засчитываться как общественная внеклассная активность.
— Эээ… это как так? — наклоняет голову Ёджон.
— Вот скажем пойдем мы все вместе в караоке. — говорит Соен и барабанит своими ногтями по баночке с соком: — и проставим это как собрание комитета. То есть мы не просто в караоке споем, но и проставим часы за внеклассную активность.
— Так мы еще и в караоке все вместе пойдем! Я — за! — тут же поднимает руку Ёджон: — скажите, Чон Ё и Бон Хва, товарищи мои! Не бросайте меня в такой момент.
— Ээ… я не против. — выдавил из себя Чон Ё, глядя в пол, густо покраснев.
— Бон Хва⁈
— Ну… — Бон Хва колеблется. Приглашать кого-то себе домой ему неохота. Но и отказать сейчас Ёджону… придется объяснять. А как объяснить то, что он — готов пойти в гости но не хочет приводить никого к себе?
— Ну давай! Соглашайся! — давит Ёджон: — разве ты мне не друг?
— Ладно! Ладно. — говорит он: — хорошо. Я согласен. Хорошо…
— Вот и порешали! — улыбается Соен, наклонив голову вбок и хлопнув в ладоши, улыбается так, что ее глаза превращаются в узкие щелочки.
— Соен, ты снова становишься похожей на капитана третьего отряда. — говорит Минсе, отодвигаясь от своей подруги: — сейчас ты вылитый Ичимару Гин. Прекрати немедленно! Мне становится страшно, когда ты так делаешь!
— Страшно. — согласно кивает Юджин: — Соен-нуна страшная…
Он передал управление Старшему в момент, когда перешагнул порог кабинета Студенческого Совета. И сразу почувствовал, как его тело — расслабилось. Он и подумать не мог, что был так напряжен.
— Мистер Серый Волк? — сидящая за столом госпожа Мэй Со Юн — поднимает голову.
— Мэй-сонбэним. — наклоняет голову он. Закрывает за собой дверь и проходит в комнату. Обходит стол, выдвигает себе кресло и садится рядом с девушкой. Смотрит ей в глаза, встретив ее взгляд. Молчание. Неловкая пауза. Тишина.
— Старший? Почему ты молчишь? Разве мы не должны?
— Молчание — золото, малыш. Кроме того, никогда не нужно суетиться. Когда люди суетятся — они начинают совершать ошибки. И вообще, заткнись, малыш.
— Ээ… ну хорошо. Но ты там уж постарайся Старший.
— Хм. Если бы я не старался, а ты мне сказал бы «постарайся» — насколько это бы увеличило мой потенциал? Можешь не отвечать, малыш. И не мешайся, я занят.
— Так что, ты наконец готов раскрыть свои истинные намерения, мистер Вульф? — голос первого заместителя председателя Студенческого Совета не изменился ни на октаву.
— Мне вот интересно, сколько же всего слов на иностранных языках, которые означают «волк» ты еще знаешь? — говорит он: — и это отсылка на Красную Шапочку, да? Или скорее на латинское выражение «волк в овечьей шкуре»?
— Волк в овечьей шкуре. — задумчиво говорит Мэй Со Юн, разворачиваясь в своем кресле к нему: — на самом деле это понятие означает человека, который вовсе не тот за кого он себя выдает. Однако в отличие от шута с его невинными забавами, у волка в овечьей шкуре есть весьма определенные намерения. Мы не станем так называть человека, который беден, но выдает себя за богатого. Который не популярен, но выдает себя за популярного. Который слегка туповат, но выдает себя за умного. Нет. Волк в овечьей шкуре — это означает прикинуться кем-то, кем ты не являешься ради осуществления злобных замыслов. В оригинале такой волк может безнаказанно влиться в овечью отару… с тем, чтобы вырезать овец подчистую. Это будет более эффективно чем волк, который не прикидывается. Который всему миру говорит «да, я волк». Такой волк вынужден охотиться, избегать охотников и пастуха. Но волк в овечьей шкуре… видишь ли, мистер Лобо, люди обычно преувеличивают свои достижения и таланты. Если бы у тебя не было злых намерений — ты бы не скрывал свои достижения. Поэтому я спрошу еще раз — что ты хочешь, мистер Люпус? Каковы твои истинные намерения?
— Ого. Как сложно. — качает головой Старший: — я даже не все понял. Но ты молодец. Правильно все сказала. Вот только… что бы я тебе не сказал — тебя это не удовлетворит. Потому что в правду ты не поверишь.
— А ты попробуй, мистер Оками. Скажи мне правду, и я попробую поверить тебе. — она испытующе смотрит на него. Он вздыхает.
— Может мы действительно скажем ей правду? — задумывается Бон Хва, посылая мысль Старшему.
— Вот еще. Она нам не поверит. Лучше придумать какую-то дичь. Сказать что ты на самом деле правительственный агент, присланный в школу чтобы поймать шпионов-северян. Ну или что ты телохранитель какой-нибудь тайной дочки из семьи-чеболей. Что ты инопланетянин — все что угодно. В правду она нипочем не поверит.
— Старший я не собираюсь врать Студенческому Совету! С самого начала… давай попробуем сказать правду!
— Хорошо, твоя взяла. Но потом не жалуйся, малыш.
— Я собираюсь просто учиться в этой школе. До самого выпуска. Приложить усилия, чтобы достичь результатов, хотя на диплом с отличием не рассчитываю. Думаю, завести друзей, а может даже встретить как это у вас — первую любовь. Тихую и скромную девушку, которая будет стесняться снаружи, но будет страстной внутри… надеюсь, что найду такую в школе. — говорит он и Бон Хва — хватается за голову. Нет, все верно, но часть про девушку… это же стыдно!
— А у тебя кишка не тонка, мистер Волк. Врать мне прямо в лицо. Ты же помнишь, что я буду ходатайствовать о твоем отчислении? Если я не буду знать твоих истинных мотивов, то и терпеть тебя в школе я не намерена.
— Эх. А я говорил… — вздыхает он и чешет в затылке: — ну, ничего не поделать. Мэй-сонбэним, я не хотел говорить с вами таким образом, но… у вас ничего не получится. Отчислить меня из школы невозможно по закону. А если администрация и правда отчислит меня, то у меня появится судебная перспектива. И наконец самое интересное… а как же именно ты сама сделала эти фотографии? Получается, что примерная дочка семьи Мэй — шатается по ночным клубам?
— Что⁈ Тск… — девушка прикусывает ноготь на большом пальце правой руки: — ты ничего не докажешь! Это были просто слова. Я могла и ошибиться.
