— Да нет же! Я подслушала — он Эрвину грозил, если, мол, сыграют они премьеру, тебе, мол, не поздоровится…
Стен увидел Грюне, который из-за кулисы внимательно смотрел на них с Эрной и поглаживал разбитую скулу.
У загородного дома, принадлежащего Стену Экману, стоит мотоцикл с коляской. Около него те двое, что стреляли в актеров. Третий, радист, вышел из дома.
— Никого, — сообщил он.
— Успели, гады, — сказал первый мотоциклист и запустил камешек в стекло веранды.
— Поехали? — спросил радист.
— А может, карандашик профессора заодно проверим? И доложим! — предложил второй мотоциклист, а первый расплылся в улыбке.
— Через пять минут должен сработать, — пояснил второй мотоциклист, укладывая под стену мину, имеющую вид автоматического карандаша. Предварительно он вдавил кнопку на одном из его концов. Скомандовал: поехали!
Они попрыгали на мотоцикл и помчались по дороге. Остановились.
— Бракованный? — спросил второй мотоциклист.
И в то же мгновение раздался взрыв. Домик Стена Экмана развалился, над развалинами занялось пламя.
— Профессор работает без брака, — удовлетворенно сказал радист. — Порадуем старика!
Мотоцикл скрылся за лесом.
Маленький Оскар, изнемогая от тоски, бродил по огромной кваритре Акселя Хольма. Мальчик подошел к окну и, не отгибая тюлевую занавеску, стал сквозь нее смотреть во двор, где резвились дети.
В помещении без окон, в знакомой уже нам лаборатории, находятся профессор и Эрвин Грюне. Профессор что-то подправил в приборах и сказал Эрвину, который сидел на стуле, сжав виски ладонями.
— Ты все поставил на грань провала. С Эрной — это позор. Карин Хольм продолжает репетировать. У них уже спектакль готов! Ты намерен что-нибудь делать?
Грюне не шевелился.
— Посмотри мне в глаза, Эрвин Грюне, — как бы увещевая, попросил профессор, — дорогой мой агент шестого управления имперского министерства!..
Эрвин устало посмотрел на профессора. А тот мягко спросил:
— Что я буду докладывать?..
Стараясь остаться незамеченным, в подъезд дома Акселя Хольма вошел Стен Экман. В квартире Хольм спросил:
— Тебя никто не видел?
— Надеюсь. Где Оскар?
— Они на крыше. Ребенок должен дышать воздухом.
— Послушайте, Хольм, — сказал Стен, — что мне Эрна сегодня рассказала: якобы Грюне связан с мясником Зандерсом. Странно… Я Зандерса лет двадцать знаю. Он немец, но приличный человек. И, мол, оба не хотят нашей завтрашней премьеры. Может такое быть?
— Вот как… — задумчиво протянул Аксель. — Значит, Зандерс…
— Я к ним, — сказал Стен и по лестнице вдоль стены взбежал к люку в потолке, через который можно было проникнуть на плоскую крышу дома.
Карин и Оскар стояли у перил и смотрели на большой город. Бежали внизу огоньки машин, обозначая контуры улиц, громоздились скопления светящихся окон, мигала реклама.
— Карин, а тебя тоже могут украсть? — спросил Оскар.
— Я никому не нужна, — улыбнулась Карин.
— Ты папе нужна. Он бабушке говорил. А я кому нужен?
— Папе, мне нужен.
— И тем, кто хочет меня украсть?
Подошел Стен и обнял Карин за плечи.
— Ой, Стен, — тихо обрадовалась она.
— Папа! — вскрикнул Оскар и прижался к отцу.
Так они стояли…
— Пора, — Карин зябко передернула плечами.
Когда они спустились в квартиру, Карин позвала:
— Папа!
Никто не ответил.
— Странно. Он никуда не собирался, — сказала Карин.
В дальней комнате Карин и Стен уложили Оскара на диване.
— Спи, малыш, — сказал отец, прикрывая его пледом, и поцеловал мальчика. — Завтра расскажешь, что во сне увидел.
— Расскажу, — пообещал Оскар, зевая.
В гостиной Стен привлек Карин к себе.
— Ты боишься? — спросил он.
— Завтрашней премьеры? Нет, не боюсь.
— А чего ты боишься?
— Я ничего не боюсь, — лицо Карин светилось счастьем.
Она прижалась к нему нежно и доверчиво. Он заключил ее в объятия.
Аксель Хольм остановил машину так, чтобы видеть то, что происходит у лавки Зандерса. Там два мотоциклиста извлекли из крытого грузовика последние свиные туши, отнесли их в помещение и вернулись вместе с Зандерсом и Грюне. Сами прыгнули в кузов, а Зандерс и Грюне сели в кабину.
Грузовик сначала петлял по городским удицам, потом побежал по шоссе. Инспектор Хольм, с погашенными огнями и соблюдая дистанцию, следовал за ними.
Хольм видел, как грузовик въехал в ворота фермы, которые предупредительно были кем-то распахнуты. А когда ворота закрылись, он проследовал к старому сараю под высокой крышей. Тут он заглушил мотор, осторожно прикрыл дверь автомашины и вошел в сарай. По скрипящим ступеням стал подниматься наверх. Одна ступенька подломилась, он чертыхнулся и двинулся дальше. Приник к слуховому окну. Отсюда ферма была видна, как на ладони. Хольм старательно, метр за метром, разглядывал ее в бинокль. Тишина, ни души. Инспектор устроился поудобнее, приготовился ждать…
А в это время в подвале дома профессор говорил Эрвину Грюне:
— Другого выбора теперь нет: придется ликвидировать. Завтра сделаешь это, до премьеры…
Рассвет подкрался незаметно, заблестела роса на траве, проснулись птицы.
Через двор побрел глухонемой старик. Он открыл стойло и принялся выталкивать свиней в открытый загон. Они, тесня друг друга, повизгивая и хрюкая, выбегали под открытое небо.
В трусах вышел на заднее крыльцо дома Зандерс. Блаженно зажмурился, потянулся. Следом появился мрачный, явно невыспавшийся Эрвин Грюне.
С чердака сарая Аксель Хольм в бинокль узнал обоих.
— Водичкой облить? — благодушно спросил Зандерс Эрвина.
Тот вяло отмахнулся.
— А я люблю, — Зандерс из крана напустил в ведро воду и опрокинул ее на себя. — Уф! В здоровом теле и дух здоровый. Разделаемся с твоей артисточкой, одну врачиху прижмем…
Не слушая Зандерса, Эрвин отрешенно смотрел перед собой.
— Покрупнее будет птичка, — Зандерс с удовольствием растирался полотенцем. — Они, дурачье, о чем только в очереди не болтают. А я слушаю. Теперь, значит, придумали собирать русским детям теплые вещи и деньги. А во глава — врачиха, комитет свой образовала: тут работы невпроворот… — разминаясь, он приседал и играл торсом. — Надо быть в форме…
Из слухового окна Аксель Хольм увидел, как одна свинья нашла лазейку в ограждении загона и вырвалась на свободу. Она бежала, хрюкая, сквозь кусты в сторону сарая, а следом за ней бежал переполошившийся глухонемой старик. Хольм замер, за ветхой стеной сарая он слышал хрюканье и возню. А старик в это время обнаружил машину Хольма. И тут же припустил обратно к дому, нечленораздельно мыча и размахивая руками.
Оценив ситуацию, Хольм стал быстро спускаться по лестнице. Но в этот момент ступенька, на которую он поставил ногу, подломилась, и Хольм всей своей немалой массой грохнулся на пол сарая. Сразу попытался встать, но вскрикнул от боли в ноге.
Зандерс, Эрвин Грюне, два мотоциклиста с автоматами наперевес бегом приближались к сараю.
— Это машина Акселя Хольма, — сразу узнал Эрвин Грюне.
— Дерьмо, — прохрипел Зандерс, — это ты его сюда привел. — Вы, — приказал он мотоциклистам, — в сарай, да осторожнее. Он может стрелять…
Мотоциклисты медленно пошли к сараю.
Аксель Хольм полз, волоча себя к щели у самого пола, за которой — он видел — густо росли кусты. Подтянув поврежденную ногу, он отодвинул одну доску, напрягся и, оказавшись по ту сторону, пополз дальше.
Мотоциклисты вошли в сарай, внимательно его осмотрели. На чердаке у слухового окна обнаружили забытый бинокль. Один посмотрел в него — ферма, как на ладони.
— Нет его здесь, — сообщил первый мотоциклист, выходя из сарая.
Зандерс и Эрвин, старичок им помогал, осторожно просматривали ближайшие заросли. В стороне раздался хруст веток, и вышедший из сарая второй мотоциклист разрядил автомат в эту сторону. Все бросились туда, где виднелось что-то неподвижное, белое и большое. Это оказалась свинья, которая еще несколько минут назад и не подозревала, чем закончится ее порыв к свободе.
Зандерс сплюнул от досады и тут же втолкнул Эрвина Грюне на место водителя в машину Хольма.
— Без машины он далеко не уйдет, мы его сами достанем. А ты гони в город! И действуй! — приказал Зандерс Эрвину.
Эрвин рванул прямо через кусты.
Лежа на земле, Хольм увидел промчавшуюся мимо свою машину.
Аксель Хольм с трудом преодолел кювет и выбрался на обочину шоссе. Он сделал знак одной проходящей машине, другой, но водители не останавливались. Увидев приближающийся огромный грузовик, инспектор решительно преградил ему дорогу. Водитель резко затормозил.
— Эй, в своем уме? — закричал он.
