Раньше все видели Друга и никто не видел, что у него есть большущая Тайна. Теперь он ушел, а Тайна-то осталась. Этого другие не видят, а Заяц видит. А это ведь самое главное, что у Друга было и есть.
— Было и есть, — как эхо повторил Том. И вдруг вспомнил того, еще не совсем отделившегося от… Всего. — Мы видим только что — то, а есть еще ВСЁ, но оно не видимо. Так вот почему Белый Заяц говорит «всё хорошо». Хорошо — ВСЁ. То, что всё охватывает, что мы не видим. Мы видим столько ужасного… Но мы не всё видим. А ВСЁ…
— А ВСЁ — это Тайна, — тихо сказал Помпончик.
Том начал волноваться и что-то вспоминать. «Ну да, ты снова забыл их, — сказал Помпончик. — А я всегда помню то, что ты забываешь и забываю то, что ты помнишь. Иди к тем, кто никогда, никогда не теряет Тайны. Они умеют не только хранить, Они умеют еще кормить тайну.
— Как это?
— Как костер кормят. Бросая в него поленья.
И — вот он — костер гномов. Тишина. Господи, какая тишина! Она растет, как Дерево, как Любовь. Она расправляется, как небо. Том оглянулся на Кота. Но Кот… Что это с ним? Он свернулся клубком у Тома на коленях, как только Том уселся на пенёк, и совершенно замер. Будет ли он слышать голоса гномов или нет, это неизвестно, но мешать он точно не будет, он сейчас само спокойствие.
И вот — тихий звон со звезды и в ответ голос первого гнома:
Есть план на небесах, иль все сошлось случайно,
Не мне о том судить, забота не моя.
Я знаю лишь одно — у Дерева есть Тайна
И с ним, как и с тобой, встречаюсь в Тайне я.
Пред бездною небес, что всё земное знанье?
Откуда мы пришли? Куда уходим мы?
Есть Тайна у Души и это — ликованье,
Отсутствие концов и выход из тюрьмы.
И вот второй звон и ответ второго:
И нечего мечтать о невозможном чуде
И строить в небесах загробное жилье —
Все есть сейчас и здесь. О только б, только б люди
Учились постигать присутствие Твое!
Присутствие Твое, когда вокруг — ни звука
Когда прибрежный лес дрожит в речной воде,
Когда блестит реки далекая излука
Присутствие Твое, когда — никто, нигде…
И опять — звон. И — третий голос:
Я только переводчик. Знали б вы,
Как мало мне отпущено свободы,
Как будто ждет лишенье головы
За каждую неточность перевода.
Когда бы смерить, сколько нужно мне
Немого неотрывного вниманья,
Чтобы понять, что зреет в тишине
И что звучит в глубинах мирозданья…
И сколько нужно тайного труда,
Чтоб в слово превратить касанье Духа
И то, что молча говорит звезда,
Доступным сделать для чьего-то слуха.
Когда б вы догадались, сколько зла
Скрывается в одной фальшивой ноте,
Вы бросили бы все свои дела
И стали б помогать моей работе.
Кот приоткрыл один глаз, потом вздохнул, поморгал и закрыл его, а Том стал прислушиваться к четвертому голосу:
Я узнаю, как создаются звезды:
Когда земная жизнь сойдет на нет,
В бессветный бездне затрепещет воздух
И задрожит и замерцает свет.
Одна душа пересекла границу,
Одна свеча у Бога зажжена…
Но вдруг в зрачках бессчетных отразится
И станет бесконечностью — одна.
И вот костра не видно. Одни уголья. Но… огни разбросаны по всей земле и по всему небу. Или действительно это один огонь отражается в бессчетных зрачках? Зрачки, зрачки бессчетных глаз и — один огонек во всех?.. Чистый глаз, хрустальный зрачок, отражающий, хранящий, не дающий исчезнуть одному единственному живому огню…
Том вздрогнул. Ему показалось, что он проваливается в темную бездну и в этой бездне повисает, держится… На чем? Это тайна. И это уже было с ним. Но сейчас он почувствовал, что эта бездна и сердце ушедшего Друга — одно.
«Есть Тайна у Души и это — ликованье,
Отсутствие концов и выход из тюрьмы»
Да, какие же концы! — Бесконечность. И тут он почувствовал, какой бесконечный труд ждет его. Но он уже знает, знает, что это за труд, и это такая радость, знать и делать то, что никогда не переделаешь, никогда не кончишь!..
И сколько надо тайного труда,
Чтоб в слово превратить касанье Духа
И то, что молча говорит звезда,
Доступным сделать для чьего-то слуха.
Да, жизни не хватит на то, чтоб переводить переводить на человеческий язык то, что говорят эти бесчисленные звезды. И — ничего не придумать от себя, а только донести их голос до сердец людских… Только то, что есть — ни одной фальшивой ноты.
Том неожиданно взглянул на своего тихого спутника. Он по-прежнему жмурится и только прижимается к ноге Тома. Том чувствует его тепло. «А ведь-он все-таки различил фальшивую ноту. Понял, что правда без Тайны это неправда. И что в церкви, которой покровительствует Крокодил, нет правды».
А мы ведь найдем, подумал Том, — найдем ту настоящую невидимую церковь, в которой — ни одной фальшивой ноты. Найдем, потому что она — есть. Мне это звезда сказала.
И — точно в ответ на эти мысли раздался бездонно глубокий и чистый звон. Как будто со дна морского… или озерного… или со дна всей этой обступившей их Бездны?..
И вслед за этим высветились контуры Храма. Прямо на глазах в Бездне рождался Свет и становился очертанием Церкви. И вот из распахнутых окон полилось пение хора. Ангельского хора…
Что это? Подводный Китеж или Небесный Иерусалим?
Как бы это ни называть, это была Невидимая Церковь…
Да ведь это самосветящееся сердце, которое всегда спрятано в груди, — неожиданно понял Том, — но если оно зазвучит и засветится!..
Засветилось, зазвучало и стало звать куда-то
