добежал до Кости, убедился, что тот жив (как и валяющаяся в обмороке девушка в зелёном ветеринарном халате), бросился назад, заглядывая в комнаты в поисках телефона, чтобы вызвать скорую — и в одно из окон увидел сцену, разворачивающуюся во дворе.
Девушка успела устроиться на неком странном предмете, более всего напоминающем растянутую авоську, ручки которой она накинула себе на плечи. И при этом она висела в воздухе, слегка покачиваясь напротив медведя. Лицо девушки было сосредоточено, и вот тут-то Фёдор как раз и пожалел, что не потащил с собой аппарат. Здесь явно что-то происходило, хотя он не видел ни пассов, ни каких-либо ещё выраженных действий. Спустя короткое время медведь вдруг оторвался от дорожки и поплыл вверх, легко, словно мыльный пузырь. Попутно он ухватился за выступающую часть «авоськи», на которой начала разворачиваться девушка. Они начали подниматься выше… и исчезли.
Из того примеченного момента, что отдельные верхние ветки над площадкой дрогнули и с них осыпался снег, Фёдор сделал вывод, что медведь и его дочь улетели. А ведь в среде магоизыскателей до сих пор шли споры, является ли левитация чистым вымыслом или утраченной древней технологией! Зафиксированный факт требовал немедленно доложить о себе, и Федя с отчаянием выскочил в коридор. И тут, к его несказанной радости, в одной из комнат зазвонил телефон!
МАША
Мы неслись над городом, прикрывшись сплошной маскировочной капсулой. В том, что Баграр способен разделать местных магов на гуляш, я была уверена. Но надо ли? Кто бы они ни были, пусть ведут свои игры, а я устала. Хочу пляж, песочек, морских рогатиков или что тут у них к морю прилагается… И чтобы мне дали спокойно разобраться с Баграровой болячкой.
К моей заветной квартирке я подкрадывалась практически на цыпочках, высматривая знакомые фургоны, подозрительные группы лиц или возможные засады. Вроде, ничего. Пришвартовались мы всё равно к балкону. Я несколько опасалась, выдержит ли его конструкция настоящую медвежью тяжесть, и протолкнула Баграра в комнату надувным шариком.
— Всё, теперь можно!
Он стёк на пол, обретая вес, и осмотрелся:
— Симпатичненько. Девушка сдаёт?
— Да, недавно замуж вышла.
— Замуж — это полезно… А есть пожевать что-нибудь?
— Десять минут подождёшь — будет!
У меня был шикарный план спуститься в «Шоколадницу» и набрать там всякой вкуснятины, но… Они ведь знают, что я живу одна, верно? Эта мысль мне пришла в голову, когда я ехала на лифте вниз. Надо хоть как-то замаскироваться…
Я поздоровалась со знакомой буфетчицей и попросила самый большой подарочный торт, какой у них есть.
— Шоколадный пойдёт?
— Вполне. И ассорти пирожных сделайте большую корзинку. Я еду в гости, там много детей.
ТИМОФЕЙ ЕГОРЫЧ
Тимофей Егорыч готов был рвать и метать. Отец Сергий был плох — обморожение пальцев ног, мочек ушей и, возможно, воспаление лёгких. Поместили его в ту же больницу, что и раньше, но в простую палату безо всякой охраны — старец Макарий велел дурью не маяться и игрушками не увлекаться, другие заботы есть.
Сам же Макарий, несмотря на то, что несколько километров тащил Сергия в санках, смотрел бодрячком и признаков усталости не показывал.
— Тимоша, ты кончай метаться. Сергий пущай спит, а мы к Филиппу поедем. И бойцы твои пусть туда же едут, ты уж распорядись. А то я, понимаешь, староват по три раза одно и то же выслушивать…
МАША
Я влетела в спальню третьего отделения, когда на площади перед крыльцом как раз заканчивался молебен. Задёрнула шторки вокруг наших кроватей. Дождалась Марусю.
Она сразу поняла, что что-то не то происходит, примчалась, глаза большие:
— Маша⁈ Ты почему здесь⁈
— Всё-таки уходим.
— Нашли?
— Да. Пытались атаковать. Кто это, я до сих пор не уверена, а начинать войну не хочу.
— Значит, я правильно сделала.
— Что?
— Расписала Шуре инструкцию по остаткам бусин. Пойдём, вручим.
Мы торопливо вышли из своего укрытия — на другую сторону спальни, где Шура с Соней прихорашивались, чтобы спуститься в цветочную гостиную.
— Дамы, у нас для вас важная информация, — напористо начала Маруся. — Вот, сохраните этот листок. Шура, это важно!
— Я поняла, — Шура взяла инструкцию и тут же в неё заглянула. — Погодите. А вы где будете?
— Мы уходим, — просто сказала я. — Я нашла отца, он болен и ему крайне нужна моя помощь. Не спрашивайте, почему я не могу остаться, я не могу сейчас сказать.
— А я не брошу подругу, — добавила Маруся.
— Но так же нельзя, наверное? — растерялась Соня.
— Наверное, — согласилась я. — Но иногда надо делать и то, что нельзя. Если это важно.
— Я с тобой, — прогудел над ухом голос Анечки. Я обернулась и увидела её упрямый взгляд и сплетённые на груди руки: — Без меня тебе трудно будет, я знаю.
— Ой, девочки! — запищала Риточка. — Это что же получается — побег?
— Какой побег? — тревожно спросил из-за шкафов голос Екатерины Великой.
— Так. Усыпляй, пока тут столпотворение не началось, — махнула рукой Маруся.
Я кивнула и щёлкнула пальцами:
— Дамы! Целебный сон, десять минут!
— Как?.. — успела спросить Рита, и воспитанницы начали мягко оседать на пол, я всё же позаботилась, чтобы сон накатывал постепенно, и никто не треснулся лбом об пол.
КОНСТАНТИН
Чьи-то руки переворачивали Костю, прикладывали ко лбу мокрые полотенца. Ему заглядывали в глаза, раскрывая веки. Щупали пульс. Слушали сердце.
Костя чувствовал себя тряпочной куклой и радовался, что оно в принципе бьётся, это сердце. Потому что после такого энергетического удара варианты могли быть всякие.
МАША
Спальня быстро наполнилась спящими девушками.
— Это как это? — подняла одну бровь Анечка.
— Я тебе потом объясню. Если ты с нами. Ты с нами? Или спать?
Аня оглянулась.
— С вами.
— Тогда пошли.
Мы шли через гимназию, которая превращалась в замок спящей красавицы. Уснули попавшиеся навстречу четвёрочницы. Двоечницы. Малявки-единичницы.
Мы почти спустились во входной холл, когда позади раздались поспешные шаги. Я, не глядя, кинула в ту сторону ещё один заряд, но каблучки продолжали цокать по лестнице.
— Девочки!.. — голос слегка сбивался. — Девочки, возьмите меня с собой!
Она была совсем крошечная, из самых мелких.
— А ты почему не спишь? — строго спросила
