забраться в кабину, прошел мимо и коснулся плеча крысеныша ладонью, прогнав между нами сиреневый разряд. Фон Кляйнен вздрогнул, но остался невозмутимо стоять на месте.
Вот теперь я был готов отправляться.
Вездеходы тронулись один за одним, тихо скребя гусеницами по заснеженному покрытию. Уже привычная мне тишина и скрежет замёрзшей резины траков.
В попутчики мне достался тот, кто владел русским и какой-то совершенно отстраненный водитель. Я видел лишь его лысый затылок. Оказавшись в кабине, водитель снял рукавицы и шапку, принялся настраивать климат-контроль.
В ноги подуло теплом, затем быстро сменившимся на прохладный воздух, а затем снова на тепло.
— Нам ехать по льду, — зачем-то пояснил мне мой конвоир. — Там холодно.
Я в этом даже не сомневался. Прекрасно понимал, как мы поедем. От Амстердама до нужной нам точки можно было легко добраться практически по прямой. Но ехать нужно было по замерзшей поверхности Северного моря. Не сомневаюсь, что лед легко выдержит наш вес. А значит путь ясен.
Наконец, совладав с печкой, водитель уставился в лобовик и принялся следить за дорогой.
Мне же было интересно окружающее.
Мы ехали через окраину города. Всюду дома в стиле фахверк. Мне было странно это видеть, ведь наш Амстердам я помнил совершенно не таким. Желтые, красные, горчичные, бордовые и белые дома: ярко — вот каким мне запомнился этот город. Но здесь все было иначе. Словно английские крестьяне из семнадцатого века привнесли в него свое деревенское искусство создания каркасных домов. Не могу сказать, что это было не красиво, просто иначе, чем у нас.
Совсем скоро мы спустились к каналу и по пологому склону выехали на лед.
Если среди домов нам еще встречались люди, то замерзшая водная гладь была пуста. Припорошенная снегом она больше походила на ровную белую дорогу или даже магистраль. Разметки тут, конечно, не было, но парочка вездеходов навстречу нам попалась. Все они были какими-то топорными по сравнению с нашими и очень громоздкими. А еще, к моему огромному удивлению, из выхлопных труб, задранных кверху валил дым. Дым, мать его!
Я постарался проследить взглядом за одним из вездеходов, но мне мало что удалось. Мы уже набрали приличную скорость, и встречка унеслась от нас почти мгновенно.
— На каком принципе передвигается тот вездеход, что встретился нам? — спросил я своего конвоира.
— О! — гордо произнес он. — Это новинка! Двигатель внутреннего сгорания. Совсем недавнее изобретение. Как тебе?
Как мне? По мне, так мы только что встретили допотопную телегу по сравнению с тем, на чем мы двигались сами. Но я видел такую радость в глазах этого военного, словно ребенку показали шагающий экскаватор в карьере и сказали, если будет себя хорошо вести, то разрешат забраться в кабину.
Наверное, для моего конвоира так оно и было. Он видел в этой громоздкой, грохочущей телеге символ освобождения, а я лишь отзвук нового рабства. Ничего не меняется из мира в мир. Человеческая наивность вездесуща. О какой морали ментального контроля я размышлял? Идеология — вот где контроль настоящий. Я не сомневался, что Россию демонизируют и здесь. Поработили всех своим аквамариллом и теперь выкручиваем руки. Что с нас еще взять?
Я вдруг подумал, интересно, а если закрыть портал, что будет с аквамариллом. Он ведь тоже как-то связан со всем этим? Не иссякнут ли месторождения? Не распадется ли он загадочным образом на плесень и на липовый мед? Кто знает? И это была еще одна причина хорошенько подумать, прежде чем ломать что-то существующее. Ломать — не строить, как любил поговаривать мой отец. Прежде, чем сломать что-то ненужное сначала надо построить что-то нужное, а у нас денег нет. Это тоже его высказывание.
Деньги у меня сейчас были. Точнее средства и не только денежные. Был еще и доступ к власти. Пусть пока не полный. Пусть пока на моем пути стояло какое-то теневое правительство, которое наверняка не захочет сдаваться просто так. Но я понимал, что смогу с этим справится. Я верил в людей и надеялся, что рано или поздно они пойдут за мной. А я постараюсь сделать так, чтобы всем было хорошо. Нет, конечно, всем не будет, но пусть хорошо будет подавляющему большинству. Это уже много.
Пафос в голове растекся мыслями о глобальных прожектах. Переход на новые виды энергии, если выяснится, что аквамарилл кончится. Покорение великих рек. Стройки века. Черт! Да я просто грезил какой-то идеей всеобщего социализма. В голове возникла мысль решить вопросы с экологически чистыми источниками энергии, которые в моем мире не продвинулись из-за нефтяного лобби (и я сейчас вовсе не про зеленых), а здесь у меня были не только все шансы, но еще и ряд возможностей.
И кстати, на счет закрытия портала была и противоположная мысль. Уже в пользу проведения этой операции. Если Фон Кляйнен окажется прав, и я стану настолько сильным, то смогу реализовать еще больше. То почему нет? Почему не закрыть портал и не начать менять мир к лучшему? Я вроде бы никогда не был слишком тщеславным, но идея перестроить этот мир меня так и не покидала. А ведь магическая власть — она тоже власть, да еще какая.
Мы наконец выехали за пределы города и скорость движения еще возросла. Теперь мы практически летели над поверхностью. По моим скромным прикидкам разогнались не меньше, чем до ста пятидесяти километров в час.
— Хорошо идем! — прокричал мне почти в самое ухо мой конвоир.
Шума двигателя не было, но на такой скорости траки издавали звук, что заглушал все окружающие.
— Таким образом быстро нагоним! — крикнул я в ответ.
— Нет! — с нескрываемой грустью прокричал военный. — Дальше пойдет неровный молодой лед, там очень сильно скинем скорость. К тому же транспорт экспедиции тоже движется прилично.
Ну да, не пешком же они идут. Это тебе не северные поморы, бредущие с обозом в столицу, вместе с будущим светилой науки.
Я думал, что мы будем двигаться всю ночь, потому что выезжали мы уже на закате, но, к полной моей неожиданности, через пару часов пути, наш небольшой караван стал забирать левее, к виднеющимся на горизонте темным скалам.
На мой вопрос конвоир ответил, что идем на ночевку. С одной стороны, это было неплохо. Я не спал весь день и довольно сильно вымотался. С другой, как бы не опоздать к началу. Не то чтобы я опасался пропустить какое-то веселье, но все же хотелось бы начать не
