Разбойник знает, что он попал в большую беду. Он поворачивает голову и читает
царскую декларацию, а затем просит помощи у царя. Возможно, что все это так и было.
Если так, то эта надпись была первым инструментом, который использовали, чтобы
провозгласить весть о кресте. За ним последовало бесчисленное множество других, таких
как печатный станок, радио, евангелизационное собрание и даже книга, которую вы
держите в руках. Но грубая деревянная табличка опередила их всех. И благодаря ей
спаслась душа. Все благодаря тому, что кто-то прикрепил эту надпись к кресту.
Я не знаю, проводят ли ангелы опрос тех, кто попадает на небеса, но если они это
делают, то было бы забавно понаблюдать за тем, как это происходит. Представьте себе
разбойника, прибывшего к Центру обработки данных у Жемчужных ворот.
АНГЕЛ: Садитесь. Скажите, мистер... гм... разбойник, как вы обрели спасение?
РАЗБОЙНИК: Я просто попросил Иисуса помянуть меня в Его Царстве. Конечно же, я не
ожидал, что все так быстро произойдет.
АНГЕЛ: Понятно. А как же ты узнал, что Он Царь?
РАЗБОЙНИК: У Него над головой была надпись: «Иисус из Назарета, Царь Иудейский». Я
поверил этой табличке и очутился здесь!
АНГЕЛ: (делая записи в блокноте). Поверил... табличке.
РАЗБОЙНИК: Да, правильно. Эту надпись повесил какой-то парень по имени Иоанн.
АНГЕЛ: Я так не думаю.
РАЗБОЙНИК: Гм. Может быть, это был другой последователь — Петр.
АНГЕЛ: Нет, это был не Петр.
РАЗБОЙНИК: Ну, тогда какой же из апостолов это сделал?
АНГЕЛ: Ну, если ты действительно хочешь знать, то это была идея... Пилата.
РАЗБОЙНИК: Не шутишь? Неужели Пилат?
АНГЕЛ: Не удивляйся. Бог использовал терновый куст, чтобы призвать Моисея, и
ослицу, чтобы обличить пророка. Чтобы привлечь внимание Ионы, Бог
использовал большую рыбу. Нет такого человека, которого Он не смог бы
использовать. Ну вот, пожалуй, и готово. (Ставит печать.) Отдайте эту бумагу в
следующее окно. (Разбойник направляется к выходу.) Просто следуйте
указателям.
Пилат не намеревался распространять Евангелие. В действительности, на табличке
было недвусмысленно написано: «Вот что ждет царя иудейского; вот что римляне сделают
с ним. Царь этого народа — раб, распятый преступник, а если таков царь, то каков же
народ, которым он правит?» Пилат хотел, чтобы эта надпись устрашала и унижала иудеев.
Но у Бога была другая цель... Пилат был Божьим инструментом для распространения
Евангелия. Сам того не подозревая, он был секретарем небес. Он писал под диктовку Бога
и написал это на кресте. И надпись изменила судьбу читающего ее.
Нет такого человека, которого не мог бы использовать Бог.
22
К. С. Льюис может подтвердить это. Нам не хотелось бы представлять двадцатый век
без К. С. Льюиса. Этот профессор из Оксфорда пришел к Христу в зрелые годы, и его перо
помогло миллионам сделать то же самое. Будет трудно найти писателя с таким же
широким кругом читателей и глубокой духовной проницательностью. И было бы трудно
найти более необычного евангелиста, чем тот, который привел Льюиса к Христу.
Поверьте мне, он этого не хотел, потому что сам был неверующим. Его звали Т. Д.
Уэлдон. Он, так же как и Льюис, был агностиком. По словам одного биографа, он
«насмехался над всеми убеждениями и почти всеми положительными утверждениями».
Льюис писал, что Уэлдон «верит, будто он видит все насквозь и живет на твердом
основании». Уэлдон был интеллектуальным, циничным неверующим. Однажды Уэлдон
сделал замечание, которое перевернуло всю жизнь Льюиса. Он изучал богословское
обоснование Евангелий.
«Странная вещь, — сказал он, — эта чепуха об... умирающем Боге. Все выглядит так, как будто это и в самом деле произошло». Льюис с трудом мог поверить тому, что
услышал. Сначала он даже подумал, что Уэлдон был пьян. Этого утверждения (хотя оно и
было сделано невзначай и несерьезно) оказалось достаточно, чтобы заставить Льюиса
подумать о том, что Иисус действительно был тем, за кого Он Себя выдавал.
Разбойник пришел к Христу благодаря тому, кто отверг Его. Ученый пришел к Христу
благодаря тому, кто не верил в Него.
Нет такого человека, которого не мог бы использовать Бог. И...
нет такого языка, на котором не говорил бы Бог.
Любой прохожий мог прочесть эту надпись, потому что каждый мог прочитать
надпись на иврите, латыни и греческом — трех великих языках древнего мира. Иврит был
языком Израиля, языком религии; латынь была языком римлян, языком закона и
управления; греческий был языком Греции, языком культуры. Христос был провозглашен
царем на каждом из них. У Бога было послание для каждого: «Христос — царь». Послание
было одним и тем же, но языки были разными. Так как Иисус — царь для всех людей, послание также было написано на языке всех людей.
Нет такого языка, на котором бы Он не говорил. А это подводит нас к занятному
вопросу На каком языке Он говорит с вами? Я имею в виду не наречие или диалект, а
повседневные события в вашей жизни. Знаете ли, Бог действительно говорит. Он говорит
с нами на любом языке, который мы поймем.
Иногда Он говорит с нами на «языке изобилия». Вы сыты? Ваши счета оплачены? В
кармане несколько звенящих монет? Не слишком уж гордитесь тем, что у вас есть, чтобы
не упустить то, что Он хочет вам сказать. Может быть, у вас так много всего, чтобы вы
могли отдавать? «Бог же силен обогатить вас всякою благодатью, чтобы вы, всегда и во
всем имея всякое довольство, были богаты на всякое доброе дело» (2 Кор. 9:8).
Говорит ли Бог на «языке изобилия»? Или вы слышите «местный диалект нужды»? Мы, конечно, хотели бы, чтобы Он говорил на языке изобилия, но Он не всегда так делает.
Можно, я расскажу вам о времени, когда Бог передал мне послание, используя
грамматику нужды? Рождение нашего первого ребенка совпало с аннулированием
23
медицинской страховки. Я до сих пор не понимаю, как это произошло. То, что случилось, было связано с компанией, расположенной в Соединенных Штатах, и с тем, что Дженна
родилась в Бразилии. Мы с Деналин испытали радость от рождения малышки весом в три
с половиной килограмма и бремя больничного счета в две тысячи пятьсот долларов.
Мы оплатили счет, опустошив свои сбережения. Мы радовались, что выплатили долг, но были озадачены проблемой нашей страховки. Я размышлял: «Пытается ли таким
образом Бог нам что-то сказать?»
Несколько недель спустя пришел ответ. Я выступал на собрании маленькой
счастливой церкви во Флориде. Член общины передал мне конверт и сказал: «Это для
вашей семьи». Такие подарки мы получали нередко. Для нас это было привычно, и мы
были благодарны за добровольные пожертвования, которые обычно составляли от
пятидесяти до ста долларов. Я ожидал, что сумма будет сопоставимой. Но когда я вскрыл
конверт, чек был на (вы угадали) две тысячи пятьсот долларов. Посредством языка нужды
Господь проговорил ко мне. Это было похоже на то, как будто Он сказал: «Макс, Я
участвую в твоей жизни. Я позабочусь о тебе».
Слышите ли вы «язык нужды»? А как насчет «языка скорби»? Что уж там говорить, мы
избегаем этого наречия. Но мы с вами знаем, как ясно Бог говорит в больничных
коридорах и кроватях. Мы знаем, что имел в виду Давид, когда сказал: «Он покоит меня»
(Пс. 22:2). Кажется, что ничто не привлекает наш слух к Небесам лучше, чем хрупкое тело.
Бог говорит на всех языках — включая ваш. Разве Он не сказал: «Я... наставлю тебя на
путь, по которому тебе идти» (Пс. 31:8)? Разве нам не велено «принять закон из уст Его»
(Иов. 22:22)? На каком языке говорит с вами Бог?
И разве вы не рады, что Он говорит? Разве вы не благодарны, что Ему не все равно, раз Он разговаривает с нами? Разве не приятно знать, что «Господь открывает тайны
боящимся Его» (Пс. 24:14)?
Мой дядя Карл был благодарен за то, что с ним кто-то разговаривал. Заболев в
детстве корью, он остался глухим и немым. Почти все свои шестьдесят с лишним лет он
жил в холодной тишине. Немногие люди говорили на его языке.
Мой отец был одним из них. Будучи старшим братом, он, возможно, ощущал желание
покровительствовать своему младшему брату. После того как умер их отец, он, вероятно, почувствовал, что должен занять его место. Какой бы ни была причина, мой отец выучил
язык жестов. Отец не был отличником. Он даже не окончил среднюю школу. Никогда не
учился в колледже. Никогда не видел нужды в том, чтобы учить испанский или
французский. Он потратил время, чтобы выучить язык своего брата.
