порядке. Она не понимала, что я говорю, но наверняка догадалась по интонации, что не всё хорошо. А хорошего было мало, так как рисунок на спине у владыки был невероятно сложным. В книге он описывался совсем не так. Тут даже аналогию приводить сложно. Это как сравнивать каракули ребёнка с батальным полотном профессионального художника. Общая концепция была понятна, но разобраться в хитросплетении узоров сразу не получилось.
— Как любит повторять Беата, испортить можно всё что угодно, — сказал я, доставая склянку с чернилами и иголки. Зубами вытащил нужную, так как руки были заняты.
Бросив сумку к трону, уселся верхом на спину мужчины, показывая, чтобы Ханна срезала остальную одежду.
— Это сюда, а… это что? — я провёл пальцем по одной из линий, выходившей из главного узора. — Неважно, тебя закрасим, через тебя пропустим водопады, а это просто сожжём. Погнали.
В голове сразу всплыла самая старая книжка, где описывался обратный процесс, восстановления испорченного или утраченного символа. Косноязычным и некрасивым языком автор пытался донести, как связаны друг с другом разные формы одного и того же узора. С этого я и начал. Первый рисунок должен был нарушить общую форму, а его активация — разрушить узор. Уже это должно было испортить любой символ, даже самый сложный, но лучше перебдеть, чем недооценить коварство демонов, живущих не одну сотню лет, если верить Иве.
Почти час я портил рисунок на спине мужчины, зажигая ключи и наблюдая, как новые узоры сливаются с тем, что было нанесено. Заметил то, что он обновлял рисунки несколько раз. Где-то чернила были тёмными, а где-то немного выцвели. Интересно, кто ему эту процедуру проводит? Кроме дами такого никто не умеет, но вряд ли для этого он бы посещал Хуму. Скорее всего, связался с кем-то из ближайших храмов, где жрицы плохо разбираются в сложных символах, но могут вернуть цвет уже нанесённым. Хотя если он так бурно отреагировал и слово «дами» произнёс со страхом, то это могут быть и не они.
Владыка подо мной пытался высвободиться, немного ёрзал, но женщины крепко держали его за руки, уперев плечи в пол, едва не вывихнув суставы. Помешать мне таким образом он не мог, напротив, чем кривее я наносил линии, тем было лучше.
Когда главная работа была закончена, я использовал силу, чтобы сжечь весь рисунок. Как и в случае с Ханной, кожа начала плавиться, краснея, но волдырями не покрывалась. Зато это было очень больно, так как владыка задёргался и быстро потерял сознание. Когда же его спина превратилась в оплывший и некрасивый кусок кожи, я смахнул капельки пота со лба. Вытер иголку о дорогую ткань одежд владыки и убрал в сумку.
— Ещё рисунки на его теле есть? — спросил я у Ханны. Она что-то ответила, открывая рот, но не издавая звуков. Отрицательно мотнула головой. — Тогда он готов.
Разлитая в воздухе сила пятой молитвы начала рассеиваться, превращаясь в самую обычную магию. Ничего плохого в этом не было, если никто не собирался колдовать в зале. За пару часов она выветрится, не оставив после себя даже следа.
— Испортил с гарантией, — сказал я женщинам, смотревшим на оплавленную спину владыки как-то странно. — Но можете проверить, если способ есть. Я с такими сложными символами ещё не сталкивался. Думал, что это будет просто рабский знак, а тут… такое. Предупреждать надо. Да, если вы ему голову хотите отрезать, то я прошу, когда он в себя придёт, спросите сначала про синих ящериц. Его даже пытать не надо, спина болеть будет очень сильно. Что ещё?
— И что теперь? — спросила Ханна.
— У меня спрашиваете? — удивился я. — Вы как в той песне: «Мне вчера дали свободу, что я с ней делать буду?»
Впервые, как использовал пятую молитву, я посмотрел в зал. Зои помахала мне рукой и улыбнулась, показав большой палец. Ива, явно из природной вредности, тоже показала большой палец, только улыбка у неё была язвительная. Кто бы мне сказал, что теперь делать?
Поднявшись, я подхватил сумку, убирая иголку и склянку с оставшимися чернилами. Бросил ещё один взгляд на спину уже бывшего владыки и слегка поморщился. Надеюсь, что здоровья ему хватит и он выживет, чтобы ответить на пару вопросов. Чтобы не мешать Айн Ханне, спустился в зал к ожидающим меня девушкам. Охрана к этому времени успела испариться. Кто мне скажет, куда они могли исчезнуть, если ни одни двери, ведущие в зал, не открывались? Может, в колоннах ниши есть, с тёмной стороны? Как бы сказала Тэя, если бы была здесь: «Тебя сейчас интересует только это?» Многое бы отдал, чтобы получить от неё совет, как поступить в текущей ситуации. Глубоко внутри я уже смирился с тем, что Ива никому ничего не расскажет потому, что живой не уйдёт. Но чем ближе дело подходило к развязке, тем больше сомнений было на этот счёт. Беата бы ей шею свернула без зазрения совести, расспросила как следует и пристукнула.
— Отлично поработал, — улыбнулась мне Зои. — Ты когда силу голоса используешь, в груди перехватывает.
— Перехватывает — это не совсем то слово, которым можно описать возникающие внутри чувства, — хмыкнула Ива. — Точнее, одного слова слишком мало.
— Не буду спорить, сам сталкивался пару раз, и всегда это было… необычно и пугающе. Лучше скажи, что это за тип? На человека очень похож, но при этом напрашивается назвать его демоном.
— Это из-за отголоска внутренней силы, — сказала Ива. — Их родной мир именуется «Морра», и к зависти людей, демонов и иных рас, они не стареют, не болеют и их очень сложно отравить. У нас их именуют обладателями идеального тела. Единственный недостаток — посредственная сила.
— Умом тронуться можно, если не стареть и день за днём наблюдать одну и ту же картину мира, — я посмотрел в сторону трона. Женщины решили унести куда-то владыку, скрывшись за неприметной дверью, откуда он выходил в зал. — Интересно, сколько он в этих горах живёт? Надо будет у Ханны спросить. Да, насчёт синих ящеров узнать ничего не получилось. Очнётся — спросим. У светлоликих с бессмертными жителями Морры вражда?
— Они винят нас в гибели их мира, — сказала Ива.
— Не удивительно, — я огляделся. — Нам что, так и торчать тут? Или в дом вернуться, где мы ночевали? Эй, тут кто-нибудь есть?!
Из боковой двери в левой части зала выглянули те самые девушки, которых я видел у входа во дворец. Быстрым шагом они прошли к нам, бросив пару взглядов в сторону трона.
