в лесу Юлия не оставил. До сих пор от него больше шуму было, чем пользы.
– Так. И что же ты предлагаешь? – обернулся я на него.
– Ну, пусть первым пойдёт кто-нибудь постарше, поопытнее... – Юлий покосился на Тихона.
Чего это он, надумал дядькой моим жертвовать? Я посмотрел на коня сурово, и тот сразу:
– Что? Я просто забочусь об успехе кампании!
Я не собирался дальше его слушать. Запрыгнул на бревно и стал осторожно бочком по нему продвигаться, но едва назад не опрокинулся. Тогда лицом вперёд повернулся и пошёл, раскинув руки для равновесия. Так до середины добрался, но тут нога соскользнула, и я на бок завалился. К счастью, успел вовремя руками да ногами ствол обнять и дерево оседлать. Отряд мой позади только ахнул.
Теперь уж бояться было нечего. Я осторожно поднялся и в несколько больших шагов добрался до другого края.
– Ну, где вы там? – крикнул я, обернувшись на спутников. – Давайте сюда!
Следующей бабушка Любавина пошла. Неуклюже влезла на бревно и обернулась, чтобы руку внучке подать. Так они, потихоньку ноги переставляя, почти добрались до меня. Но тут Юлий голос подал:
– Стойте, почему все думают только о себе?
– Ну чего тебе, окаянный? – крикнула ему бабушка.
– Мне ничего. А вот о Моисее вы подумали?
– А при чём здесь Моисей?
– Интересные вы люди. Как он пройдёт по бревну? Он же осёл.
Моисей, мирно жевавший траву, вскинул уши. Вот это да! Неужто Юлий к своему четвероногому собрату вдруг сочувствием проникся?
– Я тоже боюсь по бревну идти, – пожаловалась Любава.
Бабка вздохнула, сплюнула и Любаву на руки подняла. Назад вернулась, усадила внучку Моисею на спину и, подхватив обоих, до меня дошла. Вот это женщина! И откуда только у русских баб такая сила?
Я помог Любаве с бревна спуститься и усадил на Моисея.
– Спасибо тебе, Алёшенька, – сказала она, взяв ослика за поводья. Бабушка её аж рот раскрыла от такой несправедливости. Но говорить ничего не стала, только вздохнула и плечами пожала.
Теперь настала очередь Тихона с Юлием по бревну идти. Но отчего-то они не спешили. Я видел, как дядька с конём что-то обсуждал, и вид у него был растерянный.
– Ну, что вы там, быстрее, – позвал я, махнув рукой.
– Сейчас, тут Тихон высоты боится, – отозвался Юлий.
– А ты когда пойдёшь – вниз не смотри, – крикнула Тихону бабка.
– Я не могу не смотреть. – Дядька руками развёл.
– О, я знаю, что нужно делать. Ты глаза закрой, – предложил Юлий.
– И то верно. – Тихон просиял, выправил майку из портков и натянул на голову.
Юлий вытолкнул дядьку на бревно. Тот руки вперёд выставил и вперёд пошёл. Внизу речка шумела.
– Давай, давай, Тихон, – крикнул я, чтоб дядюшку подбодрить.
– У тебя получится, – добавила Любава.
– Смелее! – не осталась в стороне бабушка.
– Так, молчите все. Командовать должен кто-то один, – крикнул Юлий и, цокая копытами, нагнал Тихона на бревне.
– Давай, давай, Тихон, у тебя получится, смелее.
Тут дядина нога соскользнула, и он сорвался с бревна. Но на счастье, верёвочка его креста нательного зацепилась за сук. На ней Тихон и повис, качаясь из стороны в сторону и со страху руками размахивая.
– Спокойно, Тихон, сейчас они тебя спасут, – пытался успокоить его Юлий, сам паникуя не меньше. Но сучок, на котором дядька повис, обломился, и Тихон полетел в реку.
– Ну Тихон... – только и успел горько произнести Юлий.
Дядька рухнул в расщелину и скрылся под водой.
– Ну, что вы на меня смотрите, – сказал Юлий. – Спасать его кто-нибудь будет?
Тут я опомнился и прыгнул за дядькой.
– Алёшенька! – услышал я сверху.
– Любава! – послышался следом бабкин голос.
Я рухнул в реку. На меня упала бабушка, а следом Любава с Моисеем. Речка оказалась глубиной курице по колено. Отмокая животом в воде, я увидел, как Тихон поднялся на ноги как ни в чём не бывало. Вытряхнул воду из ушей, поцеловал нательный крест и заправил под майку.
– Нечего меня спасать. Чай не утопну, – сказал он спокойно и, нас не дожидаясь, вдоль реки пошёл.
Пройдя ущелье, мы вышли на холм, за которым возвышалась скала, заслоняя солнце. От подножия наверх едва заметная тропа вела, петляя меж елей. На вершине стоял покосившийся, но крепкий с виду дом.
– Туда пойдём, – сказал я, глядя на него. – Нужно у добрых людей путь разведать.
– А вдруг не добрые, а совсем даже наоборот? – спросил Юлий, подозрительно прищурившись.
– Да что гадать-то? Нужно разузнать.
– Правильно. Нужно, чтобы кто-нибудь сходил в разведку, – согласился Юлий, но никуда подниматься не стал. Отошёл подальше и уселся под деревом, подперев голову копытом.
– Может быть, ты сам и сходишь? – недовольно сказал Тихон.
– Хорошо, но в чём же тут логика?
– Какая ещё логика? – переспросил дядька. Было видно, как у него кулаки зачесались. Коня он уже явно с трудом терпел.
– Вот темнота, – Юлий развёл копытами так, будто объяснял очевидное. – Всё очень просто. Алёша – богатырь. Он главный герой и погибнуть не может. Я его богатырский конь, – продолжил он, указав копытом себе на грудь. – Любава – невеста героя. Они должны пожениться и всё такое. – Краем глаза я заметил, как Любава покраснела и опустила голову, пряча лицо. – Моисея я не отдам, потому что он мне нравится. Вот и получается: либо ты, либо бабка.
От такой наглости старики аж рты раскрыли и пошли на Юлия, сжимая кулаки. Я не стал смотреть на то, как они коня уму-разуму учат. Но и мешать им тоже не стал – Юлий давно хорошую взбучку заслужил.
Я развернулся и спустился по холму к подножию скалы. Чтоб не тратить время, по тропе петляя, решил я напрямик идти. Подпрыгнул, за выступ уцепился, да так наверх и полез.
– Вертай взад! Вертай, тебе говорю! – крикнул Тихон мне вслед.
Но я не стал его слушать, больно высоко уже забрался. Скоро я перед домом стоял. Он оказался куда больше, чем мне снизу казалось. Одна только дверь на три моих роста вверх уходила. Я, поднатужившись,
