сломанным лифтом.
Технарям в этом отношении ещё хуже. Современная техника не приспособлена к ремонту, замене запчастей — даже сборкой могут заниматься лишь крупные заводы. Почти невозможно что-то создать самому даже из деталей старого образца, а поиск аппарата, выпускавшегося даже лет тридцать назад, подобен поиску Грааля или Эльдорадо. Перед развалом страны, напротив, компьютеры (ещё простенькие, вроде ЮТ-88 или Специалиста) собирались самими энтузиастами по схемам, которые даже публиковали в журналах, и детали для сборки гораздо проще добывались, чем в нынешнее время. Кто-то скажет, что разумеется — чем топорнее механизм, тем большей степени профан мог заниматься его сборкой. Зато надёжность таких «топоров» приемлемая, да и в случае чего можно самому диагностировать неполадку и исправить её. Про нынешние платы, на которых даже самый крупный резистор не больше трёх миллиметров, такое не сказать. Если что-то прогорит или отсыреет — меняй всю плату…
Из глубокой задумчивости Арверу вывел металлический корпус, замеченный почти в основании груды мусора. Убедившись, что никто не следит, крылатая появилась в истинном облике, чтобы специальными длинными манипуляторами, развернувшимися из крыльевых лопаток, разгрести картонные коробки и покрышки в поисках предполагаемого сокровища, по незнанию или наплевательству к подобного рода вещам выброшенному на свалку. Крупный кожух и в самом деле оказался корпусом советской ЭВМ, судя по пропорциям, аналога PDP вроде Электроники-100, но корпус был пуст, лишь оболочка без внутренностей, которые наверняка уже перерыли в поисках золота.
Многие качественные приборы, вне зависимости от того, золотились ли в них контакты микросхем, были отданы на цветмет их бывшими хозяевами, работниками заводов, стянувших аппаратуру во времена перестройки, или даже простыми бомжами. Они получали мгновенные деньги, заведомо меньше, чем ценность самой ЭВМ или микросхемы, но электроника оказывалась безвозвратно потерянной — и это хуже, чем просто выкинуть её, потому что со свалки ещё можно вернуть что-либо, но с переплавки…
Арвера снова вырвалась из грустных мыслей, на этот раз заметив невдалеке энергетику другого крылатого. Сначала девушка подумала, что это Раяр вновь решил затащить подругу назад в город, чтобы та не «стервятничала на помойках». Однако энергетика принадлежала другому самцу, и это точно не был тёмный (я и Бафомет отпадаем). Вера тихо переждала, когда тот отойдёт на значительное расстояние, и направилась к тому месту, где впервые его заметила, чтобы через крыло посмотреть на то, кто это и чем здесь занимался.
Этот белый мохнатый дракон в чёрную тигриную полоску был гораздо крупнее и сильнее всех встреченных ранее крылатых. Своими странными ярко-синими глазами со светящимися жёлтым зрачками он с минуту пристально наблюдал за тем местом, где Вера пряталась (скорее всего так же приметив её ауру), потом положил у подножья непримечательной кучи металлолома подозрительный прибор и удалился.
Этот аппарат лежал на том же месте и сейчас. Кубической формы, со стороной в пол метра, крестообразными широкими бороздами на каждой грани и округлой выпуклостью в их центре. Корпус состоял из золотистого металла, сбоку борозд были установлены светящиеся синим лампы, походившие на неоновые. Никаких контроллеров или панелей не наблюдалось, так же как и способ вскрытия оставался совершенно не очевидным.
Несмотря на свои любопытство и страсть к интересным приборам, Вера не была лишена осторожности и, прежде чем подходить к штуковине ближе, досконально обследовала её с безопасного расстояния, прикрывшись энергетическим силовым полем. В ход пошли все сенсоры, запрятанные в крыле, от счётчика Гейгера до электромагнитного визора. Совокупность полученных данных подтвердила необычность находки. Из ящика шло мизерное (и потому безопасное для живых организмов), но весьма разнообразное излучение всех известных науке частиц.
Убедившись, что корпус надёжно защищал внешний мир от чего бы то ни было внутри, Арвера воспользовалась хитрым приёмом, возможным благодаря её… протезам. Настроив перья воспроизводить происходившее минуту назад и включив на всякий случай светофильтр, крылатая отодвинула ящик на метр от его предыдущего положения и поставила крыло так, чтобы оно как бы разрезало предыдущее положение золотистой коробки.
Многоцветные переливы завораживали и гипнотизировали. Содержимое контейнера походило на пойманное и клубящееся северное сияние или кусок туманности, но только одно известное Вере вещество излучало во всех спектрах сразу. Точнее даже не вещество, а пространство — особый вид пространства, первичный вакуум, нечто, существовавшее до Большого взрыва и своим распадом давшее жизнь вселенной. Даже мощная изоляция ящика не могла препятствовать квантовому туннелированию, с помощью которого материя и пространство внешнего мира попадали внутрь сосуда с первоматерией — и частично дестабилизировали её сверхсимметричное состояние, вызывая к существованию самые разнообразные случайные частицы, которые и составляли загадочное излучение.
Нельзя сказать, что содержимое было опасно для нашего мира, скорее наоборот — наш мир для него опасен. При контакте с ним симметричность потеряется и вакуум превратится во что-то ещё… Результат непредсказуем. И как раз сотворённое первоматерией могло представлять опасность.
Этому точно не место на свалке — и не только из-за собственной ценности экзоматерии, но и в целях безопасности. Неизвестно, кто подберёт этот контейнер и что с ним сделает. Вдруг найдётся способ его открыть? Можно только догадываться о мотивах тех, кто этот ящик здесь бросил. Если это бомба, зачем бросать её на свалке? Если бомба предназначалась специально для Веры, почему выбрана такая сверхтехнологичная и неудобная для создания оружия структура? Куда надёжнее запихнуть обычную взрывчатку, чем надеяться на разрушительный исход схлопывания симметрии. То же самое относится и к фанатам «армагеддца» — проще синтезировать достаточное для аннигиляции с планетой количество антиматерии, чем изолировать четверть кубометра первичного вакуума. О технологии первого инженер имела представление, о втором могла лишь строить теории.
Вопреки опасениям, ящик почти ничего не весил. Впрочем, это было ожидаемо, поскольку вакуум легче воздуха. Он не «всплывал» из атмосферы только потому, что утяжелялся изолирующей оболочкой. Однако главное, что сосуд можно было скрыть в карманном измерении — оно имело ограничение только на массу и минимальный порог плотности оболочки. Не придётся пугать горожан странной коробкой…
* * *
— Взаимосвязи никуда не делись и сейчас. И в данном случае я имею в виду уровень действительного бытия — то, что поддерживает существование чего бы то ни было, не важно, в каком состоянии — «до Большого взрыва» или «после». Глупо предполагать, что Вселенная возникла сама по себе и вдруг. Впрочем, даже другие версии могут лишь отодвинуть вопрос о начале всего, которого могло и не
