Мортена: Перерождение - М. Борзых

Я кричала, била ладонями о купол и повторяла призывы к ирбису. Как в замедленной съёмке, он поднялся со своего места и пошёл в мою сторону. Сурам хотел его удержать, но Эфисе успела остановить порыв леопарда.

Беримир медленно, шаг за шагом приближался. Я кричала, смеялась и плакала одновременно, продолжая звать, как никого и никогда в жизни не звала.

На полпути я заметила заострившиеся скулы, слёзы на его щеках и шаткую походку. Каждый его шаг напоминал мне ползущего на брюхе Баабыра, когда мы шли к разгневанному тотему чароитовых медведей. Только теперь я видела лицо менталиста, идущего на верную смерть.

Неизвестно, что с ним делал этот чёртов купол, но пришло понимание, что живым Беримир до него не дойдёт.

Я видела тонкие струйки крови, тянущиеся из носа и ушей ирбиса, руки, сжатые в кулаки, и слепые глаза, залитые кровью. Он шёл ко мне на верную смерть. И я замолчала.

Слёзы катились градом, я закусила кулак, чтобы не выть раненым зверем. Смотрела на единственного оборотня в этом мире, способного меня отыскать посреди пустошей, и молчала. Меня сотрясали рыдания. Спастись ценой его жизни… Нет.

Ирбис остановился и ошалело водил лицом в разные стороны, словно пытался принюхаться, отыскать потерянный след. Он искал и не находил, словно слепой котёнок. Беримир обессиленно осел на землю, так и вглядываясь в никуда. Он остался.

Мы сидели напротив, скрытые друг от друга пеленой. Нашими спутниками стали оглушительное молчание и бессильные слёзы. Я же вглядывалась в усталые лица тех, кто отправился меня искать, кто не опустил руки, кто практические нашёл.

* * *

Айше Агри сообщили, что попаданка снова отправилась к границе купола.

«Вот же недоверчивая какая, — мелькнула мысль, — ну пусть ещё раз удостоверится, что обратно дороги ей нет».

Однако он не смог отказать себе в порыве проследить, что она будет там делать.

Представшая его взору трагедия пошатнула внутренние убеждения айше танагров.

Рогнеда билась о купол, словно птичка, попавшая в силки. Она звала истово, всей душой и сердцем одного человека. И он шёл. Методично, теряя силы, кровь и сознание, он шёл на зов, на смерть.

Момент, когда Рогнеда поставила жизнь незнакомца выше собственной свободы, стал показательным. Её молчаливая истерика была громче любого крика. Её жертва напомнила ему подвиг Таны.

Он даст девушке время свыкнуться с собственной судьбой.

Рогнеду они так и не нашли. Затея была изначально провальная, но они хотя бы попытались. Пустоши жили своей жизнью и не спешили раскрывать свои тайны. На ночь они остановились у Проклятых гор. Ходили легенды, что когда-то давно здесь исчезло в клановой войне поселение изумрудных танагров. Души погибших не смогли найти покоя за гранью и остались сторожить свой дом от непрошенных гостей. Над этим местом разливалась такая аура ужаса и боли, что даже дикие звери пустошей обходили его стороной. Именно поэтому отряд выбрал Проклятые горы своим местом ночевки. Беримиру нужен был отдых.

Он использовал свой дар на полную, сканируя пустоши на максимальную дальность в попытках уловить сознание Рогнеды. Волна за волной он прочесывал территорию, подчинял сознания птеров и горгов и уже их рассылал в поисках нужной ему цели. В голове царил натуральный зверинец. Он одновременно смотрел своими глазами и глазами своих марионеток. После встречи с арахнидом он теперь знал приблизительную границу своих возможностей, поэтому сейчас вместе с ним по пустошам рыскало порядка сотни подчиненных зверей и птицеящеров.

Но всё было тщетно. К ночи он вымотался настолько, что просто не был в состоянии говорить. Он лишь дал команду товарищам сворачивать к Проклятым горам на ночёвку. Слушались его беспрекословно, ведь от его способностей зависела жизнь каждого. Сидя у костра, Беримир продолжал рыскать глазами зверей по пустошам в надежде отыскать Рогнеду. Ну не могла она пропасть бесследно!

Он настолько глубоко погрузился в сознания своих марионеток, что не сразу уловил тонкий, на уровне писка, зов к его собственному естеству. Его звали. Голос был настолько искажён, что в нём с трудом угадывалась человеческая речь. Но зов шёл из Проклятых гор. Настырный, плачущий, с нотками надежды и отчаяния. Другие менталисты часто говорили, что слышали что-то подобное рядом с землями кетцев и танагров. Но с ним это случилось впервые.

Самое сильное чувство в мире — не любовь и не ненависть, нет. Самое сильное и неистребимое чувство — это надежда. Она живуча, выворачивает тебя наизнанку и заставляет жить даже в такие моменты, когда нет ни смысла, ни сил, ни желания сделать вдох. Это самое чувство толкало Беримира к Проклятым горам. Он истово верил, что та сущность, которую создала Рогнеда из части своей души, не могла погибнуть, растерзанная тварями пустошей. Нет. Только не такая. Эта найдёт выход и увернётся из-под лапы самой смерти, чтобы вернуться домой.

Поэтому Беримир, словно зверь, учуявший след, шёл сквозь волны ужаса и чужой боли на зов. Каждый шаг давался невообразимо тяжело, он отпускал своих марионеток лишь бы удержаться на грани собственного сознания. Но зов становился всё явней и сильнее. Ирбис уже различал нотки голоса айше ягуров. Она звала отчаянно, с мольбой, звала именно его, ведь только он мог услышать призыв о помощи.

«Беримир, услышь меня! Я здесь! Найди меня! Пожалуйста! Я знаю, ты сможешь!»

Эхо её слов огнём горело в сознании, заставляя идти сквозь боль и кровь, сквозь ужас и расщепление собственного я на мириады пылинок. И вдруг крик оборвался. След последнего призыва ещё блуждал по степи, когда он понял почему. Оседая на землю, оплетенную фиолетовыми цветами вереска, вытирая кровь с лица, он понял, почему она замолчала.

Именно в этот момент он был точно уверен, что это был зов настоящей Рогнеды, а не зов Проклятых гор. Проклятье вытягивало все силы из путников, с удовольствием выпивая досуха души оборотней и людей. Чтобы дальше жить, ему нужна была сила, и проклятье щедро черпало её из зазевавшихся путников. Похоже, девушка это поняла. Котёнок не смог променять свою маленькую пушистую шёрстку на шкуру взрослого ирбиса.

Он сидел на земле и смотрел в никуда, понимая, что сам не смог бы поступить, как она. Не смог бы поставить чужую жизнь выше своей. Тут же в памяти всплыли воспоминания, показанные Рогнедой. Как он, наследник снежных барсов, вскрывает себе горло и подставляет хрупкой девушке для подпитки. По лицу