внутри Пия, с оглушительным треском в его груди раскололось пополам золотое яйцо и из него полился огромный поток света, в котором Пий оказался, как в воде или во тьме. Свет, только и мелькнуло в голове Пия мысль, но он не белый и он кипит. Свет весь бурлил, переливался, искрился, какой-то невероятный поток сконцентрированной энергии сам в себе, в любой момент готовый вырваться. Но, есть свет и есть я, опять поймал себя Пий на том, что он смотрит на свет, осознает его, хотя он одно сознание и растворен в свете. Через какое-то время свет начал убывать и стали проявляться контуры каких-то объектов, все явственнее и явственнее, пока Пий не увидел, что свет уходит внутрь стен пещеры, в которой он находится.
Пий стоял в пещере Нага. Только если в тот раз над Пием была ночь и звезды, то сейчас над его головой было синее, залитое солнцем, небо. Он стоял посредине столпа, на котором возлежал Наг и он в этот раз светился голубовато-синим внутренним светом. Перед ним был широкий проход из пещеры, впереди было небо и облака, а может быть снежные вершины гор. Пий огляделся по сторонам, рассматривая сверкающие стены, «Иди прямо по тропинке, там впереди дом», вспомнились слова Леи, да, именно так, с этого все начинается.
Когда мы слушаем музыку, то каждый раз стараемся услышать, ищем в звучании что-нибудь знакомое, узнаваемое. Знакомую мелодию или ритм и тогда все сразу становится ясным, узнаваемым, понятным. Все наше восприятие окружающего пространства основано на узнавании, припоминании, ощущении знакомого – своего. Мы вспоминаем полюбившиеся мелодии, ритмы, исполнителя, напеваем, погружаясь в ту обстановку, с которой у нас и связаны непосредственным образом сами воспоминания, ощущения. Может быть даже сокровенные. Иногда берем какой-нибудь инструмент и пытаемся сыграть только для себя. Но, обычно звучит не музыка, а набор звуков, которые отражают наше сегодняшнее сиюминутное состояние. Они, порой бывают фальшивые и не уместные, порой слишком агрессивные, но таким образом мы можем выразить себя в звуке. А в музыке? Звук самостоятелен до крайности. Он бесконечно богат в присущих ему красках полутонов и тембров. Его множество одновременно, и он всегда один. Одинок ли он. Или каждый звук живет своей жизнью, наполняя нас до краев ею, напоминая нам, кто мы. Есть одна музыкальная тема, называется она «Аран». Она об обезьяне, которая родилась и выросла в клетке. А один раз клетку открыли – иди, свободна. Это уже музыка – как сама жизнь. Все знает, все умеет, все видит и слышит. Живет, познает, переживает. Все в звуке на клеточном уровне. И вдруг – «свобода»? Что же делать? Играть, петь? А что? Все не знакомо, все не естественно, притягательно и опасно. Страх. Здесь свой звук, своя музыка – не моя, не узнаваема, чужая. Тяжело. Желтые глаза смотрят в открытую дверь – это сокровенное, воспитанное на опыте – опыте жизни в клетке. Это уже о музыке.
Вот пробежала собака. Посмотрела в сторону, там кошка прижалась к стене и провожает опасность глазами. Но собаке некогда, у нее дела. Кошка продолжает умываться. Весь мир наполнен незабываемыми деталями, на первый взгляд ничего не значащими. Разные жизни, звуки: «Арана», кошки, нас. Это тоже о музыке. Узнаваема ли она нами.
Только что скрылось солнце и звучит звук встречи дождя с нами. Мир, наблюдающий звук нашей жизни. Есть ли мир молчания или всегда есть звучание – в образе, действии, молчания. Художник смешивает краски, музыкант смешивает звуки, мы смешиваем судьбы – все в звучании красок, как танец.
Я вам рассказал об обезьяне, а у нее желтые глаза. Пока она сидит и смотрит. Потом немного побродит вдоль ограды, не удаляясь далеко и готовая в любой момент вернуться в клетку. Бродит по кругу, задумалась, никого не замечает вокруг, в том числе и нас.
А мы разговариваем о музыке.
