущественному
В ходе следствия в аэропорту Внуково-3, когда были арестованы еще четверо подозреваемых, в том числе молодая диспетчер-стажер Светлана Кривсун, и расшифрованы записи речевого самописца, неожиданно для всех выяснилось, что к началу разгона «Фалькона» на полосе находились не одна, а две снегоуборочных машины. Первую пилоты заметили и, возможно, приняли чуть-чуть влево, чтобы не зацепить.
Машина Мартыненко выехала на полосу второй. Скорее всего, для подстраховки. Укоренившаяся практика подобных дел не позволяет думать иначе. Заметил машину экипаж или нет, сказать невозможно, потому что с момента столкновения бортовой самописец не зафиксировал ни единого слова: «Тридцать метров полета и пара переворотов - Франция у руля!»
