Ветеринарной медицинской базы у киборга не было, а поиск по симптомам в человеческой выдал этот вариант.
— Ну и чё? — Том попытался обойти этого дебила, но не вышло.
— Объекту «Микки» требуется срочная медицинская помощь, — настаивал киборг.
Том вспомнил про попугая и загрустил. Но везти кота в ближайшую ветеринарную клинику, когда сектор так и кишит раздраконенными копами, слишком рискованно. «Налим», пусть и с замазанным названием, успели «срисовать», и все судна подобного типа тщательно проверяются. Если его застукают с краденым вином на борту, отвертеться не удастся. Надо сперва сбагрить товар, и Том уже знал, кому, но до него шесть дней лету по открытому космосу.
— Обойдется, — отмахнулся хозяин. — Оставь его в покое, может, отлежится и оклемается.
— Вероятность данного события семь целых две десятых процента.
— Пшел вон, кому я сказал! — рыкнул Том, пряча чувство вины за злостью. — Это всего лишь кот, сдохнет так сдохнет, другого на помойке поймаем!
Киборг не хотел другого кота, он хотел Микки. Но приказ был однозначный: отойти и положить объект на место.
Вином Том киборга все-таки угостил, плеснул на дно бокала. Ритуал такой, надо обмыть успех. Сказал: «выпьем за здоровье этой чертовой скотины!», и махнул свою порцию до дна. Непонятное и бессмысленное в данном контексте действие. Киборгу хозяин подливать не стал, употребил остальное сам, про кота больше не вспоминая. Велел подробно отчитаться о захвате лайнера, воодушевился и принялся рассказывать про собственные победы, как он там, с этими, бластеры-шмастеры, а еще была одна брюнетка с во-о-от такими буферами…
Киборг сидел и неотрывно смотрел в одну точку. Не в глаза хозяину, Тома это напрягало, и не в сторону, а то что это за собеседник! Лучше слегка опустить голову, словно внимательно слушаешь и обдумываешь. И включить фильтр звуков, сосредоточившись на единственно важных.
Кот шевельнулся. Подвыпивший Том не заметил, как блеснули глаза киборга, а если и заметил, то принялся трепаться еще воодушевленнее.
Но Микки лишь повернулся на другой бок, облизнул сухой потрескавшийся нос и снова оцепенел.
***
В монотонном перелете биологические часы Тома сбились, сон снова испортился. Если бы не киборг, на полу перед койкой было бы уже некуда ступить от грязной посуды и пустых бутылок. Хозяин почти все время валялся в постели, смотрел головизор, гонял монстров в виртуальном лабиринте. Иногда пытался читать, но спекался на пятой-десятой странице и возвращался к фильмам.
Нахохленный котенок сидел на матрасе, слезая с него только ради лотка, что случалось все реже и реже — нечем. Когда киборг украдкой проводил по его шерсти, пытаясь придать ей прежний, гладкий и блестящий вид, она лезла клочьями.
Динамика состояния была отрицательной.
Вероятность самопроизвольного выздоровления снизилась до двух процентов.
Сперва киборг старательно докладывал Тому обо всех изменениях в состоянии объекта, надеясь, что это наконец заставит хозяина осознать серьезность положения и принять меры, но получил еще более резкий приказ отцепиться и от кота, и от Тома. Хорошо хоть конкретного: «Я запрещаю тебе подходить и прикасаться к Микки» не последовало.
Вечером третьего дня температура объекта упала до тридцати семи градусов, но обезвоживание и апатия только усилились. Котенок не выздоравливал, он просто перестал бороться.
Киборг навытяжку лежал рядом, непрерывно, как зацикленный, снимая все ухудшающиеся показатели. Хозяин уже спал, у него день сегодня удался: и рекорд в игре поставил, и потрахался успешно.
Регенерация слизистой завершена.
Киборг рассеянно смахнул информационное окошко и неожиданно подумал: а что его программа самосохранения сделала бы в случае подобной инфекции?
Ликвидировать обезвоживание.
Поднять температуру тела.
Активировать и стимулировать неспецифический иммунитет.
Активировать и стимулировать специфический иммунитет.
Усилить работу выделительной системы.
Через час после инфицирования кровь киборга уже «кипела» бы от интерферона и лейкоцитов, а через сутки — от антител. Почему программа кота не работает? Как ее запустить? Может, сбойнул только первый блок, стопорнув остальные, и если выполнить его вручную, то дальше все пойдет как надо?
Аптечка стояла возле койки Тома, в головах. Громоздкий винтажный сундучок с черепом и костями, контрабандисту это показалось забавным. Большее отделение занимал диагностический аппарат (жалко, годящийся только для людей), в мелком вперемешку, как вещи на стеллаже, лежали коробочки с лекарствами, перевязочные материалы, литровый флакон дезинфектанта, презервативы, мешочки с лечебными травами (бабушка в них верила, Том тоже), частью превратившимися в труху, и, зачем-то, грязные скомканные трусы. Физраствора в аптечке не оказалось, но киборг нашел открытую пачку регидрона. Хозяин лечился им от «отравлений» после пьянок: разводил в воде и пил маленькими глотками, чтобы не стошнило. Капельница восстанавливала водно-солевой баланс быстрее и эффективнее, но Том, наслушавшись бабушкиных рассказов, суеверно боялся внутривенных вливаний. Занесешь в кровь какую-нибудь заразу или пузырек воздуха, и каюк.
В пачке лежало всего четыре пакетика, каждый для приготовления литра раствора. Один из четырех — это еще хуже, заметнее, чем одна из шести котлет. Но если закрыть пачку и засунуть ее поглубже в сундук, хозяин хватится пропажи только когда ему самому понадобится регидрон — как завтра утром, так и через месяц, для более точного прогноза недостаточно данных.
Дыхание хозяина внезапно сбилось. Том заворочался, застонал, пробормотал что-то не распознанное. Киборг окаменел с пакетиком в руке. Никаких оправданий, даже самых абсурдных, его поступку не было. Все бросить, закрыть крышку и вернуться на подстилку до того, как хозяин скажет: «Свет!» киборг не успевал, к тому же это создаст шум, который разбудит Тома уже не с тридцати двух, а с девяностосемипроцентной вероятностью.
— Ах ты ж кур-р-рва! — отчетливо, с нежностью сказал хозяин, почмокал губами и после несколько неровных вздохов снова начал посвистывать носом, а там и всхрапывать.
Киборг беззвучно переместил пакетик в зубы, чтобы освободить обе руки, и вытащил из аптечки шприц на десять миллилитров. Он лежал на самом дне и был в хрустящей упаковке, поэтому на это ушло целых четыре минуты.
Приготовить раствор удалось относительно безопасно, в санузле. Вообще-то киборгу не разрешалось там запираться, но вероятность случайно задеть замок достоверно высока. Пустых бутылок на «Налиме» хватало, главное, спрятать от хозяина наполненную. С таким количеством хлама это тоже труда не составило.
Остаток ночи киборг выпаивал котенка из шприца, опытным путем рассчитав частоту вливаний и разовую дозу, а в промежутках держал Микки за пазухой, подняв собственную температуру до сорока двух и девяти десятых градуса. Хорошо бы и выше, то тогда начиналась необратимая денатурация белков.
К утру Микки стало чуть лучше, он даже начал вяло отбиваться, но тут и хозяин проснулся. Пришлось прятать шприц под подстилку (регидрон под видом воды стоял в миске рядом, вероятность, что хозяин его попробует, составляла доли процента) и накрывать котенка ее краем, чтобы не растерять с таким трудом вбитые в Микки крохи тепла.
Межстанционный полет продолжался, Том отчаянно скучал. Кот подыхал, докапываться к киборгу было неинтересно, к тому же сегодня тот тоже выглядел больным и проявлял просто феерический идиотизм, проще наорать и сделать самому, чем обучить.
Стоило хозяину уединиться в санузле или рубке, как киборг опрометью бросался к коту, чтобы влить в него еще несколько миллилитров жидкости, прижать к груди, растереть холодные лапки. Но к вечеру ночные достижения все равно сошли на нет, разве что хуже не стало.
***
Еще одна ночь борьбы, надежды и страха.
— Микки… — почти без звука, без интонации.
И без программы воспроизведения, само по себе.
***
Когда исхудалый, облезлый котенок впервые за неделю добрел до стола, нашел под ним свой любимый мячик и принялся нехотя, словно с трудом вспоминая, как это делается, перекатывать его лапкой, Том искренне ему обрадовался:
— Вот уж точно — у кошек девять жизней! Особенно у беспородных. А ну-ка подай мне этого засранца…
Киборг наклонился к котенку, но тот шарахнулся от руки, в которой последнее время видел только шприц с ненавистной горько-соленой водой. Есть сухой корм он все еще не мог, приходилось разжевывать и тоже впихивать силой, а то и забираться в запретный холодильник, таская оттуда то ложку сметаны, то тонкий ломтик паштета. Кота даже они не радовали, но, по крайней мере, их он мог проглотить, восполнив уровень энергии.
