Казьмин Михаил - Через семь гробов

  А Корнев думал о том, что Лозинцев его купил. С потрохами. Потому сейчас, когда все кончилось, он смог, наконец, признаться самому себе, что ему все это нравилось. Нравилось думать и анализировать, нравилось радоваться догадкам и даже разочаровываться в ошибках. И самое главное - нравилось снова, впервые после военной службы, чувствовать горький и в то же время такой необъяснимо манящий вкус опасности и битвы. Да, раньше он себе бы в этом не признался - потому что все это было завязано на вопрос о жизни и смерти Хайди. Но сейчас... Да чего там, пойдет он на службу в ГРУ, даже думать не будет! Да, женится, да, отдохнет. А потом пойдет.

  Должно быть, Лозинцев был отменным психологом, что при его двойной специальности - разведчика и жандарма - было вполне понятным. Потому что он вдруг весело подмигнул Роману и вспомнил очень смешной и еще не слышанный Корневым анекдот. И все дальше было, как в прошлом полете - чай, неспешная беседа, уже на совершенно другие темы, вкусные пряники. И снова был космопорт 'Зигмунд Йен', и снова таможенник, при виде которого Корнев засунул воспоминания о Штрикке подальше в глубины памяти, и снова прощание, на этот раз без недомолвок и всяких вопросов. Да и вообще, если откровенно, прощание с Лозинцевым было далеко не самым важным, что занимало его внимание, когда Дмитрий Николаевич покидал 'Чеглок'.

  Самым важным для Романа Корнева было то, что на дальнем краю посадочной площадки, около остановки маршрутных вагончиков до портовой конторы, стояла и махала рукой высокая и стройная девушка с золотыми волосами. Едва дождавшись, пока за ним закроется дверь, Роман припустился бегом, быстро обогнал своего пассажира и бежал, бежал, а Хайди, его Хайди бежала ему навстречу. И через несколько мгновений они буквально впечатались друг в друга, обнялись и кружились в танце без музыки, потому что музыка счастья звучала в их умах. На них смотрели и улыбались, а им не было дела ни до чего и ни до кого, потому что весь мир сейчас был в них двоих и для них двоих, а если и было в мире что-то еще, то им оно было совершенно ни к чему, мать его через семь гробов с присвистом!..