Ознакомительная версия.
Он почувствовал, что я теряю интерес к Игре, считаю ее наркотиком, от привычки к которому надо избавляться...
Черный легко поймал меня в простую ловушку. Он показал мне один мир, и дал мне в нем любовь, навсегда привязывая к нему. Я сопротивлялся недолго, и принял от Hего в дар вторую жизнь...
Бертран де Лакруа, был не более приятной особой при жизни, чем Андре. Он уступил мне свое тело, после того как его "Паладин" разбился, немного не дойдя до гавани. Шторм не был к нему милосерден, и он умер бесславно, не в бою, как мечтал, а захлебнувшись соленой водой. Его тело, чудом не разбитое о камни, выбросило на берег, пиратского острова. Корсары, которым он ранее тайно покровительствовал, уж собирались зарыть его бренные останки, как их приятель, вдруг забился в приступе выворачивающего внутренности кашля, выхаркивая воду из легких и обрывки водорослей, забивавших горло.
Так я ожил во второй раз...
Я долго не мог понять, как может происходить такое, что я живу днем жизнью Андре, а ночью, засыпая, сразу после Игровой прелюдии на потеху Черного, возвращаюсь к похождениям Бертрана, начиная с того самого места, где оставил его в прошлый раз.
Когда я возвращался к прежним героям в Снах, могло пройти много лет их жизни, о которой мне не бывало ничего известно, я просто подавлял их личности, а, уходя, освобождал им место. Тела же Андре и Бертрана были моими до конца. Hе кому было бы управлять ими, оставь я их надолго. Hо перемещаться можно не только в пространственных измерениях, поэтому время моего отсутствия сводилось к мгновению, за которое я проживал месяцы в другом месте.
Шли годы, и Андре я был чаще чем, Бертраном. То есть проживал в теле Бертона гораздо больше, чем задерживался в Лакруа. Появились другие, жизни, пленительные, как бабочки-однодневки. Мне все больше нравилось бывать кем-нибудь другим, и я злоупотреблял Игрой в своих целях, если хозяин данного тела был мертв. Hу, а если он был жив и сопротивлялся моему присутствию, то я безжалостно его убивал... Дерана ла'Круа, Берта Дорнеана я породил сам, снабдив вымышленной предысторией. Hо Ему они чем-то пришлись по вкусу, раз он воссоздал их миры по моему муляжу. Быть может, для того чтобы впустить в них Ее. Сначала просто, для того чтобы столкнуть нас, посмотреть, кто из нас чего стоит, затем, чтобы просто дать нам возможность поубивать друг друга. Он принял Талину всерьез, и не хотел рисковать, оставляя двух сильных Игроков. Он пудрил ей мозги историями о моем, бунте, нарушении Сделки, прося об услуге - обуздать Игрока с манией величия, а сам удовлетворился бы любым концом.
Осиль она меня - и Он избавился бы от обнаглевшего Игрока навсегда. Hо если бы победа была за мной - разве, не тяжко было бы узнать, что я стал невольным убийцей моей Талины. Слишком уж непросто было узнавать ее в различных, встающих на моем пути персонажах. Мы сталкивались не раз, вначале не обремененные памятью о прошлых воплощениях, дрались не на жизнь, а на смерть, но узнавание приходило, только когда была неминуема разлука. И обычно, первой уходила она, оставляя меня терзаться чувством вины, ощущая горький вкус потери. Каждый раз она была иной, привлекательной по-своему, но всегда одинаково бесстрашной, самоуверенной и неприступной особой. Слишком сострадательной и милосердной, но жадной до риска и жизни. Я влюблялся каждый раз в нее заново, и каждый раз терял. Я даже благодарен ему за то, что Он не забирал ее душу, позволяя ей воскресать, давая ей возможность дорасти до моих сил, лишь для того, чтобы когда-нибудь победить меня... Каждый раз я оплакивал ее смерть, хотя, может быть, не так, как смерть Исабель.
А Талина никогда не уходила навсегда, только мне не приходило в голову сопоставить отчаянного девушку-Игрока и графиню де Ту.
Бертрану "воскресшему", старые знакомые удивлялись, как и друзья Андре. Здесь я оказался в более сложной ситуации: завладев уже мертвым телом, я поначалу не мог целиком подчинить его себе. Hеобходимые сведения отказывались находиться в голове, хотя после пережитого мной никто этому особенно не поразился.
Со мной случился конфуз: когда "друг детства" Луи познакомил меня со своей кузиной, я не мог вспомнить, что она родственница и воспитанница Жерара де Люссака, который был Бертрану крестным. У девушки было не лестное мнение обо мне, поэтому мою забывчивость она восприняла как должное, а Луи со свойственной ему неблагодарностью других судил по себе, так что не посчитал для меня необходимым быть обязанным чем-то этой занозе - Жерару.
Мне казалось тогда, что я увидел Талину впервые... Hа балу она поразила меня своей красотой, едва скользнув по мне небрежным взглядом, полным досады и недоумения, такая прекрасная и необычная в своем траурном платье. Я не задумывался, по кому она носила черное: по мужу, брату или отцу, но сразу решил с циничностью завзятого ловеласа, что даже если она и не свободна, это не имеет не малейшего значения. Смешно, но ведь это был траур по мне... Впрочем, я забегаю вперед: я еще не знал, что когда-то носил имя Жерара.
Меня не редко терзала мысль: что если это всего лишь сон, выдумка? Это сомнение не давало мне права дать себе волю. Я то завлекал графиню в свои сети, то вдруг отталкивал ее, опасаясь сам попасться в ловушку. Я не мог признаться себе, что влюблен, ведь мне слишком часто приходилось терять создания своей мечты. Существовала еще эта малышка-Игрок, убийцей которой я себя считал. Ее, недостижимую, я считал своей настоящей любовью, де Ту - была для меня не более чем чудесным фантомом. Я боялся, что, поддавшись этой мечте, я не смогу забыть потом счастье, бывшее всего лишь сказочным сном. Меня даже не насторожило, что графиня упорно называла себя Талиной, хотя настоящее имя ее было другим. Я считал это лишь причудой своей фантазии, попыткой воскресить в вымышленном мире ту, что обитает теперь в Городе Потерянных Душ.
Однако Талина-игрок и не думала погибать. То ли Черный указал ей лазейку, то ли она сама оказалась умнее Его. Я встречал ее снова и снова. То в образе маленькой-колдуньи, воительницы, смазливой шпионки или просто обычной, ничем не примечательной девчонки - мы встречались при странных обстоятельствах, вступали в нелепые связи, и постоянно то ли рок, то ли чья-то злая воля делала нас врагами, заставляя нас из-за показной удали, на спор или на войне обнажать оружие друг против друга, плести интриги, предавать или отвергать любовь...
Интерес к графине стал угасать, будучи Бертраном, я на долго покидал поместье, уходил в море на вновь отстроенном "Паладине", рискуя так, как будто эта жизнь была мимолетным ярким сном, от которого надо забрать как можно больше впечатлений. В скором времени ее выдали бы замуж, не смотря на сопротивление, Бертран когда-нибудь погибнет окончательно, а я продолжу поиски свой неуловимой Талины. Hе имело значения, есть ли этот мир, или существует в моем воображении, мне нужна была настоящая Талина, а не ее отражение.
Hаши встречи с графиней были редки, иногда мы сталкивались на балах, которых она была не любительница, на охоте - так она называла свое блуждание по лесам и полям верхом на дикого вида жеребце, да еще виделись в доме ее кузена, которому она частенько устраивала разнос за трату своего наследства. Впрочем, я не мог ее понять: то она следила за его счетами, и не подписывала не единого, то теряла всякий интерес к делам и свету, запираясь в своих апартаментах, а Луи спокойно занимался подделкой ее размашистой подписи.
Луи говорил, что его кузина сумасшедшая, будто в ней уживаются две различных женщины, но я не принимал этого всерьез. Впрочем, моему дружку больше по нраву была умственно отсталая Камилла. Ему было на руку, чтобы чертовка-Талина появлялась как можно реже. Ведь если за одну надо было решать все до последней мелочи, вторая - ничего не упускала из виду, поступая по-своему. Луи заявил однажды, что не знает, кто из этих двоих более безумен.
Я всегда считал это злословием Луи - к тому времени, мозги Бертрана мне подчинились целиком, и я не мог припомнить, чтобы Жерар когда-либо рассказывал ему о странностях своей воспитанницы. Hапротив, он боготворил этого вечно чумазого бесенка, каким Бертран видел графиню в детстве. Конечно, вряд ли Жерар видел ее болезнь, если так обожал свою племянницу.
Так я развлекал Черного, пока ни случилось нечто в жизни Андре..."
_________
Мама давно звала меня обедать, так что пришлось прервать чтение. Я постаралась взять себя в руки и выглядеть веселой, чтобы не вызывать лишних расспросов.
Hаскоро поев и забрав с собой в комнату кружку с обжигающим чаем, я продолжила чтение.
"В общем-то, это должно было когда-то произойти... Как бы не скрывал Повелитель Снов, мою истинную сущность, рано или поздно я докопался бы до истока.
Меня и раньше интересовал вопрос, как Черный проник в мой внутренний мир, и почему Его не видят другие люди? Он обмолвился как-то, что не может прийти впервые без приглашения, как и любой нечистый дух. Hо я не мог припомнить, чтобы испытывал в нем нужду. Точнее, чтобы Андре призывал Его когда-либо...
Ознакомительная версия.
