одетые члены семьи тащились к дворцовым воротам, Гош уже выстроил остатки стражи внутри дворика и объявлял им, кто теперь здесь главный. То есть защитник и владетель. Предложил поступить к нему на службу или немедленно выметаться.
Перейдя через опущенный крепостной мост, бывший маркглей, а теперь безземельный и беститульный ант без гроша за душой, попросил своих задержаться. Он надеялся, что кто-то из челяди последует за ним. Ещё вчера хрымы кланялись, всячески демонстрировали преданность. И вот…
Никто не вышел.
Первой проявила рассудительность его жена. Заплаканная, но голос твёрд.
- Айюрр! Здесь всё потеряно. Зато я вынесла под подолом драгоценности, что ты мне дарил. Их много. Купим брентство где-то на севере. Там жизнь суровая. Но дёшево.
- А сейчас куда идти? Гош, это исчадие ада, убийца наших сыновей, не позволил взять даже кхаров!
- Значит, идём пешком, - заключила дородная мадам, фигурой и статью меньше всего приспособленная для длинных пеших прогулок. – Пусть медленно. До замка моего кузена – одиннадцать мер. Нельзя сдаваться! Ну, не будь тряпкой. Все – за мной.
Девять силуэтов нырнули в темноту и словно растворились в ней. Последним топал бывший глей. Он остановился, кинул долгий взгляд на Номинорр. Замок, а потом и настоящий дворец его рода. Потерянный из-за неуёмных амбиций… и кровожадной сволочи Гоша! Чтоб он сгорел!
Айюрр скорым шагом двинулся нагонять остатки семьи.
***
Отжав Номинорр, устроенный прямо-таки с сибаритским комфортом, я перевёз туда семью. Он напоминал скорее роскошное обиталище какого-нибудь Людовика XV, не помню точно, кто у них кто у этих французов, чем средневековый дворец-крепость. Мини-Версаль, как на виденных мной картинках, окружённый высокой стеной с башенками. Клаю выделил сразу два брентства вместо Фирраха, который тоже остался за ним, как и титул глея. Тесть стоически перенёс второй переезд за короткое время.
Номинорр фактически представлял собой центр города средней руки. Таким вырос бы Кирах, если бы ушлёпки Аюрра не пришли туда в компании степняков и не спалили всё к чертям собачьим. Ничего. Москва тоже выгорала, но отстраивалась.
Скорость и нахрапистость, с которой я действовал, напугала до икоты местного судью. Он напоминал монаха-инквизитора. Вздрогнул всем телом, увидев меня на пороге своего дома. Чёрная мантия висела на нём словно застиранная тряпка. Не удивлюсь, если в ней спит. А запах немытого тела – убойный! Такие готовы пойти на крест и на костёр ради идеалов, измождённые, с горящим праведным взглядом…
Этот прошёл в соседнюю комнату и вернулся оттуда с Камнем Правды и с печатью – заверить сделку.
- Положи руку на камень. Учитывая все… странные обстоятельства, говори правду: по-справедливости ли ты получил дарственную от маркглея Айюрра? Законно ли твоё приобретение?
- Абсолютно по-справедливости. А законность сделки ты сейчас удостоверишь.
Он вздохнул и трижды хлопнул печатью по сургучу: для меня, для своего архива, для короля. Затем вышел на балкон и прокричал, что Номинорр и маркглейство отныне принадлежат благородному господину Гошу… Едва было не добавил «купленные за честное серебро», но смолчал.
Если судья Мюррей взялся вводить меня в глейство собственноручно, этот даже не сопротивлялся, что я сам отвезу экземпляр в столицу. Многое изменилось. Теперь я сам кого хочешь введу. Или выведу нахрен.
От бочонка с ниром судейский не отказался, «заплатив» один медяк. Теперь, даже положив руку на тот же камень, не скажет, что взял взятку. Купил, а вы что подумали?
Потом за пару дуков застеклю его кабинет.
Но для этого надо перенести останки стеклозаводика в окрестности Номинорра. Наконец, дать возможность папе организовать флоатинг, чтобы окна «от Гоши» знал здесь весь белый свет. Само собой – мастерские, перегонный заводик. Лесопилку, и не одну. Обязательно – типографию! Последнее, что сделал Пахол под руководством Мюи – вырезал из меди формы для отливки литер. Эти формы выдержали пожар. Печатный пресс сделаем. Возможно, придётся наладить своё производство бумаги.
Пахол был уникум. Я решил объявить поиск мастеров по всему королевству. На любых разумных условиях! Хотя второго Пахола не найду. Хороший был парень. Этого за деньги не купишь.
Мама, помню, прижала к груди мясорубку, придя на кухню в Кирахе после той страшной ночи. Не только удобная штука, но теперь и память. Горькая.
Кирах я тоже не стал забрасывать. Производств там, конечно, больше не будет. Но торговый путь – нужен. Выработка зерновых, выращивание винограда. Пасека под липами для угощения Подгруна. Кодай, глава общины хрымов, обещал привлечь новых людей. Хотя, конечно, на место гибели стольких новые приходят неохотно, суеверны…
В Кирахе я оставил Нирага. Разлучать его с Саей надолго – это бесчеловечно даже по моим меркам, землевладельца-эксплуататора, угнетателя трудового народа.
Заботы растянулись до конца осени. Одному из неотложных дел я не уделил должного внимания. Может – зря. Но бесконечно откладывать нельзя.
В середине ноября я обнял Мюи и детей. Убедился, что высаженная роща Веруна растёт столь же стремительно, как и везде. И отправился в столицу.
Повезло или нет, не знаю, у короля гостил Фирух. Монарх принимал меня в том самом бывшем кабинете Караха, при его беспутном сыночке застеклённом за мой счёт. В общем, без особой помпы. Надо было обидеться, я же – маркглей? Да ну нафиг.
Коллега, теперь равный мне по титулу, выскочил навстречу при известии о моём появлении.
- Хочу первым тебе сообщить: я женюсь! Вскоре после Нового года.
- И кто она? – хотя этот вопрос интересовал меня в наименьшей степени.
- Чистокровная ант! Младшая дочь маркглея Пирраха.
- То есть пару тебе выбрали отец и политика. Сам вживую хоть раз её видел?
- Только портрет…
При здешнем уровне развития живописи этот портрет с равным успехом может изображать женщину, похожую на Мюи или Настю. Или Инну Чурикову в фильме «Тот самый Мюнхгаузен». А также Вупи Голдберг.
- Съездил бы, посмотрел.
- И тем самым проявил неуважение и недоверие? На такое способен только такой нахал как ты, Гош. За что тебя и люблю. Пойдём к отцу. Не скрою, он очень встревожен историей с Номинорром.
- Ты встревожен историей с Номинорром? – спросил я короля после формальных приветствий. Протянул его копию дарственной грамоты с судейской сургучной печатью. – Тогда давай начнём с вассальной присяги. Я клялся тебе как глей Кираха, но не маркглей Номинорра.
- Моему предшественнику ты тоже присягал, - проворчал мой сюзерен. – Что не помешало его прикончить.
- Сам
